Расцвет и падение древних цивилизаций. Далекое прошлое человечества

Из египетских портов, таких как Арсиноэ (на Ниле, а затем через канал в море) и Береника (на Красном море, примерно на широте Сиены (Асуан), индийцы (а больше — греческие мореплаватели из эллинизированного, а теперь римского Египта. — Ред.) плыли на юг по Красному морю, затем вдоль побережья Южной Аравии и далее к дельте Инда (и в порты Индостана). Но после 50 года, пользуясь открытием греческого кормчего Гиппала, они стали использовать муссоны, обеспечивавшие относительно надежное средство прямого перехода через океан к полуострову Индостан, благодаря чему достигалась существенная экономия времени. Юго-западные муссоны с июня по август не только обеспечивали их попутным ветром для пересечения открытого океана, но и служили столь же надежным средством ориентирования, как и компас, еще им неизвестный. Северо-восточный муссон в зимние месяцы позволял надеяться на благополучное возвращение.

Используя муссоны, они преодолевали 2760 миль от Береники менее чем за шесть месяцев, а обратное путешествие осуществляли за девяносто дней. Фактически, отправив заполненный зерном корабль из Италии, наняв речное судно на Ниле и караван до Красного моря, оказывалось возможным вернуться обратно в Рим, затратив чуть более года. В этих перевозках был занят постоянный флот, так, мы читали о судне длиной 55 метров, шириной 13,7 и высотой корпуса 13,4 метра.

Флот привозил на римский рынок не только индийские товары, но и китайские, перевозимые в Индию по суше (с севера) или по морю (огибая Индокитай) на индийских и китайских судах (отдельные греческие мореплаватели проникали в воды Южно-Китайского моря, побывав в портах Южного Китая. — Ред.). В состав импорта входили в основном предметы «роскоши» — в том числе девушки-танцовщицы, попугаи, черное дерево, слоновая кость, жемчуг и драгоценные камни, специи и духи из Индии, шелк и снадобья из Китая. Однако некоторые предметы, такие как перец, становились необходимостью, предназначаясь широкому кругу покупателей.

Из-за ограничений, накладываемых расстояниями и временем, этот импорт не могли оплачивать продукцией массового производства или сельского хозяйства. Однако высококачественный текстиль, стекло и металлическая утварь, пергамент и папирус, изделия из коралла на самом деле в некоторых количествах экспортировались на Восток из империи.

Все же торговый баланс оказывался неблагоприятным, и дефицит покрывался за счет экспорта монет, к тому же золотых. Римские ауреусы в заметных количествах встречаются не только в Индии, но обнаруживаются также на Цейлоне и даже в Китае.

Благодаря общему уменьшению количества золота и серебра и их замене в денежном обращении медью установлено, что к IV веку до н. э. две трети запасов золота и половина серебра из Европы были вывезены в основном на Восток. Для сравнения: во времена Августа соотношение стоимости меди (монет) к серебру было 1 к 60, серебра к золоту — 1 к 12, после 300 года это соотношение оказывалось 1 к 125 и 1 к 14 или к 18.

Наконец, греко-римская сельскохозяйственная наука плодотворно обратилась к неосвоенным почвам западных провинций, например в Северной Африке. По всей Галлии (Франции), в долине Рейна, в Южной Англии римляне и местные жители основывали в сельской местности хозяйства, где применялся наемный труд.

В них использовались средиземноморские технологии, акклиматизировались в местных условиях виноград и другие новые для этих земель растения. Крестьянские постройки, так называемые виллы, явили собой разительный контраст по отношению к грязным и неопрятным постройкам кельтов латенского типа или тем, что известны в английском Норт-Даунсе.

Даже кварталы, где жили рабы, выглядели более опрятно, чем хибары тогдашних местных жителей. Жилища владельцев вилл украшались мозаичными полами. Чтобы противостоять непривычно суровой северной зиме, итальянские собственники даже устанавливали хитроумную систему центрального отопления.

Римская империя стала уникальным хранилищем человеческого опыта, объединив знания разных народов. Уже говорилось об интенсивной торговле между ее отдаленными частями и цивилизованным миром и варварскими племенами, жившими за его пределами.

