отослала.
— Ну, — начала я, не дожидаясь, пока Джинджер заговорит, — как насчет вознаграждения? Где нам найти Жнеца?
— Думаешь, он тебе все еще нужен? Ты же знаешь все, чтобы самой спасти и свою мать, и Алекса.
Я открыла было рот, чтобы спросить, откуда ей это известно, — она же не видела файлы с флешки. Но мне это все порядком надоело, и я промолчала. В общем-то, Джинджер была права. Из папашиной переписки с Винсентом мне было известно, что мама будет на Самране. Правда, неплохо было бы подстраховаться на случай, если что-то пойдет не так. Кроме того, Джинджер нарушила уговор, а он, как говорится, дороже денег. В довершение всего, я рисковала, выдавая секрет, который держала при себе годами. И конечно же, меня раздирало любопытство.
Я выпрямилась, сложила руки на груди и, стараясь не выдать своих чувств, проговорила:
— Уговор есть уговор!
Джинджер рассматривала меня несколько мгновений, потом ткнула пальцем в сторону Кейла.
Я посмотрела на него, потом опять на нее:
— А при чем тут Кейл?
— Ты хотела встретиться со Жнецом?
Она опять ткнула пальцем в Кейла:
— Вот он, Жнец!
Кейл посмотрел через плечо. За ним никого не было.
— О чем она? — пробормотал он.
Меня переполняла ярость — настолько мощная, что красные круги пошли у меня перед глазами.
— Ты со мной играешь в кошки-мышки, старая морщинистая уродина! — почти заорала я. — Ты хочешь сказать, что Жнеца вообще не существует?
Рука Джинджер побелела, когда, ухватившись за трость, она встала. Охранники приблизились и окружили ее.
— Ничего подобного, детка! А тебе я бы советовала следить за своим языком и с б
Прихрамывая, она прошлась по комнате, все еще держа в руке пластиковый стаканчик.
— Ты знаешь, в чем состоят мои особые способности? — спросила она после минутного молчания.
— Нет! — выпалила я. — И мне по большому счету наплевать!
— Ясновидение. Стоит мне взглянуть человеку в глаза, и я вижу весь его жизненный путь.
Стоящий рядом Кейл спросил:
— Вы видели меня в первый раз несколько дней назад, а теперь утверждаете, что я — Жнец? Сью рассказала мне о нем, когда мне было двенадцать. Как это может быть?
— Я встречала тебя задолго до той вечеринки.
— Все это чушь собачья! — рубанула я.
Кейл повернулся ко мне и нахмурился. Он был в растерянности.
— Ничего не понимаю, — беспомощно произнес он.
Я взяла его руку и сжала в своей. Повернувшись к Джинджер, сказала:
— Некоторым людям нравится пускать пыль в глаза.
Джинджер прищурилась:
— Я присутствовала при рождении Кейла.
— Не слушай ее, Кейл; она чушь городит.
— Я смотрела в эти голубые глаза, — не унималась Джинджер, — и видела человека, который однажды придет и спасет нас всех от Кросса. Потом я сочинила историю про Жнеца, чтобы вдохнуть во всех нас надежду.
Кейл, не отрываясь, смотрел на нее. По боку Жнеца! Важно то, что она говорит сейчас.
— Вы меня знаете? — спросил он. — Если вы присутствовали при моем рождении, скажите мне, кто я. Кто моя мать, скажите!
Джинджер смягчилась лицом:
— Фелиция. Имя твоей матери было Фелиция.
Кейл помрачнел:
— Было?
Не говоря ни слова, Джинджер кивнула и отвернулась.
— Ты сказала, что никому еще не удавалось убежать из «Деназена». Как ты могла знать мать Кейла, если он должен был быть первым, кому это удастся?
— Глупая девчонка, — проговорила Джинджер, впрочем, без всякой злобы в голосе. — Он родился не в «Деназене», а в больнице, в городе.
— А как я оказался в «Деназене»? — настаивал Кейл. — И что стало с моей матерью?
— Подожди, — перебила я его, вновь наседая на Джинджер:
— Если Кейл родился в больнице, а ты там была и видела его, разве ты не знала, что случится потом? — Ярость не отпускала меня, заставляя кровь с удвоенной силой пульсировать в моих жилах: — Ты знала, что он попадет в «Деназен» и ничего не предприняла?
Джинджер сердито нахмурилась, но очень скоро печаль разлилась по ее лицу. Печаль и сожаление.
— Бессмысленно что-либо предпринимать. Эти вещи изменить нельзя. Все происходит так, как должно произойти. Кейлу суждено было пройти через то, через что он прошел, и стать Жнецом. Каждое событие в жизни человека влияет на его будущее, и мы не можем изменить этот порядок.
Похоже, Кейлу было наплевать на то, что Джинджер ничего не сделала, чтобы ему помочь. Единственное, что его волновало, — это его мать.
— Почему вы были рядом с моей матерью, когда я родился? — настаивал он.
— Я была с ней и тогда, когда она сама появилась на свет. Ничего странного не было в том, что я присутствовала при рождении ее ребенка.
Я уставилась на Джинджер во все глаза. Этот ее острый, упрямый подбородок, эти льдисто-голубые глаза. Как же я раньше не заметила! Все вдруг встало на свои места.
— Фелиция — твоя дочь! Верно?
Джинджер кивнула и среди наступившей гробовой тишины продолжала:
— С первого мгновения, как только я взглянула в ее глаза, я знала, что с ней произойдет. — Она с силой ударила в пол концом своей трости. — Вы думаете, это просто — растить ребенка, каждый день глядеть в его глаза и знать, какое ужасное будущее его ожидает? Думаете, легко мне было — стоять рядом и смотреть, как одно за другим свершаются события, которые в конце концов приведут ее к гибели; стоять и знать, что ты неспособна эту гибель предотвратить?
— Но почему нельзя было хотя бы попытаться? Что-то ведь можно было сделать? — спросила я. — Отослать ее. Или предупредить.
— С этими вещами нельзя играть, — ответила Джинджер. — Будущее каждого человека связано с будущим тысяч других людей. Измените это будущее хоть на самую малость, и наступит хаос; последствия будут самые ужасные.
— И вы позволили ей умереть?! — спросил Кейл. Его лицо оставалось спокойным, и только голос выдавал ту муку, которую он переживал. Рука его, покоившаяся в моей руке, рвалась на свободу, но я крепко ее держала.
— Первая ясновидящая в нашем роду, Миранда, крепко выучила этот урок. Миранда вышла замуж и ждала ребенка. Она и ее муж Винстон представляли собой картину воплощенного счастья.
