Питер перестал всхлипывать. Цветами больше не пахло, потянуло холодом, и Виллем вздрогнул.
— Пошли, — сказал он.
— Ты хочешь, чтобы я пошел с тобой? — удивленно спросил Питер.
— Конечно. А как же иначе? — Виллем тоже удивился.
— Я подумал, что ты не захочешь дружить со мною, — ведь я совсем не такой, каким хочу казаться, и ты теперь это знаешь.
Виллем с недоумением смотрел на него.
— Ну, вспомни, что написано обо мне в той книге. Разве там я такой? Такой, как сейчас?
— Не совсем, — замялся Виллем. — Но это не имеет значения. Пошли.
И, повернувшись, Виллем пошел по дороге, желая избавить Питера от тягостных размышлений. Питер молча последовал за ним.
С каждым их шагом звезды тускнели, и ночь теряла свое волшебное очарование. Пройдя мыс, они свернули налево, к городу. В это время резкий порыв ветра взметнул в воздух облако песка и закрутил его вокруг них.
Питер остановился.
— Чувствуешь? — спросил он.
Виллем сразу понял, что Питер говорит про ветер, про то, что он холодный.
— Осенний ветер, — заметил Виллем.
— Это еще как сказать, — хитро сказал Питер, и в его голосе вновь послышались бодрые нотки.
Они ускорили шаг и вышли на набережную.
Виллем остановился и огляделся.
— Чудно, — сказал он.
— Что тебе чудно? — спросил Питер.
— Удивительный был сегодня день, и удивительный вечер. Сейчас мне почему-то уже не так страшно, как было. Я почти забыл, что я невидимка и меня никто не видит, кроме тебя, Мерлинсена и… — Виллему не хотелось произносить имя Сюденъельма. — Знаешь, когда я вышел из дома Мерлинсена, я обомлел от красоты. И не могу понять: то ли здесь всегда было так красиво, то ли мне это показалось, потому что я никогда не был здесь так поздно, то ли мне все кажется таким прекрасным, потому что я невидимка.
— Ты это узнаешь, когда прилетим в страну Нетинебудет, — сказал Питер. — Если тебе все там покажется таким же красивым, как здесь, то это потому, что здесь тебя не видит никто, а там, наоборот, увидят все.
Виллем озабоченно наморщил лоб.
— Что-то я не понял, — сказал он после некоторого раздумья.
Питер тоже наморщил лоб.
— Я тоже, — признался он.
Они шли по улицам, поднимавшимся по склону. Вокруг было удивительно тихо. Виллему казалось, что ему снится сон, и он никак не может проснуться.
На Вдовьей горке они увидели одинокого прохожего, он шел им навстречу.
Сейчас я узнаю, может, я уже даже не невидимка, может, меня просто нет, подумал Виллем.
Он шел прямо на прохожего, но, чуть-чуть не доходя до него, отскочил в сторону.
— Ты напрасно думаешь, будто сквозь тебя можно пройти, как сквозь пустое место, — сказал Питер.
— А ты откуда знаешь, что это не так? — мрачно спросил Виллем.
— Знаю и все, — отмахнулся Питер, взмыл в воздух и скрылся за углом.
— Не улетай! — закричал Виллем. — Постой!
Из-за угла выглянула удивленная физиономия Питера.
— Ты чего раскричался?
— Не улетай от меня! — взмолился Виллем и кинулся к нему. — А то мне кажется, что я тут остался совсем одни… Это так ужасно. Ты итого не понимаешь…
Питер снова скрылся за углом. Но Виллем успел заметить, что глаза у него вдруг стали сердитыми и грустными.
— Понимаю не хуже, чем ты… — услышал Виллем из-за угла его голос.
От этих слов у Виллема сжалось сердце. Он снова почувствовал, что существует какая-то недоступная ему тайна.
Он завернул за угол. Питер сидел там на земле. Привалившись спиной к стене дома, он колотил камнем о камень.
— Прости меня, — сказал Виллем.
— Тебе-то легко говорить, — сказал Питер и чаще застучал камнем.
Виллем сделал вид, что все в порядке, и продолжал подниматься по Вдовьей горке. Питер побрел за ним.
Они пересекли весь город и все время шли в гору — одни улицы были пологие, другие — круто уходили вверх, и только одна была совсем ровная.
Наконец они миновали город и пошли вдоль опушки леса.
— Далеко еще? — спросил Питер.
— Не очень, запыхавшись, — ответил Виллем — так быстро я гору он еще никогда не поднимался. — Сейчас мы свернем к Серой расселине.
Скоро они действительно дошли до поворота.
— Стой! — тихо, но решительно проговорил Питер.
Виллем замер, сто охватил прежний страх.
От деревьев разбегались тени с острыми, хищными когтями. Ветер, свесив язык и тяжело дыша, бежал на своих мягких лапах. Темнота сгустилась. Виллему стало жутко, он дышал с трудом.
— Что это? — прошептал ом.
Питер не ответил, он молча потащил Виллема в гущу леса, свернув с дороги на узкую, чуть заметную тропу.
— Прислушайся! — велел Питер.
И Виллем услышал, что вдалеке, среди деревьев, кто-то плачет. В лесу, как ни странно, оказалось совсем не темно. Они легко пробирались между острыми сучьями и колючими кустами. Впереди показалась небольшая поляна. На ней кто-то был. Питер нырнул за кусты и потянул за собой Виллема. На поляне плакал маленький мальчик.
— Еще одни потерянный мальчишка, — прошептал Питер самому себе.
Он хотел уже подойти к несчастному мальчику, но вдруг в чаще леса послышались какие-то звуки. Питер отпрянул назад. Это был не шум ветра и не шорох лесных зверюшек. У Виллема громко застучало сердце, Питер весь напрягся.
Звуки приближались. Вскоре Виллем понял, что там по мху и вереску идут люди. И тут же среди черных стволов замелькали тени. Они обступили поляну.
Самая большая тень вышла на открытое место. Виллем тотчас узнал всклокоченные волосы, широкий сюртук и сутулую спину.
Это был Сюденъельм.
— Чего ты плачешь, мальчик? — спросил Сюденъельм.
Голос у него был ласковый и приветливый. Он погладил мальчика по щеке.
— Ты заблудился?
Мальчик покачал головой.
— Тогда какое же у тебя горе?
— Мне некуда деться.
— А где же твой дом? — вкрадчиво спросил Сюденъельм.
— Дом? — Казалось, мальчик впервые слышал это слово.
— Ну да, дом, мама, папа?
— Мама? Папа? — Эти слова тоже были мальчику непонятны.
Он снова заплакал.
