предписанную модель развития. Отдельные страны, такие как Чехословакия, Румыния и Болгария, на наш взгляд, сумели даже «усовершенствовать» эту модель.
Так, для Чехословакии характерно чрезмерное стремление к бюрократическому «идеалу»; многие аналитики считают, что существенное влияние на почерк местных коммунистов оказала тяжеловесная бюрократическая машина Австро-Венгерской империи. Чего стоит уникальное законодательство чешских властей, и в частности закон № 247 от 25 октября 1948 года, предписывающий создание ТНП (лагеря принудительного труда) для заключения лиц от восемнадцати до шестидесяти лет в целях «воспитания» на срок от трех месяцев до двух лет, — срок, подлежащий сокращению… или продлению. Закон касался не только правонарушителей и «уклоняющихся от работы», но и тех, чей «образ жизни требует исправительных мер». Уголовно-административный закон № 88 от 12 июля 1950 года давал полномочия посылать в ТНП тех, кто непочтительно относился к «охране сельского хозяйства и лесоводства» или тех, кто выказал «враждебное отношение к народно-демократическому строю Республики и его строительству». Такие административные меры позволяли, как указывалось в отчете Национальному собранию, «вести эффективные репрессивные действия в отношении классовых врагов».
В соответствии с этими законами решение о ссылке «врагов» в лагеря принималось комиссией из трех членов, организованной при районном Народном комитете, с 1950 года — при окружном Народном комитете, или Комиссией по уголовным делам при этом комитете, возглавляемой председателем Отдела безопасности. Местные коммунистические власти посылали в ТНП в основном «маленьких людей», в первую очередь рабочих, как показывают результаты исследований, проведенных после 1989 года.
Коммунистическое чиновничество еще в 1950 году изобрело новый инструмент репрессий через посредство армии — ПТП (батальон технической помощи). Возраст призывников таких батальонов часто превышал общепринятые возрастные ограничения военнослужащих, к тому же их использовали на тяжелых работах в шахтах; условия их содержания приближались к условиям в лагерях принудительных работ.
Вслед за Чехословакией обогащением истории репрессий самобытными чертами в Центральной и Юго-Восточной Европе занялась Румыния: она первой на европейском континенте стала использовать метод «промывания мозгов», доведя его до совершенства еще до массового применения этого метода азиатскими коммунистами. Замысел поистине дьявольский: заключенные должны были сами пытать друг друга. Изобретение это проходило обкатку в Питешти — относительно современной тюрьме, построенной в 30-е годы в ста десяти километрах от Бухареста. Эксперимент проводился с начала декабря 1949 года и длился около трех лет. Предпосылки успеха данного предприятия были самыми разнообразными: политическими, идеологическими, общечеловеческими и личными. Основой послужило своеобразное соглашение между коммунистом Александру Никольски, одним из руководителей румынской политической полиции, и Эудженом Туркану, заключенным с фашистским прошлым, ставшим в тюрьме вождем движения под названием «Организация заключенных с коммунистическими убеждениями» (ОДСС). Задачей этой организации было перевоспитание политзаключенных при помощи изучения текстов из коммунистического учения в сочетании с физическими и моральными издевательствами. Ячейкой, призванной обеспечить перевоспитание, стала группа из пятнадцати специально отобранных для этой цели узников, им было предписано завязать нужные контакты, а затем собрать сведения о тех, кто им доверился. В книге философа Вирджила Ерунка описаны четыре фазы перевоспитания.
Первая фаза называлась «внешнее разоблачение»: заключенный доказывал свою лояльность, признаваясь в том, что он скрыл во время следствия по своему делу, в частности в дружеских связях с теми, кто остался на свободе. Вторая фаза предполагала «внутреннее разоблачение» тех, кто оказал ему поддержку непосредственно в тюрьме. На третьей фазе «морального и публичного разоблачения» уже надлежало глумиться над всем, что прежде было свято: родителями, женой, невестой, друзьями, Богом. И тогда наступала четвертая фаза: испытуемый становился кандидатом на вступление в ОДСС, для этого он должен был «перевоспитать» своего лучшего друга, истязая его своими руками и становясь, таким образом, палачом. «Пытка являлась ключом к успеху. Она беспощадно расставляла знаки препинания в последовательности вырываемых на каждой фазе признаний. (…) Мучений нельзя было избежать. В лучшем случае, их можно было смягчить, обвинив себя во всех смертных грехах. Некоторых студентов пытали в течение двух месяцев; те, кто был склонен к сотрудничеству, отделывались одной неделей».
