то, может быть, потом будет жалеть об этом. В то же время, если она их примет, то выйдет замуж за Адама не с пустым карманом.
Каролина улыбнулась.
– Спасибо тебе, Эдвард. Ты очень великодушный человек.
Он улыбнулся ей в ответ.
– Просто, на мой взгляд, это было бы справедливо. Значит, решено. Я попрошу своего адвоката подготовить все необходимые документы. – Он покосился на Анандейла. – Дядя Хьюго тоже хочет поговорить с тобой кое о чем. Я подожду его в экипаже.
Ей не очень-то хотелось сейчас оставаться наедине о отцом Джереда, но все же она не испытывала той неловкости, как во время разговора с ним в доме Гренби. По крайней мере, ей сейчас нечего было скрывать. Всем уже было известно, что Эмили – дочь Адама, и этого обстоятельства изменить никто не мог.
Каролина протянула Эдварду руку.
– До свидания, спасибо, еще раз спасибо за все. Он поцеловал ее в щеку.
– Мы с Долли хотели бы, чтобы вы с Адамом приходили к нам в гости. И если вы не будете возражать, мы тоже навестим вас в ближайшее время.
– Конечно. Мы будем рады, – приветливо отозвалась она.
Проводив его до двери, она снова вернулась к Анандейлу.
Тот стоял возле окна, как изваяние. Лицо его было омрачено какими-то своими нерадостными думами, на лбу пролегли глубокие морщины, а выражение глаз было непроницаемым.
Каролина опять села в кресло и вопросительно взглянула на старика. Она понятия не имела, что именно хотел он сообщить ей, и терялась в догадках, ничего хорошего, впрочем, не ожидая.
– Не хотите ли присесть? – осторожно поинтересовалась она.
Он послушно сел в кресло. И долго не решался поднять на нее глаза. А когда, наконец, посмотрел на нее, в его глазах она увидела не гнев, но страдание. И ей вдруг стало невыразимо жалко этого несчастного старика. Она растерялась и не знала, как помочь ему заговорить первым.
– Я знаю, Каролина, что Джеред не был… – Анандейл замолчал, словно боровшиеся в нем чувств мешали ему говорить. Наконец он глубоко вздохнул и продолжил: – Я знаю, что мой сын не был идеальным супругом.
– Так же как и я не была идеальной супругой, – смело глядя ему в глаза, добавила она.
Каролина полагала, что эти ее слова вызовут в нем вспышку гнева, но ошиблась – ничего подобного не произошло.
– Я не имею права осуждать вас, – сказал он. – Ведь мне известно еще и то, что вы были с моим сыном до самого конца, даже тогда, когда от него все отвернулись.
Она машинально посмотрела на свои руки – на пальце все еще виднелся след от обручального кольца, которое она не надевала с тех пор, как дала согласие стать женой Адама.
– Я был не прав не только по отношению к своему сыну, но и по отношению к тебе и твоему ребенку. Я виноват перед всеми вами. У меня не хватило в свое время душевного тепла, чтобы понять и простить своего сына, не хватило доброты, чтобы помочь тебе, когда это было нужно, не хватило великодушия принять безоговорочно твоего ребенка. А у Джереда, у моего несчастного мальчика, хватило душевной щедрости – он признал девочку своей дочерью, – хриплым, взволнованным голосом проговорил старик. – И это для меня является самым главным. Я хочу хоть как-то искупить свою вину перед своим сыном. Его воля для меня теперь важнее всего. Если он признавал твою девочку своей дочерью, то и я должен без лишних слов считать ее своей внучкой. И я сам хочу этого.
Каролина изумленно уставилась на него, не вполне веря в то, что услышала. Она сомневалась, правильно ли поняла его.
– Слова Тэлбота о девочке я воспринимаю, как бесстыдную ложь. Обещаю тебе, что никто из членов нашей семьи никогда больше не повторит ни слова из того, что он говорил. Если Джеред дал Эмили свою фамилию, значит, она есть и останется Раули. Она будет иметь все, что должна иметь по праву моя внучка. Я обеспечу ее в любом случае, какую бы фамилию девочка ни стала носить потом, и за кого бы ни вышла замуж ее мать.
Услышав это, Каролина растерялась. Конечно, она испытывала чувство благодарности к этому старику, но…
– Вы так великодушны, лорд Анандейл. Так же как и ваш племянник Эдвард, – начала она. – Но все же я хочу еще раз вам напомнить, что Эмили – дочь Адама Дьюарда. И скрывать это дольше не имеет смысла. Это было бы нечестно.
Сказав это, она испугалась, что обидела его этими словами, и что он воспринял их, как решительный отказ. Но, к ее облегчению, старик улыбнулся.
– Я все понимаю, Каролина. Если вы настаиваете, то я не буду мешать вам, моя дорогая. Однако, что касается меня, то я могу повторить все, только что мною сказанное снова, чтобы ты поняла истинные чувства и намерения, которые руководят мною. И я бы хотел попросить вас, чтобы вы с дочерью обязательно навещали нас с женой, когда будете в Финли-Эббате. Моя будет просто счастлива познакомиться с девочкой. Они обязательно подружатся. Эмили такая милая, такая смышленая малышка. Не отказывай нам в этой маленькой радости, Каролина. Тем более, насколько мне известно, Дьюард – сирота, и со стороны отца у ребенка нет бабушки и дедушки. И мне хотелось бы…
Каролина улыбнулась ему в ответ.
– Мне тоже очень этого хотелось бы. Думаю, Эмили обрадуется, когда я расскажу ей о вашем предложении.
Эти слова приободрили Анандейла. Заметно повеселев, он взялся за трость.
– К сожалению, я должен уже идти. Нельзя заставлять Эдварда столько ждать меня, – сказал он, поднимаясь с кресла. И уже у выхода, приостановившись, добавил: – Долли сообщила нам, что вы, Каролина, скоро выйдете замуж за Дьюарда. От всей души желаю вам счастья. Я не хотел бы, чтобы ваша семья относилась враждебно к нашей семье. Надеюсь, мы станем со временем добрыми друзьями.
Распрощавшись и проводив старика до двери, Каролина еще с минуту стояла обдумывая его слова. Казалось, она только в этот момент по-настоящему поняла, как много значили для нее они. Как бы там ни было, она рассталась с частью своего прошлого и сделала еще один шаг к новой жизни.
С легким сердцем и в приподнятом настроении Каролина отправилась наверх, но, не дойдя до первой лестничной площадки услышала музыку, доносившуюся из гостиной.
Адам. Он уже пришел домой и играл на пианино. От этих сладких звуков душа ее наполнилась светлым, теплым чувством. Сияя от счастья, полетела она на манящую, чудесную мелодию.
Тихонько открыв дверь и приблизившись к пианисту, она замерла, наблюдая за длинными, быстрыми пальцами, бегавшими по клавишам. Но тут он вдруг почувствовал чье-то присутствие и поднял голову. Увидев ее, он сразу же захлопнул крышку инструмента.
– Я услышала музыку и поняла, что ты вернулся, – сказала Каролина.
– Джон сказал мне, что у тебя были посетители, – холодно произнес он.
