– Ленька, стой! Это та женщина, за которой мы следили от Торжковской улицы! От дома Мики!
Леня недоумевающе оглянулся на женщину с собакой. Она неуловимо изменилась: пропали сутулость и медлительность, женщина выпрямилась и подобралась, как готовый к прыжку хищник, движения ее стали экономными и упругими. Маркиз понял, что она гораздо моложе, чем показалось ему издали.
– Назад! – закричал Маркиз Бичу и Вензелю, вытаскивая пистолет.
Женщина на пустыре отстегнула поводок, и ее доберман огромными прыжками помчался к Бичу и Вензелю, отрезая им путь к отступлению. Леня поднял пистолет и несколько раз подряд выстрелил в собаку, но тренированный доберман бежал зигзагами, и ни одна пуля его не задела.
Леня перебежал по доске через канаву и бросился наперерез огромному псу, который уже почти нагнал Вензеля. Женщина вытащила из-под плаща пистолет и открыла стрельбу, заставив Маркиза изменить направление и побежать по пустырю зигзагами.
В это время из низкого строения, к которому бежал Бич, один за другим ударили несколько выстрелов. Старый медвежатник споткнулся на бегу, остановился, как будто налетел на каменную стену, покачнулся и сделал еще несколько неуверенных шагов. Прогремели один за другим еще два выстрела, и Маркиз с ужасом увидел, как одним из них у Бича снесло чуть ли не полголовы. Уже несомненно мертвый, Бич еще несколько секунд стоял на ногах и наконец рухнул в пыльную траву.
Маркиз, как загипнотизированный, смотрел на эту ужасную сцену, и только просвистевшая возле самого его уха пуля вывела Леню из состояния транса. Он резко пригнулся и бросился вперед, на помощь Вензелю. Того уже настиг доберман, в мощном прыжке свалил его с ног и теперь пытался добраться до горла. Леня пробежал последние метры, отделявшие его от сцепившихся в траве тел, и выстрелил в голову собаке. Он боялся попасть в человека, но ждать более удачного момента не было возможности, потому что Вензель, ослабевший от потери крови, уже почти не сопротивлялся, и огромные желтоватые клыки добермана все ближе подбирались к его горлу.
Леня попал в голову добермана, и злобные коричневые глаза пса помутнели и закатились. Однако Маркизу с огромным трудом удалось разжать его страшные челюсти, намертво вцепившиеся в плечо Вензеля.
С двух сторон в Маркиза летели пули – по нему безостановочно стреляла женщина с дальнего конца пустыря плюс невидимый стрелок из будки. Леня приподнял потерявшего сознание Вензеля и потащил его к канаве. Выстрелы один за другим гремели ему вслед.
Лола тем временем подогнала машину к переброшенной через глубокую канаву доске. Взревывал мотор «Фольксвагена». Она была готова в любую секунду сорваться с места.
Подойдя к краю канавы, Леня на секунду растерялся. Перетащить Вензеля по доске было, конечно, невозможно. Пришлось поднять его безжизненное тело, вскинуть его на плечи и с этой ношей, раскачиваясь и балансируя на узкой прогибавшейся доске, перейти канаву.
Пока Леня со своей тяжелой ношей переправлялся через ров, просвистевшая совсем рядом с ним пуля попала в спину Вензеля, заставив его мучительно дернуться и застонать.
Маркиз, покачиваясь от напряжения, опустил бесчувственное тело на заднее сиденье «Фольксвагена» и с тяжелым вздохом плюхнулся рядом с ним. Лола резко сорвала машину с места и помчалась по узким извилистым проходам между заброшенными складами.
– Удивительно, что полиция еще не понаехала, – бросила она через плечо, – такая стрельба, прямо как в Чечне!
– Место глухое, – неохотно отозвался Маркиз, – здесь хоть из пушки пали, никто не услышит.
Он открыл автомобильную аптечку и с помощью бинта и пластыря пытался остановить кровь, струившуюся из пулевой раны на спине Вензеля и из его безжалостно разорванного челюстями добермана плеча. Кое-как справившись с кровотечением, он накрыл бесчувственное тело клетчатым шерстяным пледом – «Фольксваген» уже выехал на набережную Обводного канала, и здесь велика была вероятность наткнуться на какого-нибудь случайного гаишника, которому трудно было бы объяснить присутствие в машине человека с тяжелым огнестрельным ранением..
