бесстрашных и искусных воинов.
Но вернемся в Каир 1277 года. После смерти Бибарса ал — Бундукдари эмиры провозгласили султаном его сына Саида. Ему было девятнадцать лет и он был глуп и жесток. От отца он не унаследовал ни одного из его положительных качеств и выдающихся способностей в нем также никто не заметил. Юный султан находился всецело под влиянием своей матери и первым его шагом на посту султана было отравление визиря и арест чиновников двора, назначенных отцом. Он потакал притязаниям своих личных мамлюков, аппетиты которых были безмерны, а заслуги перед троном еще очень незначительны. В среде эмиров и мамлюков росло недовольство его правлением. Чтобы отвлечь внимание недовольных, Саид предпринял поход против Армении, но по дороге оставил армию и расположился в Дамаске. Пробыв там некоторое время, он возвратился в Каир. Мамлюки, не дойдя до Армении, взбунтовались и во главе с Калауном вернулись скорым маршем в Каир и после недельной осады заняли цитадель. Саида отправили в ссылку. Его двухлетнее правление завершилось бесславно и без сожаления с чьей бы то ни было стороны.
Затем султаном объявили младшего сына Бибарса Саламиша, еще совсем ребенка, а регентом при нем стал Калаун. Вскоре, в ноябре 1279 года, Калаун провозглашает себя султаном. Это был высокий стройный человек, с бычьей шеей и чрезвычайно развитыми руками. По своей энергии и отваге он не уступал своему предшественнику и другу Бибарсу, но при этом не был столь властолюбив и был чужд коварства. Как и Бибарс, по ал — Айни, Калаун происходил из племени бурдж. Кстати, с черкесского имя Калаун переводится как «городской дом» или башня, т. е. тот же бурдж. Таким образом, черкесский перевод имени этого султана совпадает с арабским названием племени его происхождения. На наш взгляд совпадение это неслучайно: оно фиксирует адыгское происхождение Калауна. Его родиной также, как и Бибарса, был Солхат в Крыму, где в 1288 году на его деньги была воздвигнута мечеть.
Первоначально Калаун был мамлюком ас — Салиха, о чем свидетельствует его прозвище ас — Салихи. Куплен он был за огромную сумму в тысячу золотых монет, отсюда еще одно его прозвище ал — Алфи («Тысячный»). Ал — Мансур Сайф ад — дин Калаун ал — Алфи (1279–1290 гг.) стал основателем настоящей династии внутри «династии» Мамлюков. Он стал «единственным мамлюкским султаном, в чьем роду наследование продолжалось до четвертого поколения». Последний бахритский султан ас — Салих Салах ад — дин Хаджжи II был его правнуком.
Черкесское происхождение Калауна тем не менее не влечет к отрицанию кипчакского характера династии Калаунидов — его потомков, которые совершенно были ассимилированы кипчакским (тюркским) окружением. Примеров таких династий в истории более чем достаточно: Рюрик был варягом, а его потомки обрусели несмотря на присутствие варяжских дружин; Вильгельм Завоеватель — норманн, а его потомки слились с саксонской средой; в самом Египте династия Мохаммеда Али, албанца по происхождению, стала первой арабской династией в этой стране. Отуречиванию наследников Калауна не помешало присутствие значительного контингента башенных черкесов, выдвижению которых на руководящие посты в армии и государственном управ лении всячески препятствовали бахритские эмиры. Калауниды сдерживали бахритов при помощи бурждитов и, наоборот, когда последние возвели на престол черкеса Бибарса Джашангира в 1309 г., сын Калауна ан — Насир Мухаммад вернул себе власть, опираясь на отряды бахритов.
Мы уже упоминали о крупном поражении, нанесенном черкесам в 1277 г. Ногаем и Менгу — Тимуром. В результате этого поражения большое число черкесов оказалось в плену у монголов. Вероятно именно их и продали монголы генуэзцам и мамлюкским агентам. В течение 1277–1279 гг. Калаун приобрел 12000 черкесов, из числа которых сформировал свою гвардию. Численность черкесской гвардии Калауна к моменту его восхождения на трон не превышала 4–5 тыс. человек. Остальные черкесы влились в ряды бахритов. Гвардейцы Калауна получили прозвание башенных мамлюков, поскольку размещались в круглых башнях каирской цитадели — бурджах. Предшественниками бурджитов были черкесские гвардейцы Салах ад — Дина и мамлюки из полка Салихийя. В связи с этим можно утверждать, что корпорация Бурджи была намного древнее, чем корпорация Бахри, тогда как в мамлюковедческой литературе утверждается обратное. Черкесы Калауна реанимировали древнюю мощную корпорацию, прямым назначением которой стало охранение трона от покушений со стороны бахритских эмиров.
