лейтенант.
Млынский с Ерофеевым выходят в коридор. Навстречу солдаты тащат опечатанные сургучом железные ящики.
— Осторожней с приборами, — предупредил их Млынский.
Лейтенант Ковалев и несколько сержантов в комнате со взорванной железной дверью потрошили сейфы и, мельком проглядев бумаги, набивали ими вещмешки.
— Секретные документы, товарищ полковник! — доложил Ковалев.
На лестнице Млынскому и Ерофееву встретился Радкевич. На голове его белела повязка.
— Товарищ полковник! Остатки гарнизона и летчики-смертники заперлись в подвалах замка.
— Так…
— Предложили сдаться — отказались. Разрешите рассчитаться с ними?.. За Варшаву…
Млынский кивнул.
Ерофеев — в дверях, на которых нарисованы два нуля.
— И что за нули? Тоже небось секретная часть…
Ударом сапога вышибает двери, и оттуда тотчас раздается выстрел. Пуля бьет в стену над головой полковника…
Ерофеев бросается в туалетную комнату, подминает под себя стрелявшего, выбивает у него из рук пистолет и хватает за ворот… генерала. Он одет в голубой мундир, выражение лица растерянное и злое.
— Вот это птица! Сидишь в дерьме, так не чирикай.
— Кто вы такой? — спросил по-немецки Млынский.
— Прикажите вашему солдату отпустить мой воротник, — отвечает генерал. — Я — начальник учебного центра генерал-лейтенант Форет.
Млынский, а следом за ним Ковалев и Ерофеев с генералом выходят во двор замка.
На трофейном мотоцикле с ревом подкатывает связной автоматчик.
— Товарищ полковник! Старший лейтенант Бондаренко просит передать: на аэродроме свирепый огонь из дотов. Треба подкрепления и пушчонку какую-нибудь.
— Пушчонку… — Млынский оглядывается вокруг. — Ковалев!
— Я!
— Возьмите комендантский взвод, гранатометчиков, ездовых — и немедленно к Бондаренко! Аэродром должен быть взят через двадцать минут!
— Есть!
По шоссе, ведущему к аэродрому объекта «Хайделагер», на предельной скорости мчится колонна бронетранспортеров. По обочине движутся танки.
Обгоняя их, в сопровождении эскорта мотоциклистов несется машина Вольфа…
А на аэродроме люди приветственно машут заходящему на посадку транспортному самолету «ЛИ- 2».
— Какое дело сделали, а? Товарищ полковник, какое дело! — восторженно кричал Ерофеев.
Млынский, улыбаясь, посмотрел на часы.
— Погоди еще. Не кажи «гоп»…
Самолет касается полосы и катится по ней к лесу.
Истребители сопровождения продолжают кружить над аэродромом.
Дверца самолета открывается, и из него, не дожидаясь, пока опустят трап, прыгает на землю офицер. Широко улыбаясь, докладывает Млынскому:
— Товарищ полковник! По приказу командующего 4-м Украинским фронтом прибыли с грузом медикаментов и боеприпасами. В обратный рейс заберем раненых и трофеи.
— Благодарю, капитан, с прибытием. — Млынский пожал офицеру руку и кивнул в сторону генерала. — Этого тоже захватите с собой.
— Есть!
— Ковалев, грузите документы и раненых! Иванов, все готово?
— Так точно, товарищ полковник!
Иванов и сержант Косых подгоняют к самолету тележку, на которой уложены приборы, ящики и мешки с документами.
— Товарищ полковник, — окликает Млынского Катя Ярцева, — есть связь с Алиевым!
— Катя, передавай: мы заканчиваем работу и через полчаса отходим. Пусть пробиваются к нам навстречу.
— Есть!.. Товарищ полковник, у аппарата — капитан Озеров. Майор Алиев ранен…
И тут снаряды и мины с грохотом неожиданно обрушились на аэродром.
Лошади в упряжках вскинулись на дыбы… Только что прибывший офицер упал на бетон, обливаясь кровью. От прямого попадания брызнул стеклами и загорелся домик диспетчерской службы…
— Вот и до нас добрались, — сказал Ерофеев.
Самолет был цел, и винты его крутились. Только плоскости и фюзеляж кое-где порвали осколки.
— Раненых в самолет! Быстро! — приказал Млынский.
— Иван Петрович! — Ерофеев показал на дальний конец аэродрома, там уже были видны немецкие бронетранспортеры.
— Вижу… Катя! Что отвечает Озеров?
— Сейчас. У меня что-то с рацией. Видно, задело…
— Исправляй!
Истребители прошлись на бреющем, поливая из пушек и пулеметов ползущие по бетону бронетранспортеры.
Люди под обстрелом продолжали работать, загружая в самолет трофеи и раненых.
Погрузка окончена. Взревели винты самолета. Но дверца еще была открыта…
— Товарищ полковник! — снова появился связной от Бондаренко в окровавленной гимнастерке. — Лейтенант просил передать: эсэсовцы нас обходят с флангов.
— Спасибо, солдат. Ты ранен — до самолета сам дойдешь, или помочь?
— Дошел бы сам, товарищ полковник, если бы сначала вы в него сели…
— Отставить разговоры! Марш в самолет!
Раненый повернулся, вышел из-за укрытия на бетон и вдруг закричал, замахав руками, пилоту:
— А ну убирайся отсюда к чертовой матери! Вали, пока цел!
Истребители снова прошли над аэродромом, заставив бронетранспортеры попятиться к лесу…
«ЛИ-2» покатился сначала медленно, потом быстрее, быстрее и оторвался наконец от земли…
— Ура! — раздалось над аэродромом.
Раненый солдат покачнулся и упал. Ерофеев и Млынский подбежали к нему.
— Извиняйте, товарищ полковник, — тихо сказал солдат. — Только я не раненый. Я уже убитый… — И сник на руках Ерофеева.
— Прости, солдат. — Млынский снял фуражку.
Подбежал Радкевич.
— Самолеты ушли. Пора и нам уходить, Иван Петрович…
Истребители снова промчались, покачав на прощание крыльями — видимо, расстреляли весь боезапас.
Млынский развернул планшет.
— Отходим в сторону полигона, к Алиеву.
— Подвалы замка, склады горючего и ангары заминированы, — доложил Радкевич. — Разрешите взорвать?
