Его признали своего рода чудотворцем. Однажды вечером, на званом ужине для интеллектуалов в конце года в Праге, речь зашла о новообретенных Соросом богатствах. Сидя за столом с людьми, которым Джордж очень симпатизировал, он заявил, что был бы рад, если его успехи помогут ему тут, на Востоке, даже если они повредят ему на Западе. Новоиспеченная знаменитость, он деловито раздавал автографы и бросал в толпу подписанные им пятифунтовые купюры, но ему хотелось чего-то большего и всегда от него ускользавшего, а именно – уважения.
К этому времени Джордж Сорос превратился в общественного деятеля. Его автографы шли нарасхват. Пресса стремилась разузнать подробности о его работе и досуге, описать, чем он живет. Им этого было достаточно. А Соросу – нет. Даже пожертвование денег не приносило полного удовлетворения. Он хотел большего. А теперь – еще сильнее, чем всегда.
Его целью, не обнародуемой и лишь изредка упоминаемой в частных беседах, было ни много ни мало держать в руках Вашингтон, но не путем победы на выборах или назначения на влиятельную должность в правительстве. Сороса вполне устроило бы, если бы к его мнению прислушивался президент и другие ведущие столичные политики.
Джордж Сорос был демократом, а в ноябре 1992 года Билл Клинтон, тоже демократ, стал президентом США. Сорос знал, что добиться внимания со стороны нового президента будет нелегко. Немало богачей уверены в своем праве быть услышанными в Вашингтоне. Отчего же Джордж считал, что у него прав больше, чем у других? Чем он так уж отличается от них? «Нужно изменить мнение людей обо мне, – говорил Сорос помощникам. – Я не желаю быть просто еще одним богатым малым. Мне есть что сказать, и я хочу, чтобы меня услышали».
1993 год также оказался на редкость удачным для фонда «Квантум», активы которого выросли на 61,5 %. Какие-то 10 тысяч долларов, вложенные в «Квантум» в 1969 году, стоили теперь 21 миллион. Те же 10 тысяч в акциях 500 крупнейших компаний США за тот же период выросли всего лишь до жалких 122 тысяч долларов.
Все фонды Сороса действовали исключительно эффективно. Лучшим оказался «Квантум имерджин гроус», выросший на 109 %, за вычетом сумм уплаченных пошлин, за ним следовали «Квантум» и «Квота», увеличившие свои активы более чем на 72 % каждый. С 1969 года Сорос добивался прироста около 35 сложных годовых процентов. Ежегодный прирост курса акций тех же 500 крупнейших корпораций составлял всего 10,5 %.
Главным приобретением Сороса в последнем квартале 1993 года был киномонстр «Парамаунт»; вторая и третья по величине покупки связаны с компьютерными сетями: «Ньюбридж нетуоркс» и «Ди-Эс-Си комьюникейшнс». Крупнейшая продажа Сороса – «Медко контейнмент сервис», хотя другие крупные продажи свидетельствовали об отходе от финансовых услуг, 5 из 10 крупнейших проданных компаний действовали именно в этой области.
Вначале 1994 года бизнесмен совершил гигантские продажи на понижение курса немецкой марки. По некоторым сообщениям, он продал марок на 30 миллиардов долларов, используя и активы своих фондов, и заемные средства. Вопреки прошлогодним прогнозам Сороса, учетные ставки в Германии не снижались. Однако их высокий уровень наносил экономике огромный ущерб, поэтому Джордж играл на понижение учетных ставок, которое потянуло бы за собой и понижение курса марки. Немцам это вряд ли могло понравиться.
Хотя 1994 год начался удачно, горизонт затягивали тучи. В январе скептики указывали на дурное предзнаменование: передовицу о Соросе в газете «Нью рипаблик». В целом доброжелательная статья, написанная Майклом Льюисом, автором бестселлера «Шулер», посвящалась благотворительной деятельности бизнесмена. В ноябре предыдущего года он взял с собой Льюиса в двухнедельный «рейд помощи», и тот делился впечатлениями о поездке, желая показать, насколько велико влияние Сороса в Восточной Европе. Менее чем через месяц все рухнуло. Невероятнее всего было не то, что в феврале 1994 года Джордж Сорос понес убыток. Такое случалось и раньше. И даже не то, что на этот раз сумма оказалась более чем внушительной – свыше 600 миллионов долларов. Поражало равнодушие, с которым он воспринял неудачу. Бизнесмен словно не осознавал размера катастрофы, произошедшей 14 февраля 1994 года. Сотрудники фонда окрестили ее резней в День святого Валентина. (Имелась в виду знаменитая «разборка» гангстеров в Чикаго в 1933 году.)
