«Горацио Нельсон. Приступил к изучению французского языка 1 ноября 1783 года».
Правда, особыми успехами в занятиях он пока похвастаться не мог. У хозяйки пансиона было две дочери. Одна подавала гостям завтрак, другая — ужин. По-английски не говорили обе, и никакого желания научиться не выказывали. И пока Нельсон не мог общаться с девушками на родном их языке, совместные карточные игры после ужина, доставлявшегося из ближайшей закусочной, сопровождались по преимуществу языком жестов и улыбок.
Довольно быстро наскучив этим, Нельсон начал проводить вечера в кругу семьи английского священнослужителя по имени Эндрюс, человека с большим количеством чад и домочадцев, в том числе сыном-моряком, двумя дочерьми лет двадцати и еще множеством тех, чьи родственные отношения с мистером Эндрюсом так и остались невыясненными. Интересовали Нельсона в первую очередь девушки. В одну из них, так славно певшую по вечерам, он почти влюбился. «От французских красоток мое сердце защищено надежной броней, — писал он брату Уильяму. — Увы, не могу сказать того же о юной англичанке, дочери священника К нему я как раз сейчас иду ужинать. Она наделена такими достоинствами, что будь у меня в кармане миллион, я бы тут же сделал ей предложение! Увы, доходы мои в настоящий момент слишком незначительны, а у нее своих средств нет».
Тем не менее мысль о браке засела у Нельсона в голове, и он отправил письмо дяде Уильяму Саклингу, где без всяких предисловий, с полной прямотой писал: в жизни каждого человека наступает момент, когда друзья «либо помогают ему занять положение, полностью исключающее необходимость дальнейшей поддержки, либо помогают материально — если могут себе это позволить и если он того заслуживает». «В моей жизни как раз настал такой критический момент, — заявляет Нельсон и продолжает в той же энергичной, наступательной манере: — Либо мне улыбнется счастье, либо будет плохо — все целиком зависит от Вас… Я здесь встречаюсь с юной дамой из добропорядочной и с хорошими связями, но небогатой семьи — доход ее, насколько я знаю, составляет 1000 ливров[10] . Мой годовой доход не превышает 130 ливров. Вопрос, стало быть, состоит в том, сможете ли Вы выплачивать по 100 ливров ежегодно, пока мне либо не увеличат жалованье, либо я не заработаю денег каким-нибудь другим способом. Надеюсь с помощью друзей достичь желаемого в самые ближайшие годы. Если у Вас нет денег, способных составить счастье всей моей жизни, может, Вы обратитесь либо к лорду Норту (до недавнего времени — премьер-министру), либо к мистеру Дженкинсу (Чарлз Дженкинс, впоследствии первый граф Ливерпуль, друг Норта, обладавший, по слухам, большим влиянием при дворе) с просьбой назначить меня на сторожевой корабль, либо, наконец, подыскать мне какую-нибудь государственную должность… Если ничего не получится, не знаю, что и делать. Если счастья нет, стоит ли жить? Мне все равно, где влачить жалкое существование. Я готов к Вашему отказу, я смогу принять его и в любом случае останусь верен и Вам, и всей Вашей семье и буду молить Бога избавить Вас от тех мук, которые я сейчас испытываю. Да благослови Вас Господь. Я же остаюсь Вашим любящим и преданным племянником Горацио Нельсоном».
Пометка Саклинга на обороте письма говорит о готовности дяди оказать помощь племяннику. Но, судя по всему, мисс Эндрюс вовсе не жаждала сделаться миссис Нельсон. К тому времени, когда до него дошло положительное решение дяди, претендент на руку юной дамы отказался от намерения стать лингвистом и вернулся в Лондон, где нашел всех друзей и знакомых поглощенными бурными событиями политической жизни и предстоящими выборами.
Нельсон и сам задумывался о парламентской карьере, хотя и не имел сколько-нибудь твердых политических убеждений и не прославился ни административными, ни ораторскими талантами. Он по- настоящему восхищался благородным, патриотически настроенным и замкнутым Уильямом Питтом, исключительно одаренным политиком, «величайшим деятелем в истории страны и честнейшим человеком», бывшим всего на несколько месяцев старше его самого. Высокого мнения Нельсон был и о Генри Аддингтоне, прямодушном лидере тори, в 1801 году сменившем Питта на посту премьер-министра. С другой стороны, он рассчитывал извлечь пользу из связей, сколь угодно опосредованных, с ведущими вигскими семьями из Восточной Англии. Правда, ставил он Чарлза Джеймса Фокса и других вигов- франкофилов, друзей принца Уэльского, невысоко — это, говорил, он, «беспокойная орава, способная разрушить нашу страну». Говорят, узнав, будто отец одного из его мичманов придерживается крайне вигских взглядов, он немедленно вызвал юношу к себе в каюту и со всей решительностью заявил следующее: «Есть три вещи, о которых вам, молодой человек, следует помнить постоянно. Первое — надо безоговорочно подчиняться приказам, даже не пытаясь выражать собственное к ним отношение. Второе — необходимо воспринимать всякого, кто дурно отзывается о нашем короле, как своего личного врага. И третье — вы должны ненавидеть любого француза, как исчадие ада»[11] .