В 1265 году на престол Ильханов в Персии вступил сын Хулагу Абака. Он долгое время вынашивал планы захвата Сирии, но пока в Каире правил Бибарс ал — Бундукдари, он не решался на вторжение. Второе крупное вторжение иранских монголов выпало на долю султана Калауна. Армия монголов как минимум в три раза по численности превосходила армию мамлюков. Макризи указывает, что их было в два раза больше. Но сведения этого автора чересчур предвзяты во всем, что касается доблести мамлюков и его можно назвать родоначальником негативистского направления в арабской историографии мамлюков вообще и черкесских мамлюков в частности. Известно, что Абака, симпатизировавший христианству, заключил союз с франками и ему на помощь пришел большой отряд крестоносцев — цвет европейского рыцарства. Десятки тысяч армянских и грузинских воинов во главе со своими предводителями также были приведены монголами. Целые орды тюрок и персов и других азиатских племен жаждали ворваться в богатую Сирию. Все это 150–200–тысячное воинство под предводительством Менгу — Тимура и лучших монгольских полководцев подошло к городу Химсу, где их уже ожидала египетская армия во главе с Калауном (31 октября 1281 г.).
Правый фланг египетской армии занимал Малик Мухаммад — аййубидский правитель Хамы и некоторое число мамлюкских эмиров. Впереди них стояли арабы из племени Мурра во главе с Исой ибн Маханной. Левый фланг занимал эмир сотни Сункур ал — Ашкар, а впереди его отрядов были поставлены туркменские всадники. В центре стояли 4000 башенных черкесов и другие отборные мамлюкские части. Сам Калаун с двумястами мамлюками занял позицию на небольшом холме, с которого он мог наблюдать за битвой. Вскоре начали появляться монгольские отряды. Перед мамлюками и их немногочисленными союзниками выстроилась армия, воины которой родились на пространстве от Темзы до Амура и у многих из них были свои счеты с Мамлюками. Монголы атаковали с диким бешенством правый фланг египтян. Сирийцы и мамлюки сражались с большим упорством и выдержали эту атаку. Затем они сами ринулись на врага и оттеснили его левый фланг к центру. Но тем временем левый фланг мамлюков во главе с Сункуром был разгромлен и побежал к стенам Химса. Монголы, атаковавшие кипчаков Сункура, увлеклись и преследовали их до города, где и устроили ужасную резню. А мамлюки Сункура, не останавливаясь, бежали до Дамаска, разнося весть о полном поражении мусульман. В тылу армии Калауна поднялась страшная паника, распространившаяся по всей стране. Вслед за поражением Сункура последовал разгром правого фланга: сирийцы и мамлюки сражались отчаянно, но силы были слишком неравны. Твердо стоял только центр мамлюкской армии и Калаун приказал бить в барабаны, что было сигналом к сбору. К центру стали подтягиваться остатки с правого фланга. Ожидали атаки свежих монгольских частей и всем было ясно, что битва проиграна.
В этот тяжелый для мамлюков миг эмир сотни Оздемир ал — Хадж, один из предводителей башенных мамлюков, ускакал с несколькими воинами к монголам, выкрикивая, что они сдаются на милость Менгу — Тимура. Подъехав к монголам, он сказал, что хочет сообщить нечто важное их вождю. Оздемира и его воинов проводили к ханскому шатру. Увидев Менгу — Тимура, черкесский эмир набросился на него и сшиб с коня ударом копья. От ранения и падения на землю Менгу потерял сознание и его приближенные подумали, что он мертв. Поднялась страшная суматоха. Мамлюки Оздемира устроили настоящее побоище, защищая своего господина. Все они погибли под ударами телохранителей Менгу. Падение хана вызвало панику в рядах монголов. А башенные мамлюки словно ожидали этого: они яростно атаковали противника и тот, не выдержав, дрогнул и побежал. Часть монгольской армии бежала в направлении Алеппо, а часть в Саламийю.
Тем временем татары, прогнавшие Сункура и насытившиеся грабежом в предместьях Химса, повернули обратно, беспечные и уверенные в разгроме мамлюков. На поле битвы они не нашли никого, вся равнина была усеяна трупами их собратьев. Это зрелище шокировало их. В это время за холмом, на котором во время битвы располагалась султанская ставка, стояли, затаившись и зажав лошадям рты, черкесские гвардейцы Калауна. Их было там не более тысячи, все остальные были заняты преследованием бежавших монголов. Когда последний монгольский всадник показал коварному холму свою спину, Калаун подал знак и черкесы внезапно обрушились на врага, и, после яростной сечи, обратили его в дикое бегство. Это происходило уже на закате солнца, который стал в этот день действительно багряным. Победа мамлюков была полная, но сами они были крайне истощены. Своей победой мамлюки во многом были обязаны героическому поступку эмира Оздемира. Монголы понесли страшные потери; причем значительно большая
