– Марион, не волнуйтесь, – с улыбкой подбодрил ее Ноттингем, – служебную проверку вы прошли.
– Спасибо, – щеки Марион запылали румянцем. – Мы с мистером Гоутом вместе занимались спортивной стрельбой, еще до того момента, пока он не пошел на армейскую службу. Что можно о нем сказать? Он спортсмен и джентльмен. Это отражается на его поведении, а также прослеживается в планировании налетов: без жертв, жестокости и при соблюдении паритета с нами. До тех пор, пока органы правопорядка в его поимке используют законные методы, он будет придерживаться определенных рамок. Фактически Локсли ведет с нами шахматную игру. Обученный действовать в автономных боевых условиях, он тщательно планирует свои акции, поэтому ждать ошибки не стоит – необходимо действовать на опережение.
– Ну прямо благородный бандит! – вновь вставила язвительный комментарий Штерн.
– До определенной степени, – кивнула Марион. – Но это во многом зависит от нас. Локсли опасен до тех пор, пока играет с нами в догонялки. Ни одна экстремистская организация в мире не может похвастаться сотрудничеством с ним. А это, если судить по уровню подготовки Шервудской бригады, уже немало.
Роберт Гоут всегда был азартным человеком, поэтому его интересуют состязания и призы. Вполне возможно, что армейская служба воспринималась им как род состязаний с врагом, где призом является поражение труднодоступной цели. Локсли написал несколько статей в военно-спортивные и оружейные журналы, а также выпустил объемистый труд «Баллистика», выдержку из которого я сейчас приведу в качестве иллюстрации.
«Многие уверены, что в спорте главным является человек, но давайте взглянем на факты. Цель, кроме контактных видов, поражается снарядом. Он, и только он приковывает основное внимание как зрителей, так и участников. Выбор спортивных состязаний – это выбор вида снаряда. Мы выбираем пулю. Всё остальное – канал ствола, мощность заряда, тип спускового механизма, воздушная среда и даже сам стрелок – не более чем переменные в уравнении по прочерчиванию баллистической траектории. Средства к достижению цели. Умение собрать переменные воедино и определяет успешность победы».
Ноттингем кашлянул, показывая, что пора заканчивать с вводной частью. Марион оторвалась от листков и уступила место патрону.
– Спасибо, Блант. Итак, господа, что еще хочется добавить перед началом планирования операции. В самом начале деятельности Шервудская бригада провела хищение перспективной маскировочной разработки в одном из подразделений
Марион прижималась лбом к запотевшему зеркалу и слушала шелест воды, льющейся из душа. Женщина просто не хотела выходить из кабинки – в комнате ее ждал Шариф. Она в последний раз всё взвесила, проговаривая про себя предстоящий разговор. Что сказать? Что между ними всё кончено? Что ей уже тридцать два и нужно заводить семью, рожать детей? Что она должна оставить карьеру процедурала, заняться чем-то стоящим? Что хочет обычного женского счастья, а он, пусть и замечательный, но вовсе не судьбой предназначенный мужчина?.. Можно просто сказать: «Давай расстанемся». Или нет?..
Марион закрыла воду, накинула халат и вышла в гостиничный номер. Неизбежное не оттянуть до бесконечности.
Ноттингем расположился на кровати и с увлечением читал распечатанную «Баллистику». Марион стояла в проеме, кутаясь в халат, и смотрела на Шарифа. Тот настолько погрузился в технические выкладки и стрелковые наставления от неуловимого бандита, что не замечал ничего вокруг. Марион еще немного подождала, затем хлопнула дверью и просто сказала:
– Я ухожу.
Шариф поднял карие глаза и глянул на нее с изумлением:
– Куда?
Марион очень хотелось крикнуть ему прямо в лицо: «От тебя! Ну, схвати, удержи!» – но губы дернулись, а слова задержались. Шариф продолжал непонимающе смотреть.
– Пойду в бар, не хочу курить в номере.
– Угу, – Шариф вновь уткнулся в книгу.
Несколько лет назад, когда он только приступил к расследованию дел бандитской группировки, написанная Гоутом книга показалась Ноттингему скучной и слишком специализированной. Он не придал ей особого значения. Однако неудачи в поимке преступников преследовали постоянно, информации о банде было крайне мало, и Шариф стал всё чаще и чаще брать в руки распечатку, пока однажды не поймал себя на мысли, что может цитировать книгу большими отрывками. Следователь вживался в образ мыслей преступника, пытался оперировать теми же категориями, а подтолкнуло его предисловие, в котором говорилось следующее:
Робин – собиратель мелочей, выстраивающий из них траектории поведения. На мелочах и следовало ловить криминального гения. Можно сменить сколько угодно масок, можно долго заметать следы, но изменить личность невозможно – то, что ее составляет, собирается из мелочей и в мелочах проявляется.
Помнится, Ноттингем рассмеялся, когда понял, что Капюшон в своей книге фактически дает инструкцию для собственной поимки. До того момента Шариф бывал в тире сорок минут в неделю, отстреливал несколько обойм, выполняя полицейский регламент. Для победы над Локсли необходимо было превратиться в профессионального стрелка – идти по хлебным крошкам, оставленным Гоутом в книге и статьях.
Шариф попробовал для начала сменить напряжение пружины подачи патрона в магазине своего старенького
Начав патриотично с девятимиллиметрового «Веблей Скотта» образца 1922 года, который поставлялся Англией для южноафриканской полиции, он перешел к другим аналогам модели Браунинга, а затем ознакомился со всеми современными служебными пистолетами. Аргентинский
Между Ноттингемом и Локсли, казалось, было мало общего. Один – крупный мужчина аравийской внешности, возраст которого близился к полувековой отметке, другой – потомственный брит среднего телосложения, стоящий на пороге зрелости. Один – полицейский, другой – преступник. Однако Шариф всё больше симпатизировал Капюшону и находил у себя общие с ним черты. Оба – английские патриоты, оба признавали дисциплину и устав, честь и справедливость. Оба являлись охотниками на двуногую дичь, оба влюбились в одну женщину, которая…
«Кстати, где она?» – неожиданно спохватился Ноттингем, но тут же вспомнил, что Марион спустилась в
