одного человека, охранника? Что это было, нелепая случайность или заранее спланированный умысел на убийство двух (а может, трех, четырех или сколько их там поместится в джипе) человек? Перевалов собирался убрать всех. Поэтому и стрелял с близкого расстояния, изрешетив каждого, как дуршлаг. Судебно- медицинская экспертиза насчитала у Макарова 21 пулевое отверстие, а у охранника – 6.
Елизавета представила, как корежились под неумолимым огнем тела, как визжали пули, как бешеными ударами колотилось сердце у того, кто держал в руках автомат. Затем все стихло. Наступила тишина. Человек с автоматом из охотника превратился в испуганную дичь. Не пробежав и пятидесяти метров, он выбросил оружие в кусты, вложил все свои силы в рывок к поджидавшему его автомобилю. Конечно, он надеялся, что буйная прибрежная поросль скроет его от посторонних глаз. И все же его увидели, заметили оружие, запомнили одежду. Ох и далеко же Перевалову до профессионального киллера – не додумал, не предусмотрел он, что друзья Макарова не поддадутся пьяной панике, а перекроют дорогу с озера. Причем сделают это на удивление быстро!
Петренко – только пособник, это уже хорошо. Он предоставил машину и, конечно, получит меньше. Можно, пожалуй, попробовать убедить суд, что Петренко не предполагал, что его товарищ отважится на убийство двоих, ведь целью было убийство Макарова. На языке закона это называется эксцесс исполнителя. Шли на убийство одного, но красавец Альберт переборщил по части трупов, убил двоих, и, значит, ответственность за убийство охранника должен нести один. В этом случае появляется шанс еще больше снизить срок Петренко.
Елизавета, кажется, впервые осознала, что ее размышления могут принести защите ощутимые плоды. Господи, как же неуклюже выглядели ее попытки в суде найти лиц, заинтересованных в убийстве! Чего бы она добилась? Только того, что убийство признали бы заказным и, особо не церемонясь, вкатили бы Петренко и Перевалову по максимуму. А так все же дадут поменьше, а там, глядишь, возможность условно-досрочного освобождения замаячит на горизонте, а если очень повезет, могут и помиловать. Как не верти, а прав был Дьяков, не надо искать организатора.
Лиза поймала себя на мысли, что она пытается уговорить не то себя, не то кого-то еще в правильности этой позиции. Но эйфория найденного решения начала проходить. Что-то мешало ей обрести только что утраченный восторг от найденного решения. Ну конечно, во всем виноват ее подзащитный Петренко. Твердит как заведенный: «Не виноват. Ездил собирать грибы». И баста!
В неписаных правилах адвокатской этики есть положения, незыблемые как скала. Адвокат не вправе признать вину своего подзащитного, если тот отрицает свою причастность к преступлению. Лиза понимала, что это правило ставит ее в дурацкое положение попугая, вынужденного повторять за своим хозяином: «Попка – дурак, попка – дурак!» «Лизка – дура!» – подумала Дубровская, представив, какую околесицу она вынуждена будет нести в судебных прениях. Хорошо, что это еще не скоро. Не один день уйдет у суда на то, чтобы выслушать экспертов, исследовать материалы дела…
Интересно, а мог ли Перевалов использовать Петренко «вслепую»? Уговорил его поехать на озеро, назначил встречу на определенное время, совершил убийство, а потом как ни в чем не бывало встретился с ним и уехал в город?
Внутренний голос Елизаветы ехидно подначивал – ну конечно, Перевалов вез автомат, а Петренко думал, что это удочки. Перевалов просидел два часа в засаде, а Петренко, заслышав выстрелы, тут же домой засобирался. Их останавливают товарищи убитого, а Петренко не хуже Шумахера гонки устраивает. А в автомате – волосы его собаки, а в машине – перчатка со следами пороха. А… «Ну хватит, – прервала себя Елизавета, – дело ясное – двое действовали совместно, по одному плану – один стрелял, другой ждал. Увы! Но ничего нового мне не сочинить!»
Дубровская с удивлением осознала, что последнюю фразу произнесла вслух. «Разговаривать с собой – первый признак начинающейся шизофрении. Все. Пойду лучше пить чай!»
