Становилось холоднее, над головой шуршали ветки и раз послышался шум крыльев, вероятно, летела сова. Мальчик поплотнее закутался в мантию и встал. Нужно было поскорее найти какое-нибудь укрытие, защищённое со всех сторон. Амикус побрёл, натыкаясь на какие-то ветки, внезапно выныривающие из темноты, а один раз даже ударился лбом о ствол дерева, потому что как раз повернул голову посмотреть, нет ли вблизи тролля.
Земля стала уходить куда-то под откос; Амикус вглядывался в хаотичные нагромождения веток и листьев с бледными просветами между ними, а потом, решившись, зашагал дальше. Через несколько секунд земля ушла у него из-под ног, а сам он с криком провалился вниз, раздирая себе одежду, руки и лицо.
* * *
— Та-ак, где же у нас эта бабуся? — бормотал незнакомец себе под нос, решительно откидывая в сторону мешающие ветки. Тропа давно оказалась где-то слева, и ботинки Алекто, которые ещё утром были кремового цвета, в тон платью, шлёпали по болотистой почве. Сама девочка уже начинала чувствовать себя идиоткой. Она поздним вечером шла по лесу, следуя за совершенно незнакомым человеком. Родители, увидев такого оборванца, поспешили бы отвести детей подальше от него, а тут она сама идёт за ним, едва ли не держась с ним за руки. Нет, конечно, за руку она бы его не взяла, это так, к слову. Но кто сказал, что он приведёт её к нормальному жилью? А если там, в лесу, живёт какая-нибудь шайка? Тогда разбойники её схватят и будут требовать выкуп. Не то чтобы родители так богаты, всё-таки на неё и этого шалопая они тратят порядочно денег...
Братец! Алекто чуть не застонала: что брата, порученного её опеке, носит неизвестно где, она вспомнила только сейчас. Ведь ей так хотелось поскорее попасть хоть куда-нибудь, чтобы не оставаться одной в этом страшном лесу, что она с каким-то отупением представляла себе даже шайку головорезов. Куда уж тут подумать про Амикуса!
Ещё несколько минут девочка машинально переставляла ноги, обдумывая, что нужно сказать незнакомцу. «Простите, я тут вспомнила, что вообще-то позволила младшему брату уйти одному, то есть, я его бросила, и сейчас его наверняка жрёт какой-нибудь оборотень... Так что не могли бы мы сейчас за ним вернуться?» Нет, так говорить ни в коем случае нельзя, хотя Алекто понимала, что это правда. Почему она не сразу бросилась догонять Амикуса, когда они разошлись, поссорившись? Да, и получить ещё кучу оскорблений — спасибо, не надо. Девочка терзала и без того разорванный рукав платья, не замечая уже ни то, куда они идут, ни то, что в лесу уже почти совсем темно. Сейчас она скажет, что брат сам убежал от неё, потому что хотел поиграть в героя, что он не слушался и оскорблял её, а этому паршивцу и дома всё сходит с рук, он просто кошмар. Вот прямо сейчас и скажет. У того деревца. Или когда они дойдут до той прогалины. Или нет, ещё чуть-чуть...
— Ну, мы пришли, — голос незнакомца вывел её из раздумий. Алекто остановилась как вкопанная и выглянула из-за его широкой спины.
Перед ними была небольшая поляна, на другом конце которой стоял крошечный домик, похожий на игрушечный. На крыльце его висел зажжённый фонарь, который находился прямо над головой пожилой дамы, расположившейся перед входной дверью в кресле-качалке. В ярком свете поблескивали очки и быстро мелькали спицы: бабушка вязала, не замечая ничего вокруг. Мотыльки бились и танцевали вокруг фонаря, а старушка шевелила губами, считая петли. И всё это посреди темноты, наполненной звуками ночного леса.
— Здор-рово, бабуля! — гаркнул провожатый Алекто. Хозяйка домика подскочила и выронила вязание.
— Кого здесь Моргана носит? — строго и взволнованно, но вовсе не испуганно вопросила она.
— Это я! — гордо объявил незнакомец, выходя на свет. Старушка всплеснула руками.
— Мать моя Медана! Феничка! Какими судьбами?!
Раскинув руки, незнакомец подался навстречу старушке, и объятия, которых избежала Алекто, достались ей.
— А кто это с тобой? — спросила вдруг хозяйка, заметив девочку, и отстранила её проводника. — Мерлин великий! Алекто, это ты?
Та сделала несколько шагов вперёд и присела в реверансе, не понимая, насколько нелепо это смотрится вкупе с грязными ботинками, исцарапанным лицом и разорванным платьем.
— Я, — нерешительно произнесла она. — А вы, мэм, наверное, и есть та бабушка, что приглашала нас погостить?
Старушка оглядела её поверх очков строго, но доброжелательно.
— Я-то это я, но где же твой брат Амикус?
— Я... мы... мы заблудились в лесу! — выпалила Алекто, решившись. — И тут Амикус сказал, что лучше идти назад, а я думала, что нужно идти вперёд, и мы поспорили... так, немного... и разошлись в разные стороны. А раньше нас выбросило в поле, и мы совсем не знали, куда идти...
