ногам.
Воздух был влажен, как дыхание приапулина, а пах так, словно целая планета была норой ящерки-игрунки; причем наполнена эта нора была гниющими цветами-медоносами. Процессия тянулась спиралью через гигантский лабиринт, который все разрастался вокруг них и умножал число разветвлений, мимо высоких изогнутых стен, сплетенных из ветвей с острыми, как иглы, шипами разной длины - от половины сантиметра до равной длине руки Ганнера. Тысячи йуужань-вонгов незнакомой ему касты карабкались вверх и вниз по этим стенам, украшая их блестяще окрашенными растениями и цветочными гирляндами, развешивая клетки и корзины с множеством удивительных существ, настолько чужеродных, что Ганнер даже не мог их толком разглядеть. Его глаза упрямо хотели распознать в этих существах насекомых либо рептилий, грызунов или кошачьих, или еще каких-нибудь привычных животных, тогда как на самом деле они таковыми не являлись.
Он воспринял от Джейсена кое-какую информацию - о том, что этот лабиринт может служить двум целям: не только для церемониального хода, но и для защиты бесценного планетного мозга от живой силы противника в случае вторжения. У зрелого существа-лабиринта шипы срастаются на высоте двадцати метров, образуя тоннель тридцатиметровой ширины; и его стены становятся несгораемыми, твердыми, как дюрастил, и достаточно эластичными, чтобы противостоять ударной волне... а в шипах появится нейротоксин такой силы, что малейший укол может разрушить нервную систему того несчастного, что к ним прикоснется. Пешие захватчики будут вынуждены пройти по тому же пути, что и процессия, только на их пути будет множество ловушек.
Время от времени Ганнер мельком видел сквозь проемы в незрелых стенках лабиринта то место, куда они все направлялись. Колодец планетного мозга располагался в покатой впадине диаметром около двух километров в центре горы из йорик-коралла.
Даже скрытая, форма, что лежала в основе этой коралловой горы, была легко узнаваема для каждого, кто когда-либо посещал Корускант. Ганнер точно знал, чем это было раньше. И это тоже отчасти могло быть причиной его подавленности. Колодец планетного мозга когда-то был Галактическим Сенатом. Сенат пережил планетарную бомбардировку с минимальными повреждениями, его первый проектировщик еще тысячу лет назад уверял, что любое оружие, способное уничтожить Галактический Сенат, заодно разнесет и всю планету. И хоть в этом заявлении было хвастовства без меры, сомнений в том, что Сенат был одним из прочнейших зданий в истории строительства, не возникало. Даже полное уничтожение Сенатской Залы десять лет назад не привело к повреждению структуры здания: новая Палата Верховного Собрания Республики была отстроена прямо на остове старой. Конструкция этого ячеистого здания придавала его структуре неимоверную прочность, сравнимую - в инженерном смысле - с самим йорик-кораллом. Повредить ячейки могли только прицельные удары, а переборки, которыми изобиловал интерьер, не позволяли ударной волне распространяться.
Джейсен объяснил: как только йорик-коралл разложит при помощи энзимов дюракрит и транспаристил и приспособит эти материалы для укрепления собственной скелетной ткани, йуужань-вонги превратят хвастовство давно забытого проектировщика в сбывшееся пророчество. Любое оружие, способное нанести ущерб Колодцу планетного мозга, разрушит вместе с ним и планету. Но им и этого было мало: они заодно поселили во впадине множество довинов- тягунов. Даже если Новая Республика каким-то образом решит отыграться за потерю планеты, Колодец отделится от поверхности как полноценный корабль, унося на своем борту планетный мозг со всеми его невосполнимыми генетическими образцами и непревзойденными умениями. Но пока что формирование коралла не завершено. В его структуре еще сохранялись слабые звенья, например - там, где сохранились следы взрыва протонной бомбы, сработавшей в офисе Борска Фей'лиа.
- Кто-то разбомбил офис Фей'лиа? - пробормотал Ганнер в затылок Джейсену. - До или после вторжения?
