Предсказание для адвоката

лишь один раз. Немного, если учесть, что в этом доме она живет больше года.

В попытке придать себе хоть какую-то храбрость, Дубровская начала напевать песенку. Получилось только хуже. Голос дребезжал, как у невропатки, а глаза бегали из стороны в сторону, отыскивая нужную дверь. Спросить, где находится бытовка, Лиза не решилась. Должно быть, вопрос прозвучал бы глупо. Хозяйка дома заблудилась в трех соснах.

Она наугад отворила дверь слева от лестницы, лелея надежду, что попадет туда, куда ей нужно. Но это был лишь чулан, где в изобилии валялся всякий садовый хлам: корзины и ящики для цветов, какие-то бутылки и пакеты с удобрениями, старые журналы по садоводству и мотки бечевки.

Дубровская хотела закрыть дверь, но, увидев, что кухарка не ушла, а стоит и наблюдает за ней с лестницы, Лиза прихватила первую попавшуюся под руки корзину и двинулась по коридору. Пусть думают, что она нашла то, что хотела.

Вспомнив, что нужная комната располагалась где-то в конце коридора, рядом с небольшой нишей в наружной стене с широким окном, откуда падал свет, Дубровская поспешила туда. Она толкнула дверь и оказалась в полной темноте. Через закрытые жалюзи сюда не проникал свет, лишь по краям комнаты смутно виднелись очертания мебели и белое полотно покрывал.

Лиза нащупала выключатель. Вспыхнул свет. Каково же было ее удивление, когда она поняла, что в комнате живут! Здесь стояли небольшой платяной шкаф, кровать под белым шелковым покрывалом, круглый стол и два плетеных кресла. На полке громко тикали часы, мерцали корешки книг.

Она подошла к шкафу и открыла дверцу. Там висели женские платья, блузки, костюмы. По низу шкафа стелился легкий бирюзовый шарф. Лиза осторожно коснулась рукой одежды, вдохнула аромат духов, который не выветрился из-за закрытых дверец. Этот запах показался ей смутно знакомым. Ну, конечно же, вот она, бледно-зеленая блуза, а вот юбка из жатого шелка с пояском. Это были вещи Полины, которые она надевала тем вечером на прием… Стало быть, и хозяйкой комнаты была тоже она.

Дубровская уже хотела закрыть шкаф, но тут ее взгляд зацепился вдруг за что-то знакомое. Рука машинально потянулась вперед, раздвигая в стороны плечики с одеждой. Открытие было таким неожиданным, что Елизавета даже отпрянула, как если бы в шкафу сидел хитрый и опасный зверь.

В самом углу, среди женских комбинаций и юбок, висела пижама темно-синего цвета. Та самая, которая принадлежала Андрею…

Лиза опустилась в плетеное кресло и перевела дух. Что делала одежда ее мужа в шкафу домработницы? К тому же это были не обычная рубашка или пиджак, это была интимная вещь, которую надевают, готовясь ко сну.

Взгляд растерянно блуждал по комнате, отыскивая все новые и новые детали, которые она сразу не разглядела. На полу, в углу за шкафом, стояла пустая бутылка из-под вина. Она взяла ее в руки. Пыли не было видно. Заглянула внутрь и даже понюхала. Похоже, ее распечатали и выпили не так давно. Судя по этикетке, это было дорогое французское вино, которое не по карману обычной домработнице. Зато может быть по карману ее гостю? Ночному гостю. Вряд ли бы Полина решилась днем принимать у себя кавалера, да еще и распивать с ним вино.

Дубровская подошла к окну и приоткрыла жалюзи. Окна выходили на лужайки, изумрудные летом и покрытые снегом зимой. Что же, совсем недурно. А вот, кстати, два бокала, стоят рядышком на подоконнике, абсолютно чистые. Должно быть, Полина тайком взяла их из столовой. Что и требовалось доказать: домработница наслаждалась французским вином не в одиночестве, а в приятной компании. В компании ее мужа?

Лизу передернуло. Ночной кошмар явился вновь. Значит, она была не безумна, утверждая, что видела в спальне мужа. Вернее, не мужа, а его шелковую пижаму, мелькнувшую за приоткрытой дверью. Но что означало это открытие?

Дубровская гнала от себя мрачные мысли, но рассудок упорно брал верх. Ее супруг вовсе не был этой ночью в городе, дожидаясь важной встречи. Он остался в доме, в комнате прислуги. Вероятно, ему что-то понадобилось в спальне, поэтому он, улучив удобный момент, проскользнул внутрь. Она услышала шаги. Он всполошился и поспешил убраться. Убегая, он уронил лампу. Дальше все известно.

Лизе не хватило всего лишь минуты, для того чтобы застать его врасплох…

Дубровская была так расстроена, что, конечно же, забыла о тряпках и щетках, а также следах ночного беспорядка. Вместо того чтобы вернуться в спальню, она направилась в столовую, откуда доносились оживленные голоса и смех. С ее появлением в комнате веселье поутихло, что было неудивительно. Действительно, Елизавета являла собой впечатляющее зрелище. В махровом халате и шлепанцах на босу ногу, она держала в руках плетеную корзину, ту самую, которую подобрала в чулане. Взгляд ее блуждал, а двигалась она, точно механическая кукла.

– Ба! Лиза, что за маскарад? – раздался знакомый голос.

