— Нет. Ты же инквизитор, слуга Создателя, вот и проси помощи у него, — бесстрастно вымолвил лекарь, ни сколь не смущаясь страданиями пациента.
— Агх… — только и вырвалось у брата Лоренсо.
Фенидий Лаврийский — возможно единственный человек во всей Мирании, который мог открыто применять магию, не боясь при этом гнева Ордена. И, конечно, не без причин. Шесть лет назад он вылечил от чахотки отца Тобольга, после чего тот наградил его возможностью пользоваться Инквизиторской Неприкосновенностью. С тех пор члены Ордена не имели права вмешиваться в жизнь чудо-лекаря, закрывая глаза даже на его пристрастие к запретной науке. Но ему было поставлено одно условие — врачеватель должен был лечить членов Ордена, если те будут в этом нуждаться. Фенидий согласился. Более того, он с удовольствием пользовался своим уникальным правом, а однажды даже перегнул палку, предложив главе Ордена основать сообщество инквизиторских магов, на что, естественно, получил отказ.
Фенидий был уже не молод — ему недавно стукнуло шестьдесят два, тем не менее выглядел он лет на сорок пять. Седые волосы давно поредели, но куцая бородка — пережиток моды врачевателей — все еще оставалась густой. Лицо его было всегда спокойным и невозмутимым, а речи остры и умны, отчего некоторые молодые послушники дали ему прозвище «Философ». Чудо-лекарь знал об этом, и где-то в глубине души восхищался столь льстивым мнением посторонних о своей особе.
— Гневишь Создателя! — сквозь зубы протянул брат Лоренсо.
— Он и без меня уже давно разгневан, — пожал плечами Фенидий.
— Я знаю, ты считаешь наше дело неправильным. Наш путь тебе противен, — брат Лоренсо не мог молчать. В тишине боль казалась непереносимой.
— Зачем же ты так, Лоренсо? — чуть нахмурились брови чудо-лекаря. — Если бы я считал ваше занятие совершенно неправильным, я бы вам не помогал. Наоборот, я думаю, что инквизиция необходима, она поддерживает порядок в стране. Но вы зашли слишком далеко. Зачем нужно было уничтожать Гильдию и устанавливать табу на владение магией? Кому от этого стало лучше?
— Магия — удел кощунственных колдунов! Владение ею — нарушение законов Создателя, — как гимн вымолвил брат Лоренсо.
— Не совсем верно. Магия помогала людям. Множество недугов, которые сейчас стали смертельными, раньше с помощью магии лечили в два счета. Если бы Гильдия была цела и тебя бы ранило при совершенно других обстоятельствах, то любой алхимик не ниже третьего порядка мог бы вырастить тебе новый глаз. Но, увы! Нынче все иначе. Ты останешься одноглазым до конца своих дней.
— Пускай я буду одноглазым, но ни за что не приму помощи колдуна!
— Необоснованная принципиальность. Если тебе хотят помочь, то тут все средства хороши.
— Магия никогда не станет хорошим средством. Пользоваться ею — значит служить Бездне! — твердил свое советник Ордена, будто не слыша слов «Философа». Высказывание подобных речей делали его духовно сильнее, придавали значимости и веры. Во всяком случае, так ему казалось.
— В том то все и дело, — вздохнул чудо-лекарь. — Вы впали в крайность и все испортили.
Впрочем, не смотря на свое открытое мнение по поводу действий Ордена, Фенидий не пытался ничего менять. Он понимал, что остановить этот давно запущенный механизм самоуничтожения ему не удастся. И относился к этому философски, полностью оправдывая свое прозвище.
Минуло еще немного времени, и работа лекаря закончилась. Теперь рана советника Ордена была тщательно обработана противовоспалительным раствором, а половина лица плотно перемотана повязкой.
— Готово, Лоренсо. Повязку не снимай три дня. Потом, когда все же ее снимешь, помажь рану вот этой мазью, — Фенидий протянул инквизитору колбу с серым содержимым. — И так в течение шести дней.
— В ней магия есть? — недоверчиво поглядел брат Лоренсо на флакончик.
— Да успокойся! Нет, конечно. Зато магия содержится в повязке, — с невозмутимым лицом изрек чудо-лекарь.
