– Вернуть тебя домой. – Пациенца был спокоен, определенен, и было ясно, что без нее он не уедет отсюда.
– А ты выполняешь обязанности ищейки, которую пустили по следу, – фыркнула она и тут же пожалела, что у нее вырвались эти злые слова.
– Бываю иногда и ищейкой, – сказал он без смущения, взглянув на нее так же, как смотрел, когда она была маленькой девочкой и, расшалившись, теряла меру.
– Извини, я не хотела обидеть тебя, – пробормотала Анна.
Пациенца грустно кивнул.
– Я делаю много всяких вещей, – согласился он. – И совершенно не стыжусь этого. В данном конкретном случае я не худший из людей, хоть и не считаю себя образцом для подражания.
– Я не хотела обидеть тебя, – с искренним сожалением повторила Анна. – Я просто кретинка.
– Я должен привезти тебя домой, – сказал он, не слушая ее.
– Когда? – Она уже знала, что сопротивляться бесполезно, однако старалась выиграть время.
– Сейчас же. – Пациенца, когда он был при исполнении своих обязанностей, не говорил обычно лишних слов и не терял времени даром.
– Он заболел? – Анна сразу озаботилась об отце.
– Он в порядке. И мать тоже чувствует себя хорошо. Мы все в порядке. Но будем чувствовать себя еще лучше, когда вся эта история завершится.
Солнце и ветер обжигали Анне лицо, доставая даже под полями соломенной шляпы. Опьянение счастьем и морем исчезло. Краткий сезон любви был окончен, жизнь предъявляла свои права.
– Как он узнал?
– Думаю, что он сам тебе скажет, – ответил Пациенца.
– Он рассержен? – спросила она нарочито равнодушным тоном.
– Думаю, да, если я его еще знаю. – Они дошли до самой взлетной полосы, раскаленной палящим солнцем. Запах асфальта и бензина, который ощущался здесь, тоже напоминал о возвращении.
– Я бы хотела, чтобы это осталось тайной для всех. Даже для моего отца. – Она взглянула в сторону гостиницы в надежде увидеть Арриго.
– Ты прекрасно знаешь, что для Чезаре Больдрани секретов нет.
Зеленые глаза Анны сверкнули на солнце.
– Я люблю его! – крикнула она. – Я безумно люблю его, Миммо. – И снова, вся в слезах, она оказалась в объятиях этого человека, которого считала своим вторым отцом.
– Поплачь, тебе полегчает, – с грустью сказал он ей. – Но ты должна все же принять решение. Ты знаешь, что думает старик о таких вещах. У этого парня все о'кей, но он женат. Это было бы как манна небесная для охотников за скандалами: ПОДЕРЖАННЫЙ МУЖ ДЛЯ АННЫ БОЛЬДРАНИ. Его жена кричит, что она в отчаянии, угрожает местью. Для нее это шанс обелить себя, сделать во всем виноватым мужа, и она подает вашу историю с тонким коварством. Посмотри-ка. – Он протянул ей газетную вырезку, которую достал из кармана. – Это была фотография ее и Арриго, когда они целовались на пляже.
Анна провела рукой по лицу, и в глазах ее сверкнула старая ненависть.
– Старик это видел? – спросила она.
– И не только это. Он видел и слышал много других вещей. Теперь хочет увидеть и услышать тебя.
Анна всхлипнула и прильнула к груди Пациенцы.
– Хорошо, мы уедем, – сказала она.
– Ты хочешь перед отлетом увидеть его? – Он намекал на Арриго.
– Нет. Если он меня не поймет, значит, я в нем ошиблась. – Как могла она за несколько минут или даже часов передать все, что теснилось в ее душе, ту сумятицу мыслей и чувств, которые обуревали ее? Законы общества и коварство Сильвии разрушили ее мечту.
Личный самолет Чезаре Больдрани стоял недалеко от здания аэропорта. Командир и второй пилот были на борту.
– Тогда можем садиться, – сказал Пациенца.
– Ты знаешь, за одну ночь этот выжженный остров превращается в зеленый ковер, – сказала Анна, в то время как шум моторов разносился по летному полю.
– Что ты говоришь? – крикнул Пациенца, показывая на уши, когда они уже поднимались по трапу.
– Ничего, – ответила Анна. – Ничего важного.
И ветер Атлантики осушил последние две слезинки на ее печальном лице.
Арриго Валли сидел за тем же столом с теми же цветами и с теми же приборами, что все эти дни, но прежняя услужливость Маноло и Рибейры казалась нелепой и почти шутовской.
– Может, шампанского? – поколебавшись, спросил Маноло.
– А почему бы и нет? – Арриго был великолепен в своем показном равнодушии.
– Шампанское к завтраку, – с деланной веселостью провозгласил слуга, возвращаясь с бутылкой и ведерком.
– Бокал для синьоры, – приказал Арриго.
Синьоры на острове уже не было, она в это время летела к Риму, но португалец все равно поспешил принести бокал.
– Что еще, синьор?
– Ничего. – Арриго улыбнулся, и официант молча отошел. Он налил шампанское в оба бокала, посмотрел на бокал Анны, в котором играли веселые пузырьки, и одним духом опрокинул свой. – Будем здоровы, – сказал он. Где-то звучала знакомая пластинка Элвиса Пресли.
Он вышел из гостиницы, сел в старый джип и поехал по дороге, которую все эти дни много раз проезжал с Анной. В бухте он остановил машину на берегу.