Дубровская сфокусировала взгляд на источнике шума, и лицо ее исказилось, как от сильной боли. Перед ней, собственной персоной, сидел ее супруг, Андрей Мерцалов. Он держал в руках крутое яйцо и, по всей видимости, наслаждался поздним завтраком.

– Ты?! – только и нашлась она, что спросить.

– Я, – улыбнулся он. – А ты не рада меня видеть?

– Да, но ты же должен быть в городе?

Андрей развел руками:

– Встреча сорвалась, и я решил вернуться.

«Врет!» – молнией пронеслось в голове. Она поставила корзину на пол и села за стол, решительно отодвинув в сторону предложенную тарелку с овсяной кашей.

– Странная ты, – заметил озадаченный муж. – Своим появлением я нарушил какие-то твои планы?

– Конечно, я собиралась в лес за грибами, а вот теперь придется остаться дома, – съязвила Дубровская.

– Что ты несешь? Какие грибы и что вообще происходит?

– Мне кажется, она больна, – молвила свекровь, решившая наконец внести свою лепту в семейные разборки. – Сегодня она полночи провела с мокрыми волосами на сквозняке. Вот и результат!

– Я ничего не понимаю! – повысил голос Андрей. – На каком сквозняке и почему мокрая? К чему эти загадки?

Елизавета посмотрела на разгоряченного супруга. На его лице отражалась целая гамма чувств, начиная от недоумения и заканчивая едва сдерживаемым гневом. Он ждал объяснений и негодовал оттого, что его водят за нос.

«Из него бы получился замечательный актер», – подумала Дубровская. Действительно, он не играл, не юлил, не прятал в пол глаза, что было бы естественно в его положении. Андрей вел себя так, словно виноваты были все вокруг, разумеется, кроме него самого.

Полина была здесь же. Она вытирала чистой салфеткой тарелки, аккуратно расставляя их на полочке в буфете. Лицо ее выражало полное безразличие. Однако, несмотря на явно семейную сцену, где присутствие посторонних было нежелательно, она не спешила покидать наблюдательный пост. Ситуация явно забавляла ее, поскольку уголки пухлого рта время от времени подергивались, словно девушка боялась расхохотаться в самый неудобный момент. Тщетно искала Дубровская следы морального разложения на ее прелестном личике. Домработница была красива и свежа, как утренняя роза.

– Если хочешь поговорить, то это лучше сделать в кабинете, – заявила Елизавета, поднимаясь со своего места.

Андрей был вынужден согласиться…

– Это полный бред! – заявил супруг, выслушав сбивчивые обвинения Дубровской. – Я не желаю это обсуждать.

– Но обсудить все же придется, – наступала она. – Я понимаю, конечно, что лучшая защита – это нападение, но согласись, ты не ответил ни на один мой довод.

– Твои доводы не подкреплены доказательствами. Что ты хочешь поставить мне в вину?

– Ты разбил лампу в спальне, – молвила Дубровская.

– И тебя действительно волнует судьба этой чертовой лампы? Дорогая, ты превратилась в законченную мещанку.

– Нет. Но разбил все-таки ты?

– Конечно нет. Как я мог это сделать, если находился ночью в городе?

– Ты не был в городе. Я видела тебя ночью в нашей спальне.

– Хороший повод обратиться к психиатру.

– С моей психикой все нормально!

– Хорошо, остынь! Скажи лучше, ты видела мое лицо?

– Нет.

– Ну, может, руки, ноги?

– Нет.

– Тогда как ты можешь утверждать, что это был я?

– Ты забыл про темно-синюю пижаму?

– Ах, да. Прости. Конечно, как это я запамятовал? Кусочек темной шелковой ткани, промелькнувший в коридоре, – и ты готова делать выводы. Ты хоть сама понимаешь абсурдность своих рассуждений?

– А как же быть с комнатой нашей домработницы? Почему твоя пижама висит в ее шкафу?

Дубровская осознавала, что плохо владеет тактикой изобличения неверного супруга. Конечно, не стоило выплескивать все сразу. Нужно было затаиться, а потом поймать преступников на месте их прелюбодеяния. Но уж такова была натура Елизаветы. Она не могла долго хранить секреты.

Андрей же вел себя спокойно. Казалось даже, что он испытывает удовлетворение, одерживая победу в том бесперспективном споре, который затеяла его жена.

– Значит, тебя интересует моя пижама? Нет ничего проще, чем спросить хозяйку той комнаты, в которой утром ты провела обыск.

Он приоткрыл дверь кабинета и позвал домработницу.

Дубровская не сводила глаз с этой пары, дожидаясь, что супруг подаст Полине какой-нибудь тайный знак. Но все, казалось, было спокойно, только ее сердце трепыхалось, как птица, попавшая в ловушку. К горлу подкатила знакомая тошнота.

– Полюшка, детка, – ласково проговорил Андрей, словно заранее извиняясь за тот глупый вопрос, который должен будет ей задать. – Скажи-ка, где находится моя пижама?

– Какая именно, Андрей Сергеевич?

– Темно-синяя, шелковая пижама. Брюки на шнурке, – пояснил супруг, продолжая улыбаться.

Полина зарделась и смущенно посмотрела на него.

«Вот она и попалась!» – торжествовала Елизавета. Если бы взглядом можно было прожечь дырку, то хорошенькому лицу домработницы пришлось бы не