Но и это не удалось. Заварка отдавала плесенью, как это часто случалось в отсутствие няни. Скорчив недовольную мину, Лиза вылила содержимое стакана в раковину. Неприятный привкус во рту ненадолго отвлек Елизавету от мучительных размышлений. «Буду думать о чем-нибудь хорошем!» – решила она. Но мысли упорно не желали течь в приятное русло, а с завидным упорством возвращались к треклятому уголовному делу. Какие уж тут положительные эмоции! Разве что Полич… Такие мужчины, несомненно, нравятся женщинам. Уверенный в себе, надежный, никогда не оставит в беде. Стоп! Зачем все-таки придумал Полич несуществующую ссору в ресторане? Дьяков твердит одно: для того, чтобы убрать заказной характер убийства. Но ведь это значит, что Полич уверен в том, что Петренко и Перевалов были только исполнителями чужой воли. Но тогда он должен знать или с достаточной точностью предполагать, кто стоит за ними.
А может, это сам Полич? Хотя из материалов дела видно, что следствие проверяло эту версию, и вывод был категоричен – Полич здесь ни при чем. Было достоверно установлено, что он вернулся из Анталии накануне убийства. Трудно представить, чтобы «заказчик», вместо того чтобы обеспечить себе надежное алиби и оказаться как можно дальше от места преступления, буквально за день возвращается на родину, чтобы ощутить всю прелесть предстоящего триумфа.
Известно также, что накануне убийства он собрал у себя небольшую компанию, состоящую главным образом из убийц и их жен. Если следовать заданной логике, то Полич накачал их до бесчувствия, а затем дал мужикам задание – ехать с похмелья на озеро и совершить злодеяние.
Эти, и не только эти, но и другие доводы убедили следствие в том, что Полич не имеет никакого отношения к августовским событиям. Да, имелся у него «параллельный» бизнес. Естественно, имела место и здоровая конкуренция. Но чтобы поручить убийство Макарова тем, кто входил в «ближний» круг подозреваемых, своим подчиненным, надо быть законченным идиотом. Возможно, Полич не так прозрачен и знает заказчика. Но маловероятно, что он захочет посвятить суд в свои тайны.
Перебрав в уме все то, что раздобыло следствие, Лиза вздохнула. Мимо! Милейший во всех отношениях Полич не мог сделать «заказ». Она пришла к тому, от чего ушла. Не существует заказного характера убийства, но и личный мотив – это выдумка. Или… Все! Хватит! А то и впрямь – пора к психиатру.
Утро вовсю звенело птичьими голосами, трамвайными трелями, шорохом шин на умытом после ночного дождя проспекте. Народ торопился на службу, а Елизавета, посматривая с высоты третьего этажа на утреннюю суету большого города, радовалась тому, что ей нет необходимости мчаться ни свет ни заря в какую-нибудь контору, фирму или на предприятие. Раньше десяти часов дела в областном суде не назначались. Поэтому Лизе удавалось выполнять рекомендации тех ученых, которые заявляли, что проснувшийся до девяти часов утра человек и не человек вовсе, а жалкая развалина, обреченная на жалкое существование. Что до нее, то она была всегда любительница поспать, но сегодня какое-то дурацкое предчувствие, не то волнение, не то ожидание перемен, подкинуло ее на кровати где-то в половине восьмого. Разумных оснований ни для творческого подъема, ни для радостного возбуждения не было и в помине. Сегодня ей предстоял длинный и до крайности утомительный день. В суде должны были допрашивать эксперта и еще, кажется, криминалиста. Обилие специальных терминов, нудная сухая информация – этого уже достаточно, чтобы испытать приступ зевоты. Но поглядите на нее: свежа как огурец с грядки, полна сил не хуже молодого щенка на зеленой травке.
Лиза прошлась по кнопочкам телевизионного пульта. Увы! На всех центральных каналах профилактические работы. А это что?
– …работы советских оружейников по совершенствованию пистолетов-пулеметов явились основной базой, на которой со временем оказалось возможным создание нового оружия…
Только не это! Мало того, что на работе сегодня придется выслушать поток скучнейшей информации, так еще это прекрасное летнее утро телевизионщики решили испортить таким сюжетом. Скажите, ради всего святого, кто, в предвкушении сложного трудового дня, попивая свежезаваренный кофе и заедая его хрустящим рогаликом, сможет внимать голосу диктора, рассказывающего что-то про историю создания автомата Калашникова?