Она это сказала. Если Амикус найдётся, он будет так напуган, что не посмеет и слова сказать против сестры. А если и скажет, есть вероятность, что добрая бабушка не поверит, будто между её милыми внуками может быть такая слепая, яростная вражда. С другой стороны, если брата не смогут отыскать... Алекто даже зажмурилась, представляя себе, что это означает.
Бабушка захлопотала, одним взмахом палочки складывая вязание в корзинку и превращая кресло в подушечку для иголок, из которой оно, по-видимому, и было трансфигурировано.
— Алекто, расскажи, где вы расстались, — попросила она, подходя к девочке и беря её за руку. Та шмыгнула носом.
— Там, где старый дуб стоит на поляне. И ещё рядом большой куст бузины на тропинке, — она взмахнула ридикюлем, пытаясь показать место, на котором они с братом прокляли друг друга.
— Так, понятно, — сказала бабушка, распрямляясь и становясь как будто выше. Оборки её чепца заколыхались в полумраке белой массой. — Феня, ты слышал? Положение очень серьёзное.
— Да слышал я, слышал, — отозвался лесной спаситель Алекто. — Уже бегу и хвостом помахиваю.
Девочка даже не поняла, как он ухитрился мгновенно раствориться в темноте, — неужели аппарировал? Но никакого хлопка она не слышала.
— Идём, Алекто, — позвала бабушка. Гостья как во сне поднялась на резное крылечко, вошла вслед за хозяйкой в дом.
Конечно, она могла пожелать брату смерти, но только на словах. Не хотела же она, чтобы Амикус в самом деле умер. С другой стороны, она уже ничем не могла помочь убежавшему от неё упрямцу, и если бы случилось худшее, родители бы погоревали... а потом всё их внимание на какое-то время стало бы безраздельно принадлежать ей. Пока они не заведут себе нового мальчика и не начнут носиться с ним, как носились с Амикусом. А на её таланты опять не будут обращать внимания, ведь ей предстояло выйти замуж и родить наследника своему мужу; ни ум, ни талант здесь ничего не значили. Алекто уже даже была помолвлена, её жених сейчас перешёл на седьмой курс, но она при всём желании не смогла бы различить его в толпе старшекурсников, да и не очень задумывалась об этом.
По всему выходило, что её положение никак не изменится, и от этого было только горше.
— Алекто, дорогая, ты плачешь? — бабушка обняла её, и девочка на мгновение опешила: такое не было принято в её семье. — Не плачь, мы найдём Амикуса, я тебе обещаю!
Они уже вошли в дом, и Алекто, вытерев слёзы, осмотрелась. Домик представлял собой образец чистоты и миловидности: розовые занавески на окнах, аккуратные полки с расставленной на них посудой, в противоположном углу — книжный шкафчик. Стол посреди комнаты был покрыт белой скатертью, стульчики, что стояли вокруг него, были обиты мягким плюшем. Из комнаты вело несколько дверей: одна — в прихожую, откуда только что вошли хозяйка и гостья, вторая — по-видимому, в кухню, третья — в спальню. Алекто тут же догадалась, что использованы чары расширения пространства, потому что столько комнат в маленьком домике не поместилось бы.
— Вот что, моя дорогая, — старушка тут же бойко засновала туда-сюда, и на столе один за другим появились дымящийся чайник, блюдо с горячими пирожками, чашка, салфетки, а Алекто вдруг обдало теплом, и она сообразила, что её одежда уже очищена от грязи, подол и рукава целы, а ботинки приобрели вполне презентабельный вид.
— Спасибо... — пробормотала она.
— Садись за стол, угощайся, — бабушка подтолкнула неловко застывшую внучку к одному из стульев, и измождённая девочка наконец-то смогла сесть. На старушке уже была тёплая накидка, а прислонённая к камину метла оказалась у двери. Насколько Алекто соображала в моделях мётел, это был Чистомёт-10, но метла волновала её меньше всего. Она схватила пирожок и, забыв о правилах приличия и о предупреждениях мамы, затолкала его в рот.
Бабушка на минутку присела напротив жующей внучки, налила ей в чашку чаю и вдруг выложила на белую скатерть связку ключей.
— Слушай внимательно, внученька, — ласково сказала она. — Ты у меня девочка послушная и неглупая, — Алекто зарделась, не переставая жевать, — так что оставляю тебя за хозяйку, пока мы с Феней ищем Амикуса. Вот ключи, а вон за той занавеской — дверь. Каким ключом откроешь, то за дверью и будет.
— Уф фы! — восхитилась Алекто. Это было явно покруче расширения пространства.
— Да, — старушка горестно покачала головой. — Большой мастер сделал эту дверь. Был у него ещё такой же сундук, но достался он не мне... Любым ключом открывай дверь, всё смотри, а что понравится, то возьми себе, это будет мой подарок. Но упаси тебя Мерлин открыть дверь вот этим ключом!
Алекто вытянула шею. Бабушка показывала ей самый маленький в связке ключик, и девочка постаралась запомнить его. Ведь только что ей сказали, что она послушная и неглупая, разве посмеет она даже по ошибке нарушить запрет?
— Форофо, — пообещала Алекто. — Удаши, бабуфка.
Пожилая колдунья накинула на голову капюшон, взяла метлу и молча скрылась за дверь.