Какое-то время Сорос полагал, что иене не устоять перед долларом. Правительство США хотело подорожания иены. Эта тактика позволяла надавить на японцев во время торговых переговоров: если бы иена подорожала, то подорожали бы японские экспортные товары, и их сбыт во всем мире сократился бы. Но Сорос считал, что президент Клинтон и японский премьер Морихиро Осакава уладят торговые разногласия, а соглашение, в свою очередь, склонит правительство США к поддержке падения курса иены. Его ставка оказалась битой. Переговоры Клинтона и Осакавы зашли в тупик в пятницу 11 февраля. Когда через три дня рынки возобновили деятельность, дешевевшая ранее иена резко подорожала. Торговцы решили, что США будут толкать ее курс вверх, чтобы сократить свой дефицит в торговле с Японией. Сильная японская иена затруднит импорт товаров из Японии в США.
В понедельник курс на Нью-Йоркской бирже достиг отметки 102,2 иены за доллар, изменившись почти на 5 %, по сравнению со 107,18 в пятницу. К немалой досаде Сороса, он не учел того, что срыв переговоров сможет так быстро и так резко изменить курс иены.
Бизнесмен редко упоминал о своих убытках 14 февраля, но однажды отметил: «Иена за день подскочила на пять пунктов. Мы упали в цене в тот же день на те же пять процентов, из них примерно половину можно отнести на счет нашей уязвимости перед иеной. Не знаю, чья стратегия порочнее – наша или тех правительств, которые сражаются друг с другом и создают подобные трудности».
Удивительно, но 600-миллионные потери бизнесмена почти не отразились на его репутации. Разве что осуждающий шепоток, да еще замечания, мол, финансовая машина Сороса сработала против своего создателя. Никто не заявил, будто он поставил на себе крест как на инвесторе мирового класса или что о нем больше не услышат. Сорос не только выжил – он процветал. И это произошло благодаря ловкому до гениальности ходу. Во время кризиса в октябре 1987 года Сорос пытался убедить журналистов, будто его убытки составили лишь 300 миллионов, а не 850, как ему приписывали. Его усилия оказались тщетны.
Теперь, в феврале 1994 года, снова распространились слухи, будто его убытки намного больше объявленных 600 миллионов. На этот раз Сорос был готов сразу опровергнуть подобные слухи. Он попросил своего первого помощника, Стенли Дракенмиллера, выступить перед прессой. Для Дракенмиллера беседы с журналистами были стрессом, подобным землетрясению. Но землетрясение состоялось раньше, 14 февраля, и Соросу был нужен человек, способный откопать из-под руин его фонд.
Дракенмиллер не без оснований начал беседу с указания на сумму убытков: 600 миллионов – ни больше ни меньше. Он не скрывал, что основная их часть вызвана неверным прогнозом падения курса иены, но отметил, что фьючерсные продажи иены были намного меньше приписываемых фонду 25 миллиардов долларов и составили не более 8 миллиардов. Потом Дракенмиллер указал, что фонд действительно совершил срочную продажу иены (сумму он не указал), но прекратил ее к 14 февраля. Объясняя причину «заблудшей инвестиции Сороса», Стенли Дракенмиллер добавил, что тот исходил из прогнозов роста японской экономики в 1994 году, а также сокращения активного сальдо Японии в связи с ростом производства. Все это должно было понизить курс иены. Фонд Сороса соответственно активно продавал иены, покупал пакеты японских акций и продавал японские облигации. С лета 1993-го и до Нового года игра между долларом и иеной шла в пользу Сороса. Но к концу года его операции с иеной «превысили запланированную сумму». Это уже ничего не меняло, но Дракенмиллер признал, что он и его коллеги должны были провести тогда переоценку операций с иеной. Теперь пришла пора высказаться и об убытках Сороса.
Эти 600 миллионов, подчеркнул Дракенмиллер, составляют лишь 5 % всех активов Сороса. Может показаться, что у его волшебной машины выбито днище. Но это совсем не так, настаивала правая рука Сороса: оставалось еще 95 %! Дракенмиллер все же проговорился, что активы Сороса на тот момент оценивались в целом в 12 миллиардов долларов.
Ведь простейшая арифметика показывает: человек, только что лишившийся нескольких сот миллионов, все еще располагает активами в 11,4 миллиарда! Более того, «Квантум» уже покрыл часть убытков от катастрофы 14 февраля. По словам Дракенмиллера, к 23 февраля активы фонда уменьшились только до 2,7 %. Денег на зарплату сотрудникам фонда в небоскребе с видом на Центральный парк по-прежнему