— Что? — блеснул глаз советника Ордена, рука тут же дотронулась до перевязанной части лица, готовая сорвать бинты. Но остановилась — брат Лоренсо сообразил, что высказанное «Философом» было не более чем шутка. — С огнем играешь, лекарь. Не шути со мной.
— А иначе с вами нельзя. Слишком хмурые все ходите, — пожал плечами врачеватель, складывая медицинские инструменты в глиняную миску с водой.
— И с магией ты рано или поздно доиграешься. Либо она погубит тебя, либо это сделает Орден.
— А я это знаю, Лоренсо. Но меняться не собираюсь, — не оглядываясь на собеседника, Фенидий принялся обмывать инструменты. Вода в миске вмиг окрасилась в красный цвет.
Советник Ордена усмехнулся, но говорить ничего не стал. Между тем, в его голове родилась подлая мысль, подавшись велению которой ему страстно желалось возвести меч над головой и рубануть по шее кощунственного врачевателя. Слушать ересь в чистом виде было невыносимо.
— Я уверен, сейчас ты стоишь, смотришь на меня и желаешь лишь одного — ударить по мне мечом, разрубив мое поганое тело на две части, — не поворачиваясь, поведал о своих догадках Фенидий. — И также ни сколь не сомневаюсь, что ты этого не сделаешь. Во всяком случае до тех пор, пока жив отец Тобольг, — вопреки своему отношению к инквизиторам, к главе Ордена он относился уважительно, даже прибавлял к его имени слово «отец».
— Ты проницателен, — прищурил глаз брат Лоренсо, в глубине души понимая, что ненавистный лекарь все же заслуживает уважения, хотя бы потому, что способен видеть людей насквозь.
— Иначе в нашем мире долго не проживешь, — пожал плечами Фенидий, протирая инструменты чистым полотенцем и косо поглядывая на пациента. — Повязка крепко держится?
— Крепко, но не уверен, что теперь шлем на голову налезет.
— Налезет, куда денется! Тем более ты же хотел выковать новый. Вот и учтешь размер.
Фенидий некоторое время молчал, аккуратно складывая медицинский скарб в деревянный сундучок с резным узором, потом заговорил снова:
— Кстати, Лоренсо, у меня есть для тебя кое-что очень полезное.
— Хм… — вновь подозрительно прищурил глаз советник Ордена. — И что же?
— Насколько я знаю, ты преследуешь мага с демоном, — начал издалека врачеватель.
— Откуда известно?
— Неважно, есть источники, — махнул рукой чудо-лекарь. — Да, собственно, в этом мало тайного. Сам знаешь, слухи быстро расползаются. Люди то, они везде одинаковы: что у вас, в Ордене, что в крестьянских селениях. Но дело не в этом. Главное то, что я хочу тебе помочь.
— И чем же?
— Конечно, я всегда был против уничтожения магов. Но мое мнение распространяется не на всех. Некромантов и, что еще пуще, демонологов я всегда считал позором Гильдии, осквернителями не только Закона Создателя, но и самой жизни. Поэтому истребление оных — дело не только благородное, но и полезное.
— Не могу понять, что ты хочешь этим сказать.
— Сейчас поймешь. Идем со мной.
Они вышли из приемной, минули несколько дверных проемов, ведущих в другие помещения Лечебницы Лаврийского — больницы, совсем недавно нареченной в честь самого Фенидия — и подошли к массивной широкой двери. Чудо-лекарь порыскал в кармане и, извлекши из него увесистую связку, принялся ковырять одним из ключей в замке. Прогремело железо, и дверь отворилась.
В пространной комнате, выбранной Фенидием специально для проведения магических опытов, которые, впрочем, ограничивались лишь созданием новых эликсиров, было неубрано. То там, то здесь валялся разный хлам, о предназначении которого брат Лоренсо имел смутное представление. Крупные и мелкие реторты, пустые и наполненные разными жидкостями колбы, склянки с порошками и тертыми травами — все это громоздилось на массивных полках, распложенных вдоль серых стен помещения. Многое здесь валялось без надобности уже несколько месяцев и ждало, пока хозяин удосужиться заняться уборкой. Но Фенидию было наплевать на царивший в его обители хаос, а поручить кому-то такое щепетильное занятие, как чистка его собственной комнаты, он не решался. Потому что совершенно никому не
