как однажды, еще в ранней юности, я на спор проехал в метро на эскалаторе снизу и до самого верха без защитного шлема на голове!
И вот сейчас я игрок национальной сборной. Как я ждал этой Олимпиады! Что ж, дождался. Сижу взаперти в номере отеля. А в телефонной трубке – глухая тишина. Очевидно, перерезали провод…
Да, я могу многое из того, на что не способны обычные люди. Я могу, не поскользнувшись, пройти по полированному паркету. Я держу равновесие, сидя на пластиковом стуле, ножки которого так легко могут разъехаться, и я не побоюсь сесть на такой стул даже рядом с открытым окном. О, если бы только у меня в комнате было открытое окно! Я бы написал записку… Да, я умею и это – писать вручную, гелем по бумаге! Мы на каждой тренировке в обязательном порядке выполняем это упражнение. Я бы написал записку с просьбой о помощи и бросил ее в открытое окно. Внизу записку прочли бы и послали бы ко мне спасателей. Но что я могу сделать, если окно застеклено?! И что я могу сделать с запертой дверью? Стучать по ней? Нет, калечить руки и ноги мне не хочется. Громко кричать? Но лишиться голоса или надорвать легкие – тоже желания нет.
И тут вдруг зазвонил телефон! Так значит, он все-таки не испорчен? Слава разуму! Не веря своему счастью, я хватаю трубку:
– Алло! Кто это?
Но в трубке тишина. Никто не отвечает… Хотя нет – прислушавшись, я различаю очень-очень слабый, тихий голос, который говорит мне:
– Повторите фразу…
И дальше звучит какая-то фраза, совсем уже тихо и неразборчиво.
Я кричу:
– Говорите, пожалуйста, громче, я совсем вас не слышу! Кто вы?
– Я перезвоню через некоторое время, – звучит из трубки.
– Да погодите же! – умоляю я.
Но тщетно. Мой непонятный собеседник умолкает, и я кладу трубку. Потом снова хватаю ее – вдруг теперь получится сделать звонок? Но нет, увы, телефон снова не работает!
А ведь в прошлом веке, и даже, кажется, еще в начале этого века, люди пользовались мобильными телефонами. Такими устройствами вроде миникомпов, которые связывались между собой, излучая электромагнитные волны. И все, даже дети, постоянно носили эти аппараты в своих карманах. Что, собственно, неудивительно: в прошлом веке люди, кажется, делали всё от них зависящее, чтобы как можно сильнее испортить свое здоровье. Они и мобили бензином заправляли, и умывались водой прямо из-под крана, и электромагнитными волнами себя облучали. Но сейчас, как бы дико это ни звучало, я жалею, что у меня нет здесь такого мобильного телефона. Ей-разуму, не побоялся бы рискнуть здоровьем, позвонил бы и позвал на помощь!
И тут телефон в моем номере снова зазвонил! И снова я слышу в трубке:
– Повторите фразу…
И опять дальше звучит какая-то тарабарщина. Напрягаю слух изо всех сил… Вообще, слух у меня неплохой. Будь это не так, меня бы и в сборную не взяли. На поле необходимо хорошо слышать своих партнеров по команде. Но тут, в телефоне, фраза звучала очень уж тихо. Однако что-то различить всё же удавалось. Отдельные слова.
– Шла Саша по (дальше неразборчиво) шоссе и сосала (опять неразборчиво) сушку.
– Скажите громче! – попросил я.
В ответ из трубки прозвучало:
– Вы повторили фразу неправильно. Я перезвоню позже.
Чёрт побери, что же это такое?! И в чем смысл этой фразы? Если Саша, то почему «шла», а не «шел»? И почему по шоссе?! Ведь так, если я ничего не путаю, называлась в прошлом одноуровневая магистраль, по которой двигались мобили. Как же по ней можно ходить? На такое даже безрассудные люди прошлого не были способны. И что такое «сушка»? Что-то, что можно сосать… Может быть, «сосала с ушка»? Тогда с какого ушка? Нет, непонятно. Но ведь этот странный собеседник хочет добиться от меня, чтобы я понял эту фразу и повторил ее! Может быть, тогда он поможет мне? Боюсь, других шансов на спасение пока не просматривается. Если позвонят еще раз, надо будет всеми силами попытаться разобрать эту проклятую фразу! В первую очередь – обратить внимание на те слова, которые остались непонятными.
