сорванцом.
— Ты что-то сказал? — подозрительно осведомилась Алекто, но Амикус и не думал отвечать. Он как раз бочком подобрался к комоду, куда вчера спрятал заначку — целую пачку всевкусных драже — и, осторожно открыв ящик, переложил пакетик в карман своей парадной мантии.
— Амикус, ты слышал? — донёсся до него голос матери, которая теперь решила взяться за него. — Не вздумай испачкать или порвать мантию. Что ты там прячешь?
— Ничего, — быстро сказал мальчик, поворачиваясь.
— Тогда иди поближе к портключу, если не хочешь остаться дома. Давай, уже почти четыре! — велела мать, а Алекто наградила брата чувствительным тычком.
Дети взялись за уже слегка светящуюся куклу: мальчик за голову, девочка за ноги. Только сейчас они заметили, что в дверях стоит отец и с неодобрением смотрит на них. Мать взмахнула рукой на прощание, и портключ, сработав, утащил за собой Амикуса, Алекто, старинный безразмерный ридикюль и пачку всевкусных драже.
* * *
Летнее солнце мигом нагрело две макушки, тёмную и каштановую. Вокруг, сколько хватало глаз, тянулась пустошь, на которой росла высокая сочная трава, а в траве стрекотали кузнечики. В одной стороне тянулся лес, под ногами вилась узкая дорога, почти тропа.
Появившиеся из ниоткуда дети недоумённо огляделись по сторонам, не видя ни намёка на человеческое жильё.
— Ну? — спросил Амикус, подшвыривая начищенным ботинком какой-то камешек. — И где?..
Алекто была обескуражена и ясно понимала, что брат этим наслаждается.
Но делать было нечего.
— Не знаю, — сказала она, оглядываясь по сторонам и машинально засовывая портключ в ридикюль, который она крепко держала в руке.
— Ага, вот тебе и неприятности, — злорадствовал брат, на всякий случай сделав несколько шагов назад. — Я говорил, что с тобой к бабушке не пойду! Да ещё неизвестно, есть ли эта бабушка на самом деле? А вдруг сейчас на нас выскочат какие-нибудь красные колпаки?
— Заткнись! — заорала Алекто так, что всколыхнулась трава. — Заткнись и прекрати молоть ерунду!
Она взмахнула ридикюлем, чтобы ударить Амикуса, но тот увернулся, ринулся в заросли травы, которая была чуть ниже его макушки.
— Вернись! — взвизгнула Алекто, вспомнив, что мать велела присматривать за мелким. Но тот и не думал останавливаться, решив, что, раз условия изменились, сестра больше не имеет над ним власти. Подобрав подол и проклиная длинные платья и вредных братцев, Алекто перекинула ремешок ридикюля через плечо и бросилась догонять Амикуса. Бегал сорванец быстро, но ему было трудно на изрытой то ли кротами, то ли гномами земле, и в один прекрасный момент злая, как пикси, Алекто всё же схватила его за шиворот и встряхнула изо всех сил. Амикус развернулся и тут же встал в позу, оказавшись с сестрой нос к носу.
— Ты не смеешь со мной так обращаться, я наследник рода! — заявил он. Однако его слова были проигнорированы. Алекто встряхнула его ещё раз.
— Ты посмотри, во что превратилась твоя мантия! А ботинки! Ты так хочешь заявиться к бабушке?! Понёсся как бешеный гиппогриф! Наследник рода!
— Нет здесь никакой бабушки! — взвыл Амикус: мёртвой хваткой вцепившись в его ухо, сестра тащила его обратно к тропинке.
— Я всё родителям расскажу! — шипела она. — Они всё узнают! И будет тебе и сова, и новая метла, и сладости! В Хогвартс в моей мантии поедешь!
— Ябеда- корябеда! — отплёвывался Амикус. — Я Летучемышиный сглаз выучу и на тебя нашлю! Ты у меня ещё попляшешь! Чтобы я девчонкину мантию надел!
Достигнув тропы, брат и сестра остановились, сверля друг друга ненавидящими взглядами.
— Повернись, негодник, отряхну! — сквозь зубы велела Алекто. Амикус повернулся, опасливо поглядывая через плечо, и, как оказалось, не без основания: очистив подол от репейника, сестра напоследок залепила мальчику хороший шлепок по заднему месту.
— Ты!
— Замолкни, сам виноват! — отрубила Алекто.
— Раскомандовалась тут... Тебе мама велела меня бить, что ли? — со слезами в голосе спросил у неё брат.
— Пошли, — сказала Алекто и для верности взяла его за рукав, чтобы не убежал снова.
— Куда пошли? — спросил Амикус, шмыгая носом.
— Куда-куда... Куда глаза глядят! — сердито ответила сестра. — Если старушка совсем выжила из ума, она могла промахнуться координатами. Значит, нам надо идти до тех пор, пока мы не увидим дом.
— Промахну-улась? — недоверчиво протянул Амикус, едва поспевая за стремительно идущей сестрой. — Она могла на десять миль промахнуться! Да мы, может, вообще не в ту сторону идём! Ты думать хоть умеешь, девчонка?
Алекто остановилась так резко, что он налетел на неё.
— Мать сказала, что главная — я, понятно? — прошипела она.