Короткий смешок, который Джейсен издал в ответ, был суше таттуинского лета. Джейсен кивнул в сторону утопающих в джунглях развалин императорского дворца, в очертаниях которого еще можно было угадать полукилометровый провал, который остался после взрыва.
- Говорят, Фей'лиа сам заложил бомбу. И еще, что вместе с ним погибло около двадцати пяти тысяч первоклассных воинов и кучка высокопоставленных вонговских офицеров - включая командующего операцией.
- Кто? Кто это говорит?
- Йуужань-вонги и говорят. Они ценят такие вещи. Фей'лиа для них теперь - что-то вроде местного героя.
- А. Они знали его не так хорошо, как мы.
Плечи Джейсена дернулись в движении, которое могло бы показаться небрежным пожатием.
- Может быть, и мы знали его не так хорошо, как следовало бы.
Ганнер встряхнул головой. Этот разговор не прибавил ему сил, а как раз наоборот.
- Откуда ты знаешь, что это все не проверка? - спросил он. - Откуда ты знаешь, что у Колодца не ждет толпа воинов, которым приказано убить нас, если им покажется, что что-то идет не так?
- Я не знаю. Но мне сказали, что такую 'проверку' расценивают как кощунство. Воинам никогда не может быть позволено залечь в засаде у Колодца.
- Сказали? Кто сказал?
- Мой... один друг. По имени Вержер.
Ганнер нахмурился, вспомнив пришелицу из своего сна.
- Та самая Вержер? Которая была домашней любимицей подосланной йуужань-вонгами убийцы?
- Та самая, кто исцелил Мару при помощи своих слез. Та самая, чьи слезы исцелили тебя.
- И которая превратила тебя в йуужань-вонга, - Ганнеру совсем не понравилось, как это звучит. - Ты уверен, что она на нашей стороне?
- На нашей стороне? - отстраненно переспросил Джейсен. - Ты хочешь сказать - на стороне Новой Республики? Сомневаюсь.
Неожиданно Ганнера охватило невыносимое желание заглянуть ему в лицо; было что-то такое у Джейсена в повороте головы...
- Не могу сказать с уверенностью, на чьей она стороне, - продолжил Джейсен. - Не уверен, что она вообще на чьей либо стороне. Не уверен, что она вообще признает какие-либо стороны.
- Но ты ведь рассказал ей о том, что планируешь? Как ты можешь ей доверять?
- Потому что я решил верить в то, что она не предаст меня.
В голове у Ганнера пронеслось эхо: доверие происходит от слова 'верить'. И ком набухающей тошноты становился тяжелее с каждым шагом. Мир обволакивал его, как медленный желатиновый водоворот. Лабиринт с шипами внезапно оборвался; за ним открылся огромный клинообразный тротуар, покрытый, похоже, аккуратно переплетенными древесными стволами бледного цвета голой кости; побеги с листьями тянулись к солнцу по обе стороны прохода. Там, где тротуар начинался, ширина его была не меньше ста метров. По мере их продвижения тротуар все сужался, образуя похожий на треугольную стрелку скат, с острием, упирающимся в парадные ворота Галактического Сената: в двойную пластину дюрастила, по толщине сравнимую с броней звездного разрушителя, с выгравированной на ней большой галактической Печатью в окружении печатей тысяч миров.
Йорик-коралл выращивали специально, чтобы пресечь доступ; периметр ворот охватывал зев прохода невероятного размера - и это при том, что к тому моменту он вырос лишь наполовину - а сами ворота виднелись лишь на одну треть. Как только авангард процессии ступил на тротуар, выкрики стали более протяжными, глубокими, звонкими, словно бравый военный марш превращался в религиозное песнопение. И эта смена мелодии, казалось, лишила Ганнера последних сил; колени его подогнулись, и он упал прямо на тротуар, скорчившись в позе зародыша и тем самым словно обвиваясь вокруг невидимого кулака тошноты, что врезался в его живот.
Рот наполнился слюной, ребра ходили ходуном. Чтобы его не вырвало, Ганнер зажмурился.
