«Фрагментация сообщества», идея распада и кризиса интеллектуальной среды и — шире — интеллектуальной жизни может быть выражена и в других терминах. Например, ее синонимом и отчасти объяснением выступает «кризис коммуникаций», под которым имеется в виду отсутствие нормальной циркуляции информации внутри сообщества, вызванное тем, что «никому ничего не интересно».
150
Отметим, что уже несколько лет назад С. Козлов точно так же оценивал ситуацию в гуманитарном поле, и краткая очарованность новым историзмом не смогла изменить этого впечатления. «Все, что имело место до этого (появления нового историзма. — Д.Х.), описывалось терминами „вышла еще одна статья- книга исследователя А, В или С“ (либо же, для ряда значимых случаев, „опять не вышла книга исследователя D, Е или F“, „наконец-то вышло комментированное издание писателя G“, „идет нормальная исследовательская, комментаторская, эдиционная работа“ — в общем, „все было нормально“, то есть не происходило ничего (по-другому это называется рутиной)» (Козлов С. Наши «новые истористы». Заметки по поводу одной тенденции // НЛО. 2001. № 50. С. 115).
151
Об институциональном и финансовом кризисе науки говорят все и пишут многие. «В основном в постперестроечной Москве началось угасание центров. В конце 1980-х — в 1990-х гг. это стало очевидно, в Питере это еще хуже… Я ушел из Института мировой литературы, ибо от академических учреждений веяло склепом, и это так и продолжается. В академии была плохо налажена преемственность поколений. Они не преподавали — не было притока новой крови. Советская действительность к этому располагала. А когда она рухнула, то даже в возрастном смысле все это оказалось очень дряблым. Во-вторых, в СССР был другой принцип финансирования науки, система эта была плохая, но ведь на ее место не пришло ничего. В СССР младший научный сотрудник с трудом мог прожить на оклад, а теперь это невозможно. Люди сохраняют работу в Академии наук как визитную карточку. Западные фонды не смогли ликвидировать этот дефицит — это кризис», — рассказывает С. Ю. Неклюдов.
152
Подробнее см.: Хапаева Д. Время космополитизма. Очерки интеллектуальной истории. СПб., 2002.
153
Обычно, зарождаясь как орган определенного направления (например, «НЛО» — издание, тесно связанное, особенно в начале, с московско-тартуской школой, «Одиссей» — журнал исторической антропологии, «Казус» — микроистории, «Новая русская книга» возникла как журнал рецензий в области социальных наук), эти журналы впоследствии значительно расширили свою проблематику, постепенно превращаясь в общегуманитарные журналы.
154
Зорин А. Л. Кормя двуглавого орла… М., 2002.
155
Копосов Н. Е. Как думают историки. М., 2001.
156
Выступление Ядова В. А.: Ленинградская социологическая школа (1960–1980-е гг.). Материалы международной научной конференции 23–25 сентября 1994 г. М.; СПб., 1998. С. 19.
157
Гуревич А. Я. Комментарий очевидца // Одиссей. 2003. С. 302.
158
Гуревич А. Я. Историк среди руин. Попытка критического прочтения мемуаров Е. В. Гутновой // Средние века. М., 2002. № 63. С. 378.
159
Проскурин О. История литературы и идеологические контексты // НЛО. 2001. № 50. C. 141.
160
Здравомыслова Е. А. Ленинградская социологическая школа…, с. 136.
161
