доверия — в Бате привыкли скорее лечить ревматизм, артрит и печень.
В столице Нельсон, сопровождаемый отцом, женой, ее служанкой и верным Томом Алленом, поселился в снятом для них его братом Морисом доме по адресу Бонд-стрит, 141. Начались бесконечные визиты, не всегда приятные. Однажды вечером в дверь забарабанила подвыпившая компания: им, видите ли, не понравилось, что в отличие от других домов здесь не зажгли свет во всех комнатах в честь победы адмирала Дункана при Кампердауне. Гулякам пришлось растолковать — здесь живет адмирал Нельсон, а о событии в доме никто не осведомлен, да и с Тауэра не доносится гром победного салюта; адмирал оправляется после недавнего ранения и, как обычно, лег рано. Компания проследовала дальше, один из закоперщиков бросил на прощание: «Сегодня вы нас больше не увидите».
Нельсон провел несколько утомительных дней. У него состоялась консультация с врачом Королевского госпиталя в Челси Бенджаменом Мосли, знакомым ему по Ямайке. Он выслушал соображения хирурга Уильяма Крукшенка, автора «Анатомии сосудов человеческого тела», не отходившего от Сэмюэля Джонсона во время его последней болезни. Поинтересовался мнением зятя Крукшенка, первого ассистента известного доктора Уильяма Хантера, президента Медицинского общества, а также Томаса Кита, главного хирурга вооруженных сил, чье мнение высоко ставил сам принц Уэльский. Все высказались единодушно: воспалительный процесс как сам по себе начался, так и должен закончиться, а там «время и природа» возьмут свое и исцелят рану. Пока же адмирал Нельсон вполне может участвовать в военной и общественной жизни в той мере, в какой считает нужным.
А нужд, как всегда, насчитывалось немало. Следовало нанести визит в Медицинский зал и проверить зрение на предмет получения пенсии. Вообще-то прием посетителей осуществлялся там в первый и третий четверг каждого месяца в шесть вечера, но Нельсону это было несподручно, и он настоял на переносе визита на более удобное время — утро или середину дня. Нелишним находил Нельсон почти каждое утро наведываться в адмиралтейство — «держать руку на пульсе». Далее — визит в Геральдическую палату по поводу собственного герба. Торжественная церемония в Гилд-холле, где ему вручили знаки отличия почетного гражданина Лондона. Богослужение в соборе Святого Павла в честь побед Англии на море. Визит к герцогу Кларенсу: он просил герцога иметь честь пожать ему руку по возвращении домой. Тот в ответ заверил Нельсона: «Ни одно из мужественных деяний адмирала во славу нашего короля не будет предано забвению».
В конце сентября Нельсон в сопровождении своего брата Уильяма и бывшего первого лейтенанта, а ныне капитана, симпатичного и порывистого Эдварда Берри отправился на первый в осеннем сезоне прйем в Сент-Джеймском дворце. Король, вполне оправившийся после первого приступа пор-фириновой болезни, на некоторое время выведшей его из строя, пребывая в отличном расположении духа. Прицелившись взглядом в пустой рукав Нельсона, он воскликнул в обычной грубоватой и бесцеремонной манере:
— Эй, да я смотрю, у вас правой ладони не хватает.
— Зато правая рука на месте, — живо отозвался Нельсон, указывая на друга. — Имею честь представить вам капитана Берри.
Далее, если верить лорду Элдону, король сказал:
— Страна по-прежнему нуждается в вас.
Тогда же Нельсону вручили Почетный орден Бани, и с тех пор он неизменно с гордостью надевал его, позируя разным портретистам. Первым из них, по предложению капитана Локера, некогда заказавшего портрет Риго, стал Лемюэл Эббот. Локер также счел лучшим фоном для портрета дом в Гринвиче, где жил сам Локер в качестве заместителя начальника Гринвичского госпиталя, а не студию Эббота на Кэролайн- стрит в Блумсбери. И художник, и герой с ним согласились.
Лэмюэл Эббот, сын священнослужителя из Лестера, нередко выставлялся в Королевской академии. Он славился умением добиться близкого портретного сходства и потому не мог пожаловаться на отсутствие заказов, особенно со стороны морских офицеров. Многие из заказов ему приходилось даже отклонять, а уже принятые он далеко не всегда выполнял, ибо, будучи, как пишет его биограф, человеком небогатым, не мог себе позволить нанять помощника. Семейная жизнь художника сложилась несчастливо. Жена изменяла ему направо и налево, и умер он от психического расстройства в возрасте сорока двух лет. Написанный им портрет Нельсона общепризнанно считался лучшим с точки зрения сходства с оригиналом, пока недавно не обнаружился эскиз маслом, сделанный в 1800 году Джоном Хоппнером[19] .
