позаботимся о твоём будущем. Тебе не придётся бедствовать или самой зарабатывать себе на хлеб. Ты согласна?
– Это будет нелёгкая задача, – сказала Кэрри в раздумье. – Может быть, мне не удастся убедить его пойти со мной. Но я постараюсь. Ведь ты не зря научил меня всему…
– Это неважно. Главное, что ты согласилась, – а значит, настало время сказать тебе, где находится эта комната, которую мы видели в зеркале.
– Где? – равнодушно спросила Кэрри. Она старалась скрыть любопытство, и ей это удалось: в её голосе не было и тени волнения.
– В монастыре святого Антония, – ответил Хантер.
– Так близко? В том самом монастыре?.. Почему же тогда…
– Почему ты об этом не знала? – закончил за неё Хантер. – Он вернулся всего полгода назад. Всё это время Кристиан Венделл жил в другом монастыре, недалеко от Эриенбурга.
– И ты ничего не сказал мне?
– Зачем?.. Я не думал, что это тебя волнует. Наверняка он сильно изменился за столько лет, да и ты уже не та. Не думаю, что он узнал бы тебя при встрече…
Кэрри слушала его молча, но Хантер внезапно умолк, почувствовав на себе её гневный взгляд.
– В любом случае, теперь ты знаешь всё, – примирительно сказал он. – Но довольно разговоров. Завтра утром ты отправишься в деревню Крелонта, в церковь святого Антония.
В то время, как Кэрри и Хантер смотрели в туманное зеркало при свете колдовского огня, Крис Венделл по-прежнему спал в своей маленькой келье, не подозревая о том, что они видели его.
Он и сам не знал, почему так не любил этой комнаты: из-за серости и убожества или оттого, что провёл здесь столько долгих дней. Хуже всего было возвращаться в сумерках, в холодном, сыром тумане. Тогда Венделл подолгу лежал в постели без сна, и обрывки воспоминаний стояли у него перед глазами в его пустом и холодном жилище.
Крис ещё помнил, как он рос в богатой и знатной семье, в большом, красивом доме со множеством слуг, но по достижении им девятилетнего возраста был отдан в монастырскую школу, как многие младшие дети из знатных семей. С той поры прошло так много лет, что прошлое представлялось чем-то далёким и нереальным; в иные минуты он даже начинал забывать, что не всегда жил в монастыре. Лишь вечерами Крис вспоминал свой богатый замок, стоявший на вершине холма, в котором он жил, играя с братьями и сёстрами, не думая о том, что ждёт его впереди. Глядя на серые стены убогой маленькой кельи, Венделл видел роскошные залы, в которых их гости танцевали при свете свечей, слышал звуки скрипки и флейты, и от странной, повторяющейся мелодии его сердце наполнялось тоской; от неё ночь казалась ещё холоднее и тьма – непрогляднее, призрачный замок исчезал, покрываясь пеплом.
Воспоминания не приносили ему утешения, но их невозможно было прогнать постом или молитвой, которую Венделл начинал шептать про себя. Всё же долгие годы жизни в монастыре наложили на него свой отпечаток. Он стал холодным и сдержанным, и в его глазах, серых, как стены его комнаты, не отражалось ни печали, ни радости. Что бы ни случилось, его лицо сохраняло безразличное выражение; тем, кто смотрел на него, казалось, что таким оно останется до конца.
…Солнце ещё не взошло, когда Крис поднялся с постели, на которой ему пришлось провести столько бессонных ночей. Сегодня он должен был вести утреннюю службу. Венделл оделся и вышел на тёмный двор. Дорого вела его в церковь святого Антония…
В Крелонте было раннее утро. В церкви было многолюдно, как и всегда во время утренней службы. Вокруг царил полумрак; слабый свет, проникавший сюда сквозь запылённые цветные стёкла, не мог осветить всё пространство. Горели свечи; аромат ладана смешивался с запахом горящего воска, поднимаясь под высокие своды; статуи святых, как живые, едва виднелись в душной полутьме. Сегодня был черёд Венделла отправлять службу, и он, подойдя к алтарю и раскрыв молитвенник, начал читать.