- Ганнер? Ганнер, что с тобой? - голос Джейсена, приглушенный и встревоженный, раздался откуда-то сверху. - Давай, Ганнер, ты должен подняться!
Ганнер не мог подняться. Он не мог ответить. Он даже не мог открыть глаза. Гладкие твердые стволы, которыми был вымощен тротуар, были холодными - не то, что солнце, припекавшее сверху - и все, чего Ганнер хотел - это умереть.
Вот здесь. Прямо сейчас. Если бы он только мог умереть... Где-то послышалась отрывистая йуужань-вонгская речь; два голоса - презрительно-властный и елейно-покорный - спорили о чем-то.
Мгновение спустя Ганнер услышал неподалеку, как Ном Анор рявкнул на общегалактическом:
- Господин старший формовщик спрашивает, почему джедай жмется, как брензлит. Я солгал ему, Джейсен Соло. Сказал, что таким образом люди проявляют свое уважение Истинным Богам. Заставь его подняться. Заставь эту трясущуюся, жалкую пародию на джедая достойно пройти через обряд - пока господин старший формовщик не догадался, что я солгал ему.
- Он всего лишь человек, - услышал Ганнер ответ Джейсена. - Нельзя ожидать от человека, который неделями сидел на седативных препаратах, что он будет бодро маршировать под музыку. Он трясется, потому что болен.
От стыда Ганнера бросило в жар: вот и Джейсену пришлось лгать ради него.
Слабость, которая свалила его с ног, была не физической. И от того, что Джейсен был вынужден оправдываться за него, было еще хуже. 'Всем приходится лгать ради меня', подумал Ганнер. 'Всем приходится притворяться, что я не так жалок и бесполезен, как это есть на самом деле. Но вот я-то не могу больше притворяться. Не могу'.
Презрение к себе до тошноты сдавило Ганнеру горло, и из глаз брызнули жгучие, едкие слезы. Кончик большого пальца нащупал в складках рукава световой меч Анакина; не осознавая до конца, что он делает, Ганнер прижал кристалл к своему боку. Одно быстрое нажатие, и пурпурный сноп чистой энергии доставит забвение через кости и мягкие ткани прямо к его трусливому сердцу...
- Ну же, Ганнер, мы уже почти пришли, - прошептал Джейсен. - Не порть дело перед самым завершением.
- ...жаль... не могу сделать... - только и смог выдавить Ганнер с глухим обреченным стоном. Он обхватил себя руками, стиснул ребра, скрестил руки на животе - тот единственный еще проявлял признаки тошнотворной непокорности. - ...не могу сделать этого, Джейсен... прости... подвел тебя...
Палец Ганнера сильнее надавил на кнопку активации меча... И невидимые руки подхватили его за подмышки и рывком поставили на ноги. Он вяло обвис, но процессия все равно тут же двинулась вперед, к воротам. Ноги Ганнера шагали против его воли, и выглядело это так, будто он идет сам по себе. Тело покалывало от прикосновений Силы - Ганнера нес Джейсен.
- Вот видишь? - спросил Джейсен у Ном Анора. - Он в порядке. Вернись в строй и успокой господина старшего формовщика.
Ганнер болтался в невидимом захвате, который Джейсен поддерживал при помощи Силы, и захлебывался своим унижением, глядя, как Ном Анор быстрым шагом уходит прочь. Если бы только он мог умереть... вот бы тротуар под его ногами разверзся, как бездонная прорва и проглотил бы его... Всю свою жизнь он мечтал только об одном.
Он просто хотел быть героем. Вот и все. Даже не так... не героем вовсе... не по-настоящему. Все, чего он хотел - это пройти по зале, полной незнакомцев и услышать, как то-то произнесет: 'Вот идет Ганнер Райсод. Это человек, который всегда добивается своего.'
Да, своего я добился. А себя прямо-таки добил. Тоже мне герой. Скорее уж девица в опасности. И в этом было дело - вот что угнетало его все это время.