— Пожалуйста, — деланно равнодушно согласился Амикус. — Раз так — действуй!
И он отвернулся. Алекто показалось подозрительным, что строптивый братец так быстро согласился, и она поняла, что он насмехается, рассчитывая в будущем оказаться правым. Но ответить было нечего, только постараться и привести упрямца прямо к крыльцу бабушкиного дома. Только вот где этот дом находится, она не имела ни малейшего понятия.
* * *
— В лесу? — хмыкнул Амикус, слегка растеряв самонадеянность. Тропинка, по которой они шли, ныряла прямо в чащу леса и терялась там, между громадными деревьями, на которые даже страшно было смотреть.
— Ну, видимо, в лесу, — не слишком уверенно заявила Алекто, не спеша продолжать путь. — Если бабушка — ведьма старой закалки, то наверняка скрылась ото всех и живёт там.
— А мы точно в ту сторону идём? — спросил её брат, и на этот раз в голосе его не было ни воодушевления, ни упрямства.
— Пошли, — Алекто снова потянула его за рукав.
Лес обрушился на детей сразу, отрезал яркий солнечный свет, приглушил шуршание травы под ногами.
— А ты в курсе, что в лесу звери водятся? — спросил Амикус, но он не учёл, что фамильная черта характера — упрямство — досталась не ему одному.
— В курсе, — хмыкнула Алекто, нагибаясь, чтобы пройти под раскидистой паутиной.
— А ты в курсе, что... — засмотревшись на какой-то пень, который очертаниями живо напомнил ему водяного, что он видел на картинке в книжке, Амикус не заметил паутины. — Фу, какая гадость! — завопил он, судорожно смахивая с лица тугие клейкие нити, а в дупле над его головой кто-то зашуршал, разбуженный криком.
— Алекто! Алекто, да стой же ты! — зашептал Амикус, озираясь и бегом поспевая за сестрой, которая продиралась сквозь заросли, но не теряла из виду тропинку, и по дороге отряхивая паутину. — Посмотри, на мне нет паука?
— Нет на тебе никого, — сказала девочка, бегло осмотрев его, но не стала отпускать язвительных комментариев: она и сама боялась пауков.
Из-за того, что они были в густом лесу, им стало казаться, что солнце уже садится, хотя не было ещё и шести. За время пути брат и сестра изредка перекидывались парой фраз, но было уже ясно, что упрямство и желание доказать друг другу собственную значимость изменяют им с каждой минутой. Амикус плёлся позади, спотыкаясь об огромные корни деревьев и предоставив Алекто право вести его, однако отставал он не настолько, чтобы вконец потерять из виду мелькающее среди зарослей кофейного цвета платье с кремовыми вставками. Девочка же с досадой отбрасывала ридикюлем паутину и пинала встречающиеся на пути ветки. Она уже на чём свет стоит кляла свою несдержанность. Слизеринка ли она, если очертя голову ринулась, не зная, куда? В конце концов, существовало множество способов дать знать взрослым, что они попали в беду. На тропинке в поле можно было махнуть палочкой и вызвать «Ночного рыцаря» — Алекто знала, что это автобус для ведьм и колдунов, попавших в беду, — но в этих зарослях даже он вряд ли бы проехал. Амикус, как назло, отставал всё больше и больше, и наконец возле огромного куста бузины сестра остановилась подождать его. Мальчик вывалился из зарослей за ней следом. Подол его мантии был порван, и на него прицепился репей, к ботинкам, заботливо начищенным утром домовихой Хлопушкой, липла грязь. На волосах его болтались остатки давешней паутины. Несмотря на то, что Алекто шла первой, она была гораздо более аккуратна.
— На кого ты похож? — спросила она, подражая тону матери, и перевесила ридикюль с левого плеча на правое. Амикус понял, что вопрос риторический, и отвечать не стал.
— Пошли назад, — без экивоков предложил он. — Я устал и есть хочу.
— Если не видишь, до бабушки мы ещё не добрались, — ехидно ответила девочка. Но она уже понимала, что никакой бабушки в этой чащобе быть не может. Втайне она надеялась, что они пересекли лес и сейчас находятся ближе к выходу из него. Оставалось только уговорить братца продолжать путь.
Куст бузины насмешливо шуршал ветвями, и брат с сестрой покосились на него, забыв даже о вновь назревающем конфликте. Амикус схватил свою провожатую за ремешок ридикюля и потянул прочь, подальше от страшного куста. Дети остановились за поворотом тропинки, у подножия такого огромного дуба, что даже не было понятно, где заканчивается его крона и начинаются кроны соседних деревьев. А может, он закрывает им свет, как огромный зонт?
— Так вот, я говорю, пошли назад, — вполголоса сказал Амикус, опасливо озираясь по сторонам: он чувствовал себя очень неуютно, тем более, что уже начинало темнеть.
— Куда ты пойдёшь? — зашипела Алекто, тоже боясь повышать голос, вдруг на крик сбегутся какие-нибудь твари?
— Назад! — Амикус выдохнул сквозь судорожно сжатые зубы. — Или ты не можешь понять такой простой вещи? Пошли быстро, пока мы не заблудились!
— Мы не заблудимся! — девочка решила отстоять