И я дождался очередного звонка. И опять:
– Повторите фразу. Шла Саша по (неразборчиво) шоссе и сосала (а вот тут я на этот раз сумел разобрать!) оставшуюся шосткинскую сушку.
И я тут же громко повторил:
– Шла Саша по… шашастамука шоссе и сосала оставшуюся шосткинскую сушку!
– Вы повторили фразу неправильно. Я перезвоню позже.
Моя хитрость с заменой нераспознанного слова подражательными звуками не прошла. Но меня уже охватил азарт! Необязательно различать на слух трудное неразборчивое слово. Попробую догадаться из контекста, что это может быть. Ну а для этого надо все-таки понять смысл всей фразы. Значит, некая Саша (будем пока считать, что это женщина с мужским именем) шла по какой-то скоростной магистрали и при этом сосала что-то оставшееся шосткинское. Ну, ясно: в первую очередь надо узнать значение слова «шосткинская». Память миникомпа содержит любые сведения… Нахожу: «Шосткинская фармацевтическая фабрика. Во второй половине XXI века – одно из крупнейших российских предприятий по производству успокоительных препаратов. В настоящее время не функционирует».
Ну, практически всё ясно! Фабрику закрыли, стало быть, новой продукции она не выпускает. Потому и «оставшаяся» сушка – осталась, значит, с тех еще времен, когда фабрика работала. А «сушка» – это, выходит, какой-то успокоительный препарат. Который сосут. Вероятно, кладут под язык, и он там постепенно рассасывается…
И тут кусочки этой словесной мозаики сложились наконец у меня в голове в логичную картину. Всё сходится! Женщина по имени Саша шла по скоростной магистрали и, поскольку это страшно, сосала успокоительную пилюлю. Зачем же она шла в таком опасном месте? Да затем и шла, что хотела покончить с собой! Ведь это же из древнерусской литературы! Это проходят в начальной школе! Был такой роман, где женщина покончила с собой, бросившись под мобиль. Кажется, я даже помню имя автора… Лев… Лев… Лев Тургенов! А почему женщина хотела покончить с собой? Тут уже память мне маленько изменяет… но, наверное, из-за имени! Страдала от того, что ее назвали мужским именем. Во всяком случае, такое название романа как «Бедная Саша» мне вспоминается достаточно определенно… Подумать только, сколько всякой ненужной чепухи хранит порой человеческая память! Вот еще бы теперь вспомнить, какое там могло быть шоссе… А, собственно, какое тогда было шоссе? Одно-единственное! Из Петербурга в Москву. Значит, называлось оно… Петербургское? Московское? Нет, не годится, там звучало что-то шипяще-свистящее… Ладно, какие еще населенные пункты были на той трассе? Что скажет миникомп? Вот что он говорит: Клин, Тверь, Осташков, Торжок… Стоп… Осташковское шоссе! Я – гений!
А вот и очередной телефонный звонок. Очень вовремя!
– Повторите фразу. Шла Саша по Осташковскому шоссе и сосала оставшуюся шосткинскую сушку.
Да, теперь я совершенно четко слышу, что правильно понял все слова! И тут же повторяю эту фразу вслух. И что же звучит в ответ?
– Фраза правильная. Но вы произносите ее слишком медленно. Я перезвоню.
У меня возникает желание расколошматить телефонный аппарат об стену.
Всё, я не хочу больше думать об этой идиотской Саше с ее седативной сушкой! А если еще раз позвонит этот сумасшедший телефонный террорист… я не стану с ним разговаривать. Я буду просто сидеть тут и думать о том, что мне дорого. О спорте, о нашей команде, об игре, в которую мы играем…
За что мы любим ее? За скорость, непредсказуемость, за разнообразие игровых ситуаций – порой даже комичных, а порой трагичных, но неизменно очень острых. И при этом далеко не всё тут решают атлетические качества спортсмена. В нашей игре есть железное правило: ты не должен действовать быстрее, чем думает голова. Это любимая фраза нашего старшего тренера, Михалыча – мудрого наставника, настоящего спортивного гуру.
Михалыч – великий человек, гениальный педагог, а в прошлом – и сам выдающийся атлет, многократный чемпион всевозможных турниров высшего уровня. К сожалению, ровно восемь лет назад,