Кроме торговцев, в отдаленные города и селения империи постоянно путешествовали ремесленники и рабы, гражданские, военные и служащие. Мощная постоянная армия, расквартированные вдоль границ легионы, необходимые, чтобы защищать протяженные рубежи империи от варваров, осуществляли и образовательную функцию. Легионеров набирали по всей империи, обычно их отправляли служить далеко от своей родины. Наконец, такую же функцию выполняли послы и миссионеры, прибывавшие с Востока в Рим и обратно; как полагают, император Марк Аврелий (р. 121, правил 161–180) отправлял посольство в Китай.

Но в области науки и доступности огромной массы информации не было достигнуто никакого прогресса. Не было предложено никаких подходов или гипотез для обработки отдельных фактов. Не было зафиксировано ни одного значимого изобретения.

Несмотря на существование огромного класса людей свободных профессий, образованных и даже ученых, имперский Рим не внес существенного вклада в чистую науку. Богатые любители, такие как Сенека и Плиний, с помощью армии греческих писцов составляли объемные своды сведений об окружающем мире. Число точных и интересных наблюдений уменьшилось.

Итак, хотя количество истинных и новых наблюдений и не уменьшилось, их обобщение носит удивительно несистематический характер, а критические суждения Аристотеля явно отсутствуют. В то время как на словах Плиний отвергал магию, его доверчивость вызывает сожаление. Только в Александрии продолжали сохраняться эллинистические научные традиции, хотя и с упомянутыми выше ограничениями.

В практическом применении научных знаний продвижение вперед во времена империи оказывается неутешительным по сравнению с имеющимися ресурсами. Римские архитекторы и инженеры применяли и развивали прогресс и технику, унаследованные из эллинского мира и Римской республики, без всяких революционных изменений.

Поощрялись медицинские занятия, они поддерживались императорами, военные госпитали были превосходно организованы, однако вряд ли следует считать достигнутые результаты новыми. Даже в заслуживающей огромного уважения области сельского хозяйства авторы империи немногое могли добавить к Катону.

Спорным является вопрос, действительно ли римляне и их провинциальные ученики оценивали трудности применения системы ведения хозяйства, примененной жителями Средиземноморья на весьма трудных почвах и в условиях умеренного климата Центральной и Северной Галлии и Британии — фактически, на тамошних «виллах» использовали научные методики.

Если наука и сделала относительно немного в условиях империи, то роль религии трудно переоценить. Рабы, странствующие ремесленники, купцы и легионеры становились переносчиками разнообразных восточных культов, причем не только в столицу, но и на самые окраины римского мира.

Посвященные египетским Изиде и иранскому Митре алтари раскапывали даже на отдаленных пограничных укрепленных лагерях в Шотландии и в Германии. Из множества разнообразных сект и ритуалов только иудаизм и христианство приобрели мировое значение. Иудаизм смог приобщить много неофитов, прираставших к нему с рождения. С другой стороны, христианство обеспечило действительно интернациональную идеологию, которую требовала мировая экономика.

Христианство началось с небольшой иудейской секты, чьи члены видели в Иисусе Христе Мессию из Священного Писания и ожидали, что он вернется, чтобы установить Царство Божие на земле. Доктрина о вселенской любви Иисуса, жизнеописания, являвшие пример такой любви в сочетании с обещанием спасения и воскресения, дали этой вере возможность очень широкого распространения.

После странствий апостола Павла и других эта религия начала быстро распространяться, правда сначала в основном среди рабов и тружеников. Единый (точнее, триединый — Бог Отец, Бог Сын и Святой Дух) Бог христиан, как и Яхве иудеев, не допускал поклонения другим божествам.

Как и иудеи, христиане преследовались государством (вплоть до Константина, который в 313 г. совместно с Лицинием издал так называемый Миланский эдикт, допустивший свободное исповедание христианства. — Ред.), которое продолжало разрешать любые другие традиционные, в том числе восточные культы. Однако вера в Господа побуждала христиан страдать и