– …автомат Калашникова работает по принципу использования энергии пороховых газов, отводимых через отверстие из канала ствола…
Елизавета сталкивалась с оружием два раза в жизни, и оба не сулили ей ничего хорошего. Первый раз – во время начальной военной подготовки в школе, где Лиза с одноклассниками, пыхтя от натуги, разбирали и собирали на время чудовищное приспособление для поражения живой цели – автомат. Помнится, она немного переусердствовала и больно защемила кожу какой-то железкой. Она едва сдержалась и не вскрикнула. Военрук, впечатленный ее табелем отличницы, сжалился и натянул ей четверку. Но этого было достаточно, чтобы возненавидеть и сам автомат, и его создателя. Во второй раз встреча с предметом неприязни произошла в институте на экзамене по криминалистике. И там ей удалось с трудом удержаться на плаву, не «завалив» вопросы по судебной баллистике.
– …приставные коробчатые магазины автомата Калашникова рассчитаны на 30 патронов…
Тридцать патронов! Очень необходимая в повседневной жизни информация! Лиза выключила телевизор, посылая проклятия на головы всех телевизионщиков, которые забивают утренний эфир подобной чепухой.
Но по иронии судьбы судебный день оказался своеобразным продолжением утренней телевизионной передачи. Вызванный в судебное заседание эксперт с унылым выражением лица хоть и не пел дифирамбы славному автомату не менее славного Калашникова, и на том спасибо, но зато долго и заунывно вещал аудитории о том, какие последствия это дьявольское изобретение имело для бедолаги Макара и его верного Агеева.
– …сквозная рана лобно-теменной области черепа с оскольчатыми переломами костей свода и основания черепа, с разрушением лобно-теменных долей головного мозга. Направление раневого канала спереди назад. Выходная огнестрельная рана на задней поверхности шеи слева…
Прав был классик. Ко всему подлец человек привыкает! Длинный перечень повреждений трупа Макарова убаюкал, казалось, всех. И не только судья, прокурор и защитники почти откровенно вздремнули под мерное бормотание судебно-медицинского эксперта, но и жена убиенного, изобразив на одутловатом лице откровенную скуку, рассматривала свежайший маникюр, будто бы речь шла не о бренном теле горячо любимого супруга, а о говяжьей туше в мясной лавке.
– Каково было взаиморасположение стрелявшего и Макарова в момент причинения ему всего комплекса телесных повреждений? – выплыл, как из небытия, голос Фрик.
– Различным. Но, вероятнее всего, сначала были причинены ранения в голову и грудную клетку спереди, когда потерпевший был обращен лицом к стрелявшему. После получения первого комплекса ранений тело на водительском кресле могло быть отброшено обратно, то есть в положение, которое было зафиксировано при осмотре места происшествия. Дальнейшие ранения были причинены со стороны спины…
– Скажите, а сколько всего выстрелов было произведено по телам Макарова и Агеева? – задала вопрос Елизавета.
– Не менее двадцати семи, если принимать во внимание телесные повреждения. У Макарова – двадцать одна рана и шесть – у Агеева.
Поднялась Савицкая.
– Если допрос эксперта закончен, ваша честь, я просила бы суд просмотреть в судебном заседании фотографии, сделанные на месте происшествия.
Елизавета поморщилась. Фотографии обезображенных жертв убийства всегда производят тягостное впечатление на публику. В тех регионах, где действует суд присяжных, адвокаты систематически выступают против показа таких документов для обозрения присяжным. Сильнейший эмоциональный эффект, вызываемый изображениями убитых, играет на руку обвинению, поскольку захлестывает обывателя с головой, и он жаждет возмездия любому, кто находится на скамье подсудимых. Вот и здесь дедушка-заседатель (даром что ветеран!) стоически перенес эту процедуру, а бабулька, как-то очень тихо всхлипнув, осела в кресле, уронив на стол седую голову.
– У заседателя обморок, – оповестила всех Фрик. – Сделаем перерыв.
Савицкая улыбалась.
После перерыва судебное заседание возобновилось. В зале появился телевизор с видеомагнитофоном. Предстояло просмотреть видеокассету с осмотра места происшествия.
