растительностью, а хрустящими банкнотами, запечатанными в аккуратные конвертики и перевязанные алой тесемкой. И коли уж Елизавете так нравится заниматься благотворительностью – дело, конечно, ее, но как жалко, что она растрачивает молодость и талант, защищая тех, от которых и благодарности не дождешься… И далее в таком же духе.
Дубровская вздохнула и потушила настольную лампу, потом обошла соседние кабинеты, проверяя, все ли в порядке. Откуда-то потянуло сквозняком, обход пришлось повторить еще раз. Где-то скрипнула половица. Лиза вздрогнула, помянув недобрым словом строителей, застеливших линолеумом плохо сбитый пол. Помещение, такое знакомое днем, наполненное деловой суетой, телефонными звонками, шарканьем десятков ног, стало угрюмым и неприветливым вечером, и у Дубровской не было охоты провести в нем лишних пять минут.
Она решительно сняла со спинки стула сумку и развернулась к выходу. Но путь на улицу оказался отрезанным – проем двери заслонила знакомая широкоплечая мужская фигура. Это был Дмитрий Серебров. Он все-таки нашел ее…
Лиза сделала несколько шагов назад. У нее возникло инстинктивное желание бежать, спрятаться от опасности, основанное скорее на страхе, чем на разумном расчете. Бежать все равно было некуда. Она была в тупике.
Дубровская бросила отчаянный взгляд в сторону окна. Но его, как водится, оснастили крепкой металлической решеткой, что лишало ее даже иллюзии на спасение. На улице тем временем пошел снег. Он падал белыми хлопьями нарядно, как-то по-новогоднему, пряча под собой серую весеннюю неприбранность тротуаров. Елизавета подивилась своей способности замечать красоту природы тогда, когда ей следовало бы думать о собственной безопасности.
Она схватила телефон в тщетной надежде успеть набрать номер. Но куда она собиралась звонить? В милицию? Андрею? Серебров оказался рядом в мгновение ока. Секунда, и блестящий корпус уже утонул в кармане его дубленки.
– Не делайте глупостей, Елизавета Германовна! – последовал негромкий совет.
Дубровская услышала в нем угрозу.
– Что вам нужно? – спросила она, памятуя о том, что с преступником нужно попробовать установить словесный контакт. Во-первых, чтобы выиграть время, за которое может подоспеть помощь. Во-вторых, как способ воздействия на него. В конце концов, самый закоренелый негодяй прежде всего человек, способный не только на безумства, но иногда и на сострадание. – Зачем вы пришли?
Ее голос звучал отвратительно трусливо.
– Я пришел к своему адвокату, – проговорил Серебров. – Вы когда-то говорили мне, что по закону я имею право на защиту без ограничения числа свиданий и их продолжительности.
– Стойте на месте! – потребовала Лиза. – А не то я буду кричать!
– Можете кричать, вас все равно никто не услышит, – усмехнулся Дмитрий. – Только зачем вам кричать?
– Предупреждаю сразу, – нервно заявила Дубровская. – Сейчас сюда зайдет мой охранник Михаил Иванович, и вам не поздоровится.
Серебров криво усмехнулся:
– Старый мухомор как раз потопал в киоск за сигаретами. Не думаю, что он вернется прямо сейчас.
Дубровская прикусила язык. Действительно, дядя Миша был заядлым курильщиком, преданным только одной марке сигарет. И если он не найдет в ближайшем киоске заветную пачку, то ждать его придется долго. Он наверняка направится в супермаркет, где застрянет еще на четверть часа. Проклятье!
– Что вам нужно? – повторила вопрос Лиза, огорчаясь тому, что в самые ответственные моменты жизни у нее вдруг иссякает фантазия.
– А вы как думаете? – спросил Серебров.
– Я не знаю, – ответила Лиза. – Но ваш визит мне не нравится.
– А я полагаю, что знаете, – заявил вдруг Дмитрий. – Вы думаете, что я пришел расправиться с вами, поэтому и кричите как сумасшедшая.
– Ничего подобного! – В ее голосе не прозвучало уверенности.
– Не лгите, – усмехнулся он, указывая в сторону зеркала. – Взгляните на себя. Вы точно увидели привидение.
Дубровской хватило одного мимолетного взгляда, брошенного на свое отражение, чтобы понять его правоту. На неестественно бледном лице застыла гримаса насмерть перепуганного человека. В общем, зрелище было не самое приятное. Страх страхом, но и в последние мгновения уходящей жизни нужно сохранять достоинство и красоту.
– А как я должна, по-вашему, смотреть на человека, убившего двух женщин? – ощетинилась Дубровская и тотчас же о своих словах пожалела. Она выбрала неверное место и время для своих обвинений. А если Серебров обозлится?
Но Дмитрий в ответ только фыркнул.
– Чепуха! Уж вы-то знаете, что я не убивал Ингу. Вы же сами говорили, что доверяете мне и верите в мою невиновность, – напомнил он события давно минувших дней.
Если бы Дубровской не было так страшно, она непременно бы расхохоталась. Нужно быть непроходимым тупицей, чтобы верить всему тому, что говорит адвокат! Мало ли, о чем она вела речь, навещая его в следственном изоляторе. Есть адвокатская тактика и этика, в конце концов! Если клиент настаивает на своей невиновности, она не имеет права доказывать ему обратное. С этим отлично справится прокурор. Но Дмитрий Серебров подобных хитростей, безусловно, не знал и искренне верил в то, что сумел провести адвоката хлопаньем своих длинных ресниц и нескладными присказками из своей семейной жизни.