Эскиз к большому официальному портрету, находящийся ныне в Королевской коллекции, обнаружили в 1992 году под поверхностным слоем. Сам эскиз был подарен в 1922 году Бостонскому музею живописи. Картину, написанную поверх него, продали на аукционе Кристи в Нью-Йорке в 1992 году. Сейчас она находится в Королевском морском музее, в Портсмуте.
Леди Нельсон осталась «весьма удовлетворена» работой Эббота. «Поразительное сходство, — говорила она мужу. — Странно, но в какой-то момент мне даже начало казаться, будто у меня похитили мужа, принадлежащего мне по праву. Слава Богу, нас связывает подлинное чувство, а не право собственности. В твое отсутствие портрет составляет мне компанию, мой друг. Наш добрый отец тоже восхищается сходством».
Несомненно, Нельсону тоже понравился портрет, особенно в сравнении с вычурным эстампом, выполненным, с разрешения Локера, неким Шипстером с картины Риго. Сходство с оригиналом являлось также значительно более близким, нежели на эстампе, который леди Нельсон позволила сделать Роберту Лори с миниатюры, присланной ей из Ливорно. Нельсон не поскупился на гонорар Эбботу. Теперь он мог себе это позволить.
Деньги и впрямь перестали быть для него проблемой. Скопилось немало премиальных, а кроме того, Нельсон получил или вот-вот должен был получить вознаграждение от родителей подростков, взятых им к себе на корабль мичманами. Наконец, вдобавок к жалованью контр-адмирала он мог рассчитывать на солидную пенсию по ранению. Мечты Нельсона о скромном коттедже, многократно упоминаемые в письмах к Фанни, теперь превратились в реальную покупку большого загородного дома. Даже не утруждая себя предварительным просмотром, Нельсон решил купить поместье неподалеку от Ипсвича, названное Сэмом Болтоном, деверем Сюзанны, «барским домом». Строение, снесенное лишь в 1960 году, аукционисты описывали следующим образом: «Дом современной архитектуры с двумя элегантными гостиными… тремя винными погребами, четырьмя просторными спальнями, двумя гардеробными и помещениями для слуг». Конечно, не дворец — обыкновенный, как явствует из описания, содержащегося в одном проспекте уже нынешнего столетия, хотя и славный дом с белыми лепными стенами и серой шиферной крышей, но к нему прилегали земли площадью около пятидесяти акров, да и стоило поместье сравнительно недорого — 2 тысячи фунтов. Купил его для Нельсонов Сэм Болтон на аукционе в Ипсвиче. Нельсон предпочел бы, как явствует из письма брату Уильяму, купить дом в Норфолке, но «там нас не ждут», и оставался на новом месте ожидать и надеяться на новое назначение. Фанни же и физически, и душевно будет намного лучше в собственном поместье, чем в Бёрнем-Торпе, со свекром, или в Бате.
Муж был неизменно внимателен к ней. Получив приглашение на ужин к первому лорду адмиралтейства, Нельсон намекнул, что хотел бы взять с собой жену, чем немало удивил суровую и величественную леди Спенсер, старшую дочь первого графа Люкана, известную неотразимой внешностью и умом, как, впрочем, и властными манерами. Ей уже приходилось встречаться с Нельсоном в одном из салонов адмиралтейства, и тогда она испытала потрясение от его вида. «Сначала он показался мне каким- то пугалом огородным, — записывала графиня в дневнике. — Он только что вернулся из Тенерифе, где потерял руку, и выглядел жалко, производя впечатление чуть ли не дурачка. Так-то оно так, но стоило ему заговорить, как сразу обнаружился ум острый и яркий. Удивительное превращение — он целиком завладел моим вниманием».
Таким образом, можно было надеяться, что графиня не станет возражать против присутствия его жены, хотя, с другой стороны, это могло нарушить порядок рассадки гостей за столом, ведь такие мероприятия носили формальный, полуофициальный характер. Так или иначе, письмо Нельсона она прочитала сочувственно.
«Нельсон пишет, — отмечает в дневнике леди Спенсер, — что, зная, как и другие, мой характер, он раньше не просил о чести представить мне леди Нельсон, однако же будет счастлив, если ему выпадет такая честь. Он не сомневается, что мне его жена понравится. Она красива, у нее твердый характер. Но главное, — пишет он, — ее буквально ангельская забота о муже. Она превосходит любое воображение. Он