Венделл вёл службу не в первый раз, но никогда раньше под этими мрачными сводами он не испытывал такого странного чувства.
В толпе молящихся Венделл заметил совсем молоденькую девушку. Золотисто-каштановые волосы, выбившиеся из-под платка, падали ей на плечи сверкающим дождём; бедно одетая, в длинном платье из грубой тёмной материи, она стояла поодаль, скромно опустив глаза, но вот девушка подняла голову, словно очнувшись от глубокого сна, и пристально, долгим взглядом посмотрела на Венделла.
Он не узнал её. За последние семь с половиной лет Кэрри выросла и изменилась; она была мало похожа на девочку, которая когда-то жила в монастырском приюте. Но, чувствуя на себе взгляд её влажных, горячих глаз, Венделл сбился, повторяя привычные слова молитвы; потом поправился, начал снова, но теперь уже он не мог думать ни о чём другом. Девушка смотрела на Венделла, её полуоткрытые губы шевелились, повторяя за ним слова молитвы, – а ему казалось, что она зовёт его за собой. Что-то жуткое было в этих глазах, – огромных, тёмных, горящих, как будто он стоял у края бездны, собираясь броситься вниз. Они пугали его, и вместе с тем притягивали какой-то необъяснимой силой. Она звала его, и Венделл почувствовал этот безмолвный призыв. Руки его дрожали, лоб покрылся испариной…
Служба была окончена. Люди выходили из церкви один за другим; Венделл видел, что девушка шла последней, и его волнение возрастало по мере того, как они проходили мимо него. Наконец дошёл черёд и до неё. Церковь опустела. Она стояла теперь в двух шагах. Наклонившись над золотой чашей, Кэрри чуть слышно шепнула: «Придите в заброшенный дом на дороге в Крелонту около полуночи», – и, опустив голову, пошла к выходу…
Глава 26. Любовь колдуньи
…Большие часы на колокольне святого Антония пробили полночь, и Кэрри, закутавшись в серый платок, вышла на тёмную улицу. Никто не встретился ей на пути, только тёмное ночное небо с мчавшимися по нему рваными облаками стояло высоко над мрачными соснами, и ветер шумел среди их ветвей. Прошло не больше двадцати минут, когда она подошла к пустому дому, где должен был ждать её Венделл. Это был тот самый дом, в котором около восьми лет назад поселился Хантер, когда, спасаясь от преследований, он вынужден был уехать из Крелонты.
Куда исчезли его прежние хозяева, никто не знал. Говорили, что они умерли или уехали неизвестно куда; с тех пор дом стоял заколоченный, и никто не решался поселиться в нём. Строение было старое и ветхое, к тому же он стоял в глухом лесу, вдали от человеческого жилья. Лучшего убежища Хантер никогда не смог бы отыскать. В народе это место издавна считалось страшным.
Затаив дыхание, Кэрри толкнула рассохшуюся, низкую дверь. От стен, покрытых плесенью, пахло сыростью; сквозь окно, забитое доской, не проникал ни единый луч света.
– Здесь кто-нибудь есть? – спросила Кэрри – и сама испугалась, так странно и непохоже повторило эхо её вопрос.
Вглядевшись в полумрак, она увидела, как тёмная фигура отделилась от стены и направилась к ней. Кэрри узнала Венделла. Священник зажёг свечу, и на стену упала огромная чёрная тень.
– Зачем ты звала меня? – глухо проговорил он, отступая во тьму.
– Нам нужно поговорить, – ответила Кэрри, изучающе глядя на него. – В церкви это было бы трудно. Там всегда столько людей, а мне не хотелось бы, чтобы кто-то чужой услышал мои слова.
– О чём говорить? Разве мы знакомы? – с удивлением спросил Венделл.
– Со мной, может быть, и нет. Но ты наверняка слышал об ордене Вечного Мрака.