В 1952 году румынские власти решили распространить свои эксперименты в Питешти на трудовой лагерь строящегося канала Дунай — Черное море, но эта попытка сорвалась. Тайна была раскрыта и разглашена западными радиостанциями, и в августе 1952 года коммунистическое руководство положило конец «перевоспитанию». На судебном процессе 1954 года Эуджен Турка-ну и шестеро его сообщников были приговорены к смертной казни, однако ни один из истинных виновников — высокопоставленных чинов полицейского аппарата — не пострадал.
Преисподняя Питешти
Румынская политическая полиция секуритате пользовалась на допросах «классическими» методами пыток: избиением, ударами по подошвам ног и подвешиванием за ноги вниз головой. По жестокости пытки в Питешти оставили далеко позади всю эту классику: «Практиковался полный набор телесных наказаний, мыслимых и немыслимых: прижигание различных частей тела сигаретами; избиение до некроза — кожа на ягодицах у жертв свисала, как у прокаженных; палачи насильно заставляли заглатывать испражнения, наполняющие солдатский котелок, в случае рвоты — заталкивали в глотку рвотные массы».
Безумное воображение Туркану неистовствовало с особой силой, когда дело касалось верующих студентов, отказывавшихся богохульствовать. Некоторых из них каждое утро крестили следующим образом: их голову погружали в чан, полный мочи и экскрементов, остальные заключенные стояли вокруг, распевая псалмы, сопровождающие крещение. Чтобы пытаемый не захлебнулся, время от времени его голову вытаскивали из чана, давая сделать глоток воздуха, после чего вновь погружали в зловонное месиво. Один из таких крещеных, систематически подвергавшийся этим издевательствам, достиг автоматизма: к великой радости своих перевоспитателей, по утрам он приходил и сам погружал голову в сосуд с испражнениями. Семинаристов Туркану заставлял священнодействовать на черных мессах, которые устраивал самолично, предпочтительно в Страстную неделю и в пасхальный вечер. Одних он назначал певчими, других — священниками. Насквозь пронизывая текст литургии порнографией, Туркану на дьявольский лад перефразировал оригинал. Святая Лева именовалась великой потаскухой, а Иисус — идиотом, подохшим на кресте. Семинарист, исполнявший роль священника, должен был раздеться донага, его заворачивали в простыню, испачканную экскрементами, и прицепляли на шею искусственный фаллос с мылом и хлебным мякишем, посыпанным ДАТ. D пасхальную ночь 1950 года студенты в порядке перевоспитания проходили перед таким священником, целовали фаллос и произносили: «Христос воскрес»».
Наконец, третья страна, вписавшая свою оригинальную страницу в историю европейских коммунистических репрессий, — Болгария. Ее знаменитый лагерь Ловеч был создан в 1959 году, когда прошло уже целых шесть лет после смерти Сталина, три года — после разоблачительной речи Хрущева на XX съезде КПСС, когда уже закрывались многие лагеря для политзаключенных, в том числе и в Советском Союзе. Лагерь был небольшой, рассчитанный не более чем на тысячу узников, но бойни, устраиваемые его палачами, были чудовищны. Там людей истязали и лишали жизни самым примитивным из всех существующих способов: битьем палкой.
Власти открыли лагерь в Ловече после закрытия лагеря в Белене, запечатлевшегося в памяти болгар как место, где трупы умерших или убитых узников отдавали на съедение свиньям.
Официально лагерь в Ловече был создан для рецидивистов и закоренелых преступников. Однако, по свидетельствам очевидцев, опубликованным после 1990 года, большинство мучеников оказались там без судебного постановления. «Ты носишь брюки западного покроя, длинные волосы, слушаешь американскую музыку, говоришь на незнакомых вражеских языках, на которых заговаривают с иностранными туристами… и попадаешь в западню!» Получается, что в этом своеобразном лагере — исправительном общежитии — содержалась большей частью молодежь.
В предисловии к книге, воспроизводящей свидетельства как заключенных и их близких, так и представителей репрессивного аппарата, Цветан Тодо-ров так описывает итог лагерной жизни в