– Поезжай на Карповку, – сказал Леня, оглядевшись по сторонам, – на угол Каменноостровского.
Здесь, на Петроградской стороне, на углу Каменноостровского проспекта и набережной реки Карповки, жил старый опытный хирург Юрий Львович Наппельбаум.
Маркиз по мобильному телефону позвонил ему, и, когда «Фольксваген» въехал в тихий уютный дворик, Юрий Львович уже стоял возле своего подъезда, встречая раненого.
Рослый широкоплечий старик с огромными волосатыми руками наклонился к машине, как ребенка подхватил завернутого в плед Вензеля и без видимых усилий понес его по лестнице.
Леня едва поспевал следом за Наппельбаумом.
К счастью, подниматься пришлось невысоко, хирург жил на втором этаже. Он пронес Вензеля в комнату, бережно положил его на торопливо подготовленный стол и бросил Маркизу через плечо:
– Руки мыть! Будете мне ассистировать!
Юрий Львович пользовался среди криминальной публики огромным уважением. Бесстрашный старик никому не отказывал в помощи и никого не сдавал властям.
– Я давал клятву Гиппократа, – говаривал иногда доктор Наппельбаум, – и я обязан помогать каждому человеку, независимо от того, соблюдает ли он законы. Если я откажусь помогать раненому, он умрет, и его смерть будет на моей совести. Если я вылечу его, а потом сдам властям, в следующий раз ко мне не придут за помощью, и тогда погибнут люди. Я врач, мой профессиональный долг – лечить людей, а не помогать полиции в ее работе.
Правда, некоторые пациенты очень щедро платили хирургу, и он от их денег не отказывался, но, если раненый не мог заплатить, он не настаивал на оплате и лечил всех одинаково успешно.
Почему власти закрывали глаза на противозаконную деятельность старого врача, оставалось для всех загадкой. Может быть, он когда-то вылечил кого-то из очень значительных людей, и бывший пациент прикрывал его из благодарности, может быть, так распорядились уголовные авторитеты – но факт был налицо: Юрий Львович лечил раненых «братков» и прочую сомнительную публику, не встречая сопротивления со стороны правоохранительных органов.
– Раньше вы не прибегали к моим услугам, – проговорил хирург, намыливая руки и с любопытством глядя на Маркиза, – вы, насколько я знаю, всегда избегали насилия в любых формах.
– Избегал, – подтвердил Леня, помогая Наппельбауму натянуть тонкие резиновые перчатки, – это произошло помимо моей воли.
– Знаете названия хирургических инструментов? Сможете мне ассистировать? – осведомился хирург, подходя к столу.
– Постараюсь.
– Тогда для начала сделайте своему другу инъекцию вот этим шприцем, смесь я уже подготовил.
Наппельбаум быстро справился с пулевым ранением в спине, но очень долго возился с растерзанным собачьими клыками плечом, то и дело качая головой и недовольно бормоча что-то себе под нос.
Закончив операцию, он снял перчатки и твердо заявил:
– Никуда увозить его сейчас нельзя, он не в том состоянии. Пусть полежит пока у меня.
– Но вам ведь некогда им заниматься…
– Я приглашу медсестру из своей клиники, она присмотрит за ним. У нее большой опыт ухода за хирургическими больными.
– Большое спасибо вам, доктор! – с чувством проговорил Маркиз, положив в карман белого халата пачку денег. – Если вы позволите, завтра я приеду проведать его.
На следующий день он выполнил свое обещание.
Маркиз свернул с Каменноостровского на Карповку и заехал в тихий небольшой дворик.
– Подожди меня, я недолго, – Леня заглушил мотор и повернулся к Лоле, – только узнаю, как Вензель себя чувствует и не нужно ли ему чего-нибудь принести.
Он поднялся на второй этаж и позвонил в квартиру доктора Наппельбаума.
Звонок гулко раскатился за дверью, но никто в квартире не отозвался.
«Что там случилось, – озабоченно подумал Леня, – если Юрий Львович ушел, должна была остаться