– Кстати, я не понимаю, почему вы говорите о каких-то двух женщинах, – неожиданно опомнился он. – Органы вменяли мне в вину только убийство моей супруги. Неужели я что-то упустил?
– Теперь они думают, что вы расправились еще и с Малининой, – проговорила Лиза с опаской. Может, ей не стоило быть такой болтливой?
Лицо Сереброва помрачнело. Он стукнул ребром ладони по косяку.
– Как по-дурацки все вышло! – воскликнул он. – Ну, конечно, теперь они будут думать, что ее смерть – дело моих рук. Хватило же у меня ума заявиться к ней в тот самый день, когда я сбежал из изолятора.
– Ее убили в тот же день, поздно вечером, – напомнила Лиза. – Странно, правда?
– Да совпадение же! – вскричал он. – Но вы-то мне верите, правда?
Дубровская попыталась изобразить на лице искреннее сочувствие, но, по всей видимости, не особо преуспела по части лицедейства. Серебров взорвался.
– Что? И вы считаете, что я убил Малинину?
– Нет-нет, – поспешно проговорила Лиза. – Я так не считаю. Кроме всего, она была пренеприятной особой. И причинила вам немало зла. Вас можно было бы понять. Сильное душевное волнение, трудно сохранить спокойствие, и все такое…
– Да, но мне вовсе не нужно было ее убивать! – возмутился он. – Я только хотел добраться до истины – узнать, зачем она оболгала меня в суде. Я был наивен, понимаю. Но с кем я мог поговорить, если не с ней? Уверен, она бы сказала мне правду.
– Так она все-таки объяснила вам, какая муха ее укусила в суде?
Страх уступил место обычному женскому любопытству.
– Я не видел ее, – горячо заверил ее Дмитрий. – Я ждал ее в квартире, потом принялся бродить возле дома.
– Там вас и видели. Подруга Малининой дала показания, что вы целый день провели на детской площадке, сидели на лавочке, прятались в кустах, выслеживая Нору.
– Да, но все без толку! Она так и не появилась. О том, что случилось с Малининой, я узнал от одной знакомой… от проститутки.
– Хороший же у вас круг общения! – брякнула Лиза, с удивлением осознавая то, что она уже не жмется в угол, как было в самом начале разговора, а сидит за столом, словно консультирует очередного клиента. Дмитрий тоже расслабился, заняв место в противоположной стороне комнаты, недалеко от выхода.
– А с кем я мог общаться, если мне пришлось жить среди отбросов? – удивился Дмитрий. – Я жил у вокзальных девиц, одна из которых и поведала мне, что Нора работала в ночном клубе, исполняя стриптиз.
– Как все странно, однако… – заметила Лиза. – Мне же случайно удалось узнать, что ваша любовница не имела никакого отношения к маникюру. Она появилась в доме благодаря Инге Серебровой, которая сама ее услугами не пользовалась. У меня сложилось впечатление, что ваша жена осознанно свела вас с красоткой.
– Но зачем ей это понадобилось?
– Может, она хотела удостовериться в вашей порядочности? – предположила Лиза. – Знаете, иногда так бывает: не особо уверенная в себе женщина просит свою красивую подругу подыграть ей и вывести на чистую воду неверного мужа. После того как партия разыграна, следует громкое разоблачение, и незадачливый любовник вылетает из дома, получив под зад коленом.
– Да, но наша связь с Норой длилась несколько месяцев, – заметил Дмитрий. – Какая нормальная женщина будет терпеть измену так долго? Конечно, если она не законченная мазохистка и ей доставляет удовольствие подглядывать за нами в замочную скважину. Тогда Ингу можно было бы понять, но…
– Но мы слишком хорошо знаем, что Инга Сереброва не относилась к данной категории людей, – продолжила его мысль Дубровская. – Она была рациональна, рассудочна и обладала обостренным чувством собственного достоинства. Такая женщина скорее убьет, чем позволит водить себя за нос!
Дмитрий неожиданно улыбнулся:
– Знаете, Елизавета Германовна, а вот сейчас вы рассуждаете здраво. Значит ли это, что вы перестали меня бояться?
– Я не знаю, что и думать, – честно ответила Лиза. – У меня голова кругом идет. Кто-то же все-таки убил двух женщин? Но, откровенно говоря, теперь мне почему-то кажется, что не вы.
– Конечно, не я! – обрадовался Дмитрий.
– Но я не буду кривить душой, – призналась Дубровская. – В вашу пользу говорит только моя интуиция, доказательства же ведут в противоположную сторону.
– Да, но я слышал, что женская интуиция значит куда больше, чем все знания мужчин, – решился на лесть Серебров.
– Но это только чутье и никакого здравого смысла!
– Ничего страшного, – успокоил ее Дмитрий. – Вот скажите, чего ради я пошел бы к вам, если бы я чувствовал за собой вину?
– Ну, разве что… – начала Лиза фразу и остановилась. Действительно, зачем? – Может, для того, чтобы отомстить?
– За что мстить? – рассмеялся Серебров. – Вы смотрели слишком много дурных фильмов, Елизавета Германовна. Я никогда не забуду, что вы сражались за меня, как львица.
– Да, но прокурор все равно хотела запросить для вас пятнадцать лет лишения свободы. – Лиза почувствовала краску на своих щеках.
