– Подожди-ка. И вот это все она приготовила для меня?
– Конечно. Сможешь ее дождаться?
– Спрашиваешь!
Константин уселся на диван. Повисла неловкая пауза. Вернее, неловкой ее считала сама Мария. От волнения она не могла придумать ничего, чтобы завязать беседу. Кротову же было все равно. Он относился к ней, как к пустому месту, как к невидимому, призрачному духу, который хоть и находился в гостиной, но внимания не требовал. Так прошел час.
– Что-то задерживается твоя сестра… – сказал он наконец.
Мария пожала плечами:
– Если ты торопишься, я передам ей…
– Нет-нет, – испугался он. – Я лучше подожду.
– Не хочешь пока перекусить? Я поухаживаю за тобой.
Константин с сожалением посмотрел на аппетитные салаты и заливное, сглотнул слюну.
– Если это будет удобно.
– Ерунда! Моя сестра не обидится. Может, немного коньяка?
– Нет, пожалуй.
– Ну, для храбрости?
– Ладно, только немного…
Прошло еще два часа. Бутылка была опорожнена уже наполовину. Константин еле соображал.
– Слушай, как там тебя?
– Мария.
– А, ну да, Мария. Где твоя сестра?
Девушка сделала огорченное лицо.
– Ты знаешь, она, скорее всего, не придет. Мне так неудобно перед тобой. Конечно, Анна могла поступить и порядочнее.
– Вот дрянь! – с чувством сказал Константин. – Посмеяться решила, так, что ли?
Мария подошла поближе и уселась на диван. Сделав над собой усилие, она прикоснулась к его бедру.
– А зачем нам Анна? – тихо спросила она. – Погляди на меня. Разве я хуже?
«Ну вот! – подумала она с тоской. – Кажется, эту фразу я слышала в какой-то мыльной опере. Надежда только на то, что он уже пьян и не заметит фальши».
Константин поглядел на нее мутным взором.
– А на черта ты мне сдалась?
– Я люблю тебя.
– Любишь? Ой, не смеши, – глупо захихикал он. – Погляди на себя в зеркало. О любви она говорит…
Впоследствии Мария так и не могла сказать, что на нее вдруг нашло. То ли психологические рецепты завели ее ум за разум, то ли слова Константина прозвучали для нее приговором, но факт остается фактом, кроткая Мария, за всю свою жизнь не сказавшая никому худого слова, вдруг вскочила, словно фурия, и заорала дурным голосом:
– Ах ты, подонок! Сидишь тут у меня в гостях, пожираешь мой салат, пьешь мой коньяк, а ведешь себя, как свинья! Вот тебе!
Она залепила поклоннику сестры пощечину. Затем еще одну.
Константин на мгновение оторопел, но потом схватил ее за руки. Она пнула его по колену. Он застонал, и, быть может, впервые в его глазах мелькнуло нечто, выражающее интерес.
– Мерзавец! – ругалась она, пытаясь укусить его за руку.
Он схватил ее в крепкие объятия. Мария еще сопротивлялась, но только для порядка. Сердце ее словно растекалось в груди, ведь сбылась ее мечта. Пусть девичьи грезы рисовали ее долгожданное счастье несколько иначе, но это уже было неважно. Главное заключалось в том, что обнимали ее по-настоящему…
Наслаждаясь друг другом на тех самых шелковых простынях, они, казалось, не замечали ничего вокруг. Время остановилось. Но, может, так было только для Марии?
– О, Анна! Как ты прекрасна, – простонал он, откидываясь на подушки. Она хотела поправить его, но в последний момент передумала…
Утро выглядело серым и прозаичным.
– Быть не может, – говорил он, потирая лоб. – Как, ты говоришь, тебя зовут?
– Мария, – терпеливо ответила она.
– И ты утверждаешь, что мы с тобой вот тут…
Она кивнула.
– А где же твоя сестра?
– Она не пришла, поскольку ты ей не нужен.
– Вот дрянь! – повторил он знакомую фразу. Обхватив голову руками, он несколько минут раскачивался из стороны в сторону, пытаясь унять гул в ушах. – Похоже, я вчера здорово набрался.
– Да.
Он уставился на свою руку.
– Господи, кто меня так?
На загорелой коже явственно проступали следы укуса.
– Я.
– За то, что я пытался тебя изнасиловать?