На политические воззрения Нельсона большое влияние оказывал адмирал Худ, противник Фокса, которому вскоре предстояло возглавить вестминстерскую гонку[12]. В его доме на Уимпол-стрит Нельсон был частым гостем, как и в номерах гостиницы «Линкольн», где весьма комфортабельно расположился Александр Дэвисон. К тому времени он уже нажил себе немалое состояние, впоследствии, в качестве не слишком щепетильного правительственного подрядчика, многократно увеличив его. Тем не менее, в отличие от некоторых других молодых офицеров, не имевших столь влиятельных друзей, Нельсон в парламент не попал и к концу января 1784 года оставил всякие надежды на политическую карьеру. «Что касается твоего участия в борьбе под знаменами Уолполов, — писал он брату Уильяму, ныне настоятелю церкви в Брэндоне, графство Норфолк, — то с таким же успехом ты мог выступить под знаменами нашей бабушки. Это же просто ничтожество, каких свет не видел… Можешь быть уверен, мистер Питт сметет любую оппозицию: честный человек всегда возьмет верх над негодяем. Но я с политикой покончил! Кто хочет — Бог в помощь, а меня увольте».
Много лет спустя Нельсон получил предложение войти в парламент от Ипсвича. Забыв о прежних зароках, он изъявил полную готовность, стремясь поддержать вигов и герцога Портленда — тогдашнего министра внутренних дел в правительстве Питта. В конце концов ничего из этой затеи не вышло.
«Покончив с политикой», Нельсон засобирался было в Бёрнем-Торп, где теперь коротала в одиночестве дни Кейт; другая его сестра, Анна, в прошлом году скончалась. Но внезапно передумал и отправился в Бат, к отцу, проходившему там ежегодный курс лечения на водах. Там-то и выяснилось — решение о его ближайшем будущем уже принято, и принято не им: Нельсона назначили командиром двадцативосьмипушечного фрегата «Борей».
Первое задание на новом судне вряд ли пришлось ему по душе. Нельсону предстояло стать кем-то вроде сопровождающего леди Хьюз, жены контр-адмирала сэра Ричарда Хьюза, направлявшейся через Атлантику к мужу, командиру гарнизона на Подветренных островах, офицеру, сумевшему настолько разбогатеть на своей профессии, что приемному сыну он оставил в наследство целое состояние — 40 тысяч фунтов в год. Леди Хьюз оказалась довольно занудливой болтуньей, и Нельсон был вынужден «вести с ней бесконечные беседы». Она приходилась внучатой племянницей сэру Хансу Слоуну, эскулапу и владельцу поместья в Челси. Вместе с ней путешествовала дочь, девица, красотой не отличающаяся и, судя по всему, еще большая зануда, чем мать. В путь она отправилась с почти нескрываемым намерением найти мужа либо прямо на борту «Борея», либо в Вест-Индии. Помимо этих двух дам, с Нельсоном шли около тридцати мичманов, в основном назначенных на суда в Вест-Индию. Среди них находился Джордж Эндрюс, брат дочери священника из Сен-Омера, на которой Нельсон так хотел жениться. В общем, на судне «имелось полно юных мичманов», а также «всякого хлама».
Путешествие началось неудачно, и уже это можно было счесть дурным предзнаменованием. «Мы отплыли в полдень 12 апреля (1784 года), — так начинается запись, свидетельствующая далее о крайне взвинченном состоянии Нельсона. — Дурак лоцман — как подумаю о нем, так ругаться хочется — посадил нас на мель, да такую высокую, что можно было буквально бродить вокруг судна, пока не наступил очередной прилив. Всю ночь и часть следующего дня мы проболтались на месте под жестоким ветром и снегом… В среду у меня случился конфликт с голландцем — капитаном торгового суда Ост-Индской компании… Он на меня пожаловался, но, к счастью, адмиралтейство встало на мою сторону, что не часто бывает, когда возникает вероятность скандала».
Ссора с голландцем стала лишь первой в череде горших испытаний. Никуда было не деться от леди Хьюз, муж которой некогда командовал «Бореем». Точно так преследовала всех и мисс Хьюз, ни у кого из офицеров симпатий не вызывавшая, не говоря уж о самом Нельсоне. С другой стороны, корабельного
