Эмили же такая обстановка показалась вполне естественной. Но Елена выглядела немного подавленной. В платье из бархата цвета спелой вишни и красиво уложенными волосами она выглядела настоящей леди, однако держалась очень скованно и неуверенно.
– Вы замечательно выглядите! – шепнула ей Каролина.
И Елена с благодарностью улыбнулась ей. Пламя свечей, мимолетно сверкнув, отразилось в ее длинных тяжелых сережках.
Интересно, наладились ли у нее отношения с Хокинсом?
– У вас очень красивые сережки, – добавила Каролина.
Услышав это, молодая женщина покраснела, смущенно засмеялась и, посмотрев на Эмили, с любопытством рассматривавшую каюту, наклонилась к ее матери.
– Мы еще не разрешили все наши проблемы, но у нас – как это вы говорите? – есть согласие, – шепотом сообщила она.
– Я рада за вас, – сказала Каролина и взглянула на Адама.
Но тот разговаривал с капитаном и не замечал ее. Миссис Раули за столом сидела между Эмили и Шерри.
– Мне пришлось ходатайствовать перед капитаном, – прошептал он ей. – Хорошо, что у меня имеется титул, иначе бы вы сейчас сидели не со мной, а рядом с Брикстоном.
Она улыбнулась. Ей были приятны эти милые ненавязчивые напоминания о прошлом. Шерри сообщил ей, что его отец оставил этот свет два года тому назад, и теперь сын его носил титул лорда, но молодому человеку нравилось, чтобы его по-прежнему называли просто Шерри. Каролина подумала, что титул накладывал на него определенные обязательства, и это могло пойти ему только на пользу.
В ходе обеда Шерри вместе с Энди и Джеком развлекали ее рассказами о своих увлекательных приключениях, произошедших с ними за границей. Они были милы, остроумны и общительны, вовлекая в свою беседу всех остальных людей, сидевших за столом. Обстановка была такая доброжелательная и веселая, что на какое-то время Каролине даже показалось, что они все не на корабле, а в Лондоне. Тем более, что обед обслуживали официанты, облаченные в нарядную униформу и очень похожие на чопорных английских лакеев. Блюда подавались самые изысканные – чувствовалось, что корабль только вышел из порта: филе палтуса под каперсовым соусом, цыплята по-французски, запеченные грибы, фаршированная утка. Все это разнообразие кулинарии казалось Каролине роскошью, от которого она уже давно отвыкла.
Она получила огромное удовольствие от обеда. Вино, веселье, восхищенные взгляды окружающих людей привели ее в хорошее расположение духа. Они с Еленой были единственными женщинами на корабле, поэтому недостатка внимания и заботы они не чувствовали. Нервозность подруги Хокинса тоже почти исчезла. Она сидела между капитаном и раненым майором, следовавшим домой в отпуск. И очаровала обоих: каждый старался привлечь ее внимание именно к себе.
Несколько раз во время обеда Каролина чувствовала на себе пристальный взгляд Адама, но стоило ей посмотреть в его сторону, как он сразу же отворачивался.
Когда подали десерт, за столом зашел разговор о ситуации в Англии. Один из младших офицеров сказал, что слышал о разрыве принца-регента с женой. Лейтенант Форбз, сочтя неприличным затрагивать данную тему, попытался увести разговор в другую сторону и рассказал о дебатах в парламенте по поводу нового характера Восточно-Индийской кампании.
– Вы, Дьюард, кажется, бывали в Индии, не так ли? – спросил он.
Каролина внимательно взглянула на Адама. Интуиция ей подсказывала, что меньше всего ему хотелось обсуждать сейчас эту тему. Он бесстрастно посмотрел на Форбза и вежливо ответил:
– Я провел там два года.
– Неужели? – удивленно спросил Джек. – Вы там служили?
Дьюард отпил из своего бокала немного вина и сказал:
– Мне очень тяжело вспоминать об этом.
– Я подумывал о том, чтобы отправиться в Индию, но моя жена не желает и слышать об этом. Она напугана слухами о жестокости местных жителей, – сказал Форбз.
Каролина, внутренне негодуя, отложила вилку. Конечно, помощник капитана не мог знать, что Адам был наполовину индусом, но это нисколько не оправдывало его. Она снова вопросительно взглянула на Дьюарда, но тот, казалось, оставался спокойным и невозмутимым, разве что слишком сильно сжимал в руке бокал с вином, и это выдавало его состояние.
– Да, у индусов имеются наклонности к неоправданной жестокости, – заметил майор, сидевший рядом с Еленой. – Я недавно прочитал историю о двух офицерах, охотившихся в тех местах и попавших в крупные неприятности. Где-то неподалеку от индусского храма они убили обезьяну, и местные жрецы набросились на них с такой яростью, что бедные офицеры, спасая свои жизни, бросились в Ганг. Но не справились с течением, и оба утонули. Ужасно, не правда ли?
– Все зависит от того, как на это посмотреть, – сказал Хокинс. – Судя по всему, жрецы посчитали, что чужеземцы осквернили храм.
Майор удивился:
– Но это не значит, что нужно сразу набрасываться на людей из-за какой-то обезьяны. Офицеры же не хотели причинять никакого зла, просто решили немного поразвлечься.
– Все дело в том, что индусы не получили хорошего английского образования, – вежливо заметил капитан Брикстон. – Миллионером станет тот, кто первым убедит правительство Индии в преимуществе нашего английского пути развития.
– И английских товаров, – сухо заметил Адам, но от Каролины не укрылась скрытая насмешка его слов.
– Разумеется, – согласился с ним Брикстон, как будто это было само собой разумеющимся.
– Но всегда ли достаточно только образования, сэр? – спросил Форбз, нахмурившись. – Если дело дойдет до вооруженных столкновений, то образованные индусы, наверняка, встанут на сторону своих сородичей-дикарей.
– Я бы не стал называть их дикарями, – возразил Шерри. – Мне кажется, среди них есть немало очень прогрессивных людей.
– Да, – поддержал его Энди. – Ведь именно этот народ создал Кама-Сутру.
– У индуса мозг создан иначе, чем у англичанина, и никакое образование ему не поможет, – решительно заявил майор.
– А что вы думаете по этому поводу, Дьюард? – спросил Форбз. – Вы ведь жили среди них.
Внешне Адам оставался невозмутим, но глаза его помрачнели. Каролина чувствовала, в каком он был возбуждении.
