Очень сильно опоздает.
Оторвав взгляд от этого молчаливого и горячего обещания, Рейвен в последний раз оценивающе посмотрела на себя в зеркало и слегка нахмурилась. Она потянулась было за коробочкой с тенями, но его замечание остановило ее.
— Это не поможет.
Она повернулась на своем низком стульчике, удивленно глядя на него снизу вверх:
— Почему не поможет?
В тщетной попытке удержаться и не трогать ее Джош легонько прошелся костяшками пальцев у нее под подбородком, лаская шелковистую кожу.
— Потому что ты изменилась, — сказал он тихо, наблюдая за ее реакцией. — Твои глаза ожили, по- настоящему ожили. Тебе уже не удастся скрывать их под гримом.
Долгое мгновение она вглядывалась в него, и вдруг улыбнулась.
— Ты погубил нашу с Хагеном работу, — сказала она с видимым удовольствием. И засмеялась. — Кажется, мне просто придется все время скромно опускать ресницы или ходить в ресторан в темных очках.
Джош взял ее руки в свои и потянул, помогая подняться.
— Треверс заметит, — сказал он с беспокойством, осознавая значение происшедшего. — Он увидит, что ты изменилась. Что что-то произошло.
— Я придумаю какое-нибудь объяснение. Не волнуйся. — Она поцеловала его в подбородок. — А сейчас мне надо достать браслет, так что теперь помолчи. — Она рассказала ему раньше о микрофоне у нее в браслете, чтобы он меньше сомневался в эффективности мер предосторожности, предпринятых Хагеном.
Джош не стал сразу же отпускать ее, а взял ее за подбородок, подняв ее лицо, и поцеловал глубоко и основательно с новым собственническим чувством, которое обрели они оба.
Рейвен таяла в его объятиях, набираясь от него силы, торжествуя от чувства, что принадлежит ему. Это было особое чувство принадлежности, решила она для себя, что-то глубокое и надежное, без всякого намека на власть или эгоизм. Они принадлежали друг другу, и их личности стали богаче, чем были до этого.
— Я тебя люблю, — прошептал он.
Она улыбнулась, ее пальцы удивленно дотронулись до его губ:
— Я тебя люблю.
Она неохотно достала свой браслет и попыталась собраться, входя в свое теперь ускользающее другое «я».
И они ушли. Она зашла в лифт, чтобы спуститься вниз, ее надменно-холодное выражение и темные очки помогли спрятать теплое сияние ее глаз, а он тихо исчез, спустившись по задней лестнице, никем не увиденный и не услышанный.
Рафферти поднял голову от письменного стола, когда Джош вошел в номер, и замер, острым взглядом оценивая происшедшую перемену. «Понятно, — подумал он. — Все понятно».-
— Ребята, вы пообедали? — отрывисто спросил Джош, бросив ключи от машины на столик возле двери и, войдя в комнату, плюхнулся в уютное кресло.
— Нет. — Зак, отложив распечатку, тоже внимательно изучал происшедшие изменения.
Улыбаясь и совершенно не сознавая этого, Джош положил ноги на журнальный столик.
— Обслуживание номеров здесь неплохое, — заметил он лениво.
После секундной паузы Зак посмотрел на Рафферти.
— Он привозит сюда лучшего шеф-повара Европы, а потом говорит, что еда здесь неплохая. Ты, может, напомнишь ему, что он в своей собственной гостинице, или предпочитаешь, чтобы это сделал я?
Рафферти засмеялся, но потом закашлялся, когда столкнулся со взглядом удивленных синих глаз.
— Это твоя гостиница, Джош, — отважился сказать он.
— Это я знаю. — Джош смотрел то на одного, то на другого, пока, наконец, не пришел к выводу, что внешне изменилась не только Рейвен. Как ни странно, он не был ни в малейшей степени смущен и не почувствовал ни малейшей неловкости. — Если у меня выросла вторая голова, — вежливо произнес он, хотелось бы, чтобы кто-нибудь сказал мне об этом. Мне придется докупить шляп.
— Ты не носишь шляп, — пробормотал Зак.
Джош посмотрел на него.
Рафферти поспешно откашлялся:
— Да, стоит заказать еду в номер. Где меню?
— Я принесу. — Зак поднялся с кушетки со сверхъестественной грацией, удивительной для столь крупного мужчины, и подошел к бару, на котором лежало меню.
— Где Лукас? — рассеянно спросил Джош.
Зак повернулся от бара и за спиной Джоша быстро взглянул на Рафферти, потом слегка покачал головой.
После незначительной паузы адвокат небрежно ответил:
— У него было несколько поручений. Но может быть, он вернется раньше, чем принесут еду.
— Тогда мы закажем и на него тоже, — сказал Джош и взял меню у Зака.
Рафферти медленно заговорил:
— Джош, ведь это может быть сегодня, правда?
Часть напряжения вернулась на лицо Джоша, но все-таки он был напряжен гораздо меньше, чем они привыкли видеть.
— Может быть. Но Рейвен говорит, если Треверс будет действовать своим обычным методом, все произойдет ночью. Вероятнее всего, завтра ночью.
— Она будет знать, куда ее везут? — спросил Зак.
— Нет, пока они не доберутся до места. — Джош смотрел в меню, и что-то мрачное и решительное на мгновение появилось на его раздраженном лице и пропало.
Зак взглянул на адвоката, и Рафферти кивнул с неохотой, которую Джош не заметил.
Они оба всегда знали об этом.
Хаген и Келси сидели в автомобиле в квартале от элегантного ресторана и ели ланч из всевозможных бумажных и пластиковых упаковок. Келси скомкал обёртку своего гамбургера и мрачно сказал:
— Она это нарочно сделала, ведьма. — Он жестом показал в сторону маленького приборчика, при помощи которого они прослушивали разговор в ресторане. — Она нам нарочно сказала, какую еду заказывает, потому что знала, что нам придется питаться приправленной специями бумагой.
— Без сомнения, — согласился Хаген, с некоторой неприязнью поглядывая на то, что сам собирался есть.
Разговор внутри здания пока продолжался, и когда Рейвен извинилась и вышла, Келси задумчиво посмотрел на своего босса:
— За восемь лет, что я Вас знаю, это первый раз, когда Вы принимаете участие в слежке.
— Это крупная рыба, — сухо сказал Хаген. — И я твердо намерен ее поймать.
— Ну, спасибо.
Хаген фыркнул от смеха:
— Не хотел тебя обидеть, мой мальчик. Ты отличный оперативник, может быть, лучший из всех, кто у меня есть. Как и Рейвен. Ты, конечно, знаешь, что это будет ее последнее задание?
Келси вздохнул:
— Да, я догадался. Давно. Мне, конечно, жалко, что он забирает у меня лучшего напарника из всех, с кем я работал, но я рад, что он может сделать ее счастливой.
Последовало несколько секунд молчания, пока Рейвен не вернулась за столик в ресторане. Келси, прислушиваясь, настороженно склонил голову набок.