– Нет. Ты меня оскорбил. И впредь, когда тебе захочется сделать это, знай, что так просто это тебе с рук не сойдет.
Невесть откуда в ее руках появилась плеть.
– Ты знаешь, что это такое? Тебя часто пороли родители?
Она взмахнула рукой, раздался характерный свист. Плеть рассекла воздух. Константин, как завороженный, следил за ее рукой.
– Ты помнишь, какая жгучая боль охватывает тебя, когда твоей кожи касается эта плеть? О, я вижу, это ощущение тебе хорошо знакомо. Резкий взрыв боли, отдающийся в каждой клеточке твоего тела, и потом багровая полоса на коже. Она так болит, что не оставляет тебе даже желания думать о чем-то еще. След от удара саднит при соприкосновении с одеждой, поэтому ты предпочитаешь спать на спине. Но все это ерунда по сравнению с тем незабываемым чувством, что ты пережил. Помнишь то сладкое ощущение внизу живота, которое все росло и множилось, пока могучая волна желания не охватила тебя…
– Иди сюда! – хрипло произнес он, протягивая к ней руки.
– Нет! – сказала она и взмахнула плетью. Удар пришелся по подушке. Он вздрогнул, но не отстранился.
– Ну же, я тебя жду. Иди ко мне, – он повторил просьбу.
– Не так просишь, – ядовито улыбнулась она. – Так как меня зовут?
– Разве это имеет значение?
– Очень большое. Повторяй: Мария, Мария, Мария…
– Мария! – закричал он. – Мария, только ты!
– Я нужна тебе?
– Ну конечно, нужна, Мария. Сжалься надо мной.
– Повторяй. Мне нужна Мария! Я люблю только Марию! Да поспеши, или я выброшу тебя отсюда вон, подонок!
– Я люблю Марию, – повторял, как заклинание, он, а она торжествовала победу…
Так все начиналось. Родители, приехавшие с дачи, были немало удивлены странным поворотом событий. Старшая дочь выглядела бледной и унылой, а младшая с ангельским видом восседала в кресле для почетных гостей. Рядом с ней был Константин.
– Ты знаешь, я думаю, наша девочка подросла, – глубокомысленно заявил отец матери. – Кто теперь будет утверждать, что она не в нашу породу?
Однако счастье младшей дочери было отнюдь не безоблачно. Константин, как человек публичный, прекрасно понимал, что его выбор в глазах окружающих выглядит, по крайней мере, странно. Он выпустил из рук золотую рыбку, чтобы поймать карася. Невзрачность Марии была только половиной беды. Модный стилист, потратив немало усилий, все-таки вылепил бы из нее нечто такое, что не стыдно показать людям. Но Мария была до крайности зажата и запуганна. Она не умела подать себя и выглядела жалкой деревенщиной. Если дома она вела себя как здравомыслящая женщина, то на публике ее поведение становилось поводом для ядовитых насмешек и недоумения.
Кротов проклинал себя за свою слабость, но он не мог бросить Марию. Она была так предана ему, так рабски покорна. Разве мог он заставить какую-нибудь женщину проделывать с ним те трюки, которые соглашалась делать она? Их сексуальная жизнь напоминала театр умалишенных, но Мария и не думала роптать. Было видно, что она испытывает адские муки. Каждый раз после «сеанса любви» она долго не могла прийти в себя: тихонько плакала, осторожно поглаживая его шрамы. Но недаром, видимо, говорят, что человек может привыкнуть ко всему. Постепенно привыкла и Мария.
Она начала даже находить в этом удовлетворение. Устав от оскорбительного поведения Константина на людях, изнемогая от его грубости и едких замечаний, она получала прекрасную возможность выместить на нем все свое зло, причем без последствий для своего здоровья. Похоже, здесь также сработал тот самый «эффект компенсации», о котором она уже знала не понаслышке. Скромная, как говорят, забитая по своей натуре, за дверями спальни она превращалась в дьяволицу: сыпала грязными оскорблениями, била податливое тело своего мучителя, наслаждалась его воплями о помощи. Со временем она поняла, что желает выполнять его просьбы и даже ждет этого. И если она ломалась, то только для приличия. Константин не должен был знать, что ей это доставляет радость. Все- таки Мария боялась его потерять.
Один раз, будучи уже законным супругом, Константин позволил себе маленькую шалость. Увлечение смазливой ассистенткой было недолгим и совершенно
