будто в самом деле была в чем-то виновата.
– А действительно – при чем тут вы? – Рубен Романович продолжал сверлить ее взглядом. – Почему мы с вами встречаемся буквально каждый день? Вам это не кажется странным?
– Да оставьте вы меня в покое! – вдруг со слезами в голосе вскричала Тина. – Что вы ко мне привязались? Я за ней шла, могла и я так же… под потолок…
– Муромцева! – тут же рядом появилась Эльза Михайловна. – Прекратить истерику! Характер свой перед любовником показывать будешь! Немедленно возьми себя в руки! Мало мне этого… – она раздраженно кивнула на тело Лены, – так еще ты будешь из себя оскорбленную невинность строить…
Это было последней каплей. Человек только что умер ужасной смертью, и ни у кого не нашлось не то что доброго, а хотя бы сочувственного слова. Зрители восприняли смерть модели как жуткое, будоражащее кровь развлечение, корреспонденты – как сенсацию, дизайнер – как досадное неудобство, а все остальные просто остались равнодушными. Эльзе же вообще наплевать, ей лишь бы был порядок и все ходили по струнке.
– Фашистка, – с ненавистью прошипела Тина, – Эльза Кох! Тебя бы саму так подвесить – вот все обрадуются!
– Что-о? – Эльза стала похожа на свою знаменитую тезку, очевидно, та именно с таким лицом отдавала приказ сдирать с людей кожу живьем. – Ты за это ответишь! – Она занесла руку для пощечины, и Тина поклялась мысленно, как только рука окажется рядом с лицом, впиться в нее зубами, а там будь что будет.
Но в это время поднятую руку Эльзы перехватил Рубен Романович. Он сжал сильно, и было видно, как Эльза морщится от боли.
– Не мешайте работать, – сказал он, – отойдите в сторонку.
И отодвинул ее от Тины.
– Потом поговорим, – сказал он, – ты пока успокойся.
Он сморгнул и отвернулся от Тины, как будто разом утратил к ней всякий интерес. Зато Эльза поглядела с такой ненавистью, что едва не прожгла дыру на коллекционном платье многообещающего дизайнера, как выражались журналисты. Впрочем, презентация провалилась, и на месте богатого папы Тина ни за что не дала бы больше денег своему сыну. Тина отступила в сторону и тут же попала в крепкие руки Сержа.
– Ничего, детка, – шепнул он, – ничего, все прошло…
Серж! Неужели это он установил смертельную ловушку для Лены? Она подозревала его в смерти Алисы, видела, как он вынул из ее сумочки флакон духов, и болтала об этом направо и налево. Он всюду вхож, вертится везде, всех знает, все к нему привыкли… И Мухин что-то видел, возможно, он хотел поговорить с Тиной, чтобы предупредить ее… А Серж Мухина хорошо знал, он сам говорил. Но как же тогда Леонид со своими ботинками?
Тут Тина осознала, что Серж аккуратными движениями убирает с ее лица макияж.
«Не верю, – подумала она, закрыв глаза, – так не бывает, чтобы человек с такими руками был способен на убийство. Я не могу в это поверить…»
Через некоторое время Тина спустилась по лестнице, вышла на улицу.
Присутствовавшая на показе публика уже разъехалась, но перед крыльцом еще крутились несколько репортеров, надеявшихся сфотографировать кого-то из участников трагедии. При появлении Тины они защелкали фотокамерами.
Тина отвернулась, подняв воротник плаща, и прибавила шагу. Ее машина была припаркована в двух кварталах, но она не успела до нее дойти: рядом с ней притормозил черный «Ровер», дверца распахнулась, и хорошо знакомый голос проговорил:
– Садись, принцесса!
– Дядя Бо! – обрадовалась Тина. – Ты как здесь оказался?
– Что – так и будем разговаривать через дверь? Садись, садись!
– Но как же моя машина…
– Не волнуйся, ее подгонят. У меня есть доверенный человек. А мы сейчас поедем ко мне, я же вижу, что тебе нужна помощь. Что неудивительно. Представляю, что ты сейчас пережила!
– Все-таки, дядя Бо, как ты тут оказался? – повторила Тина свой вопрос, устроившись рядом со стариком на переднем сиденье.
– У меня много клиентов в модной индустрии, – уклончиво ответил тот, отъезжая от тротуара. – Много клиентов и много источников информации. Но разговор сейчас не обо мне, разговор о тебе… ты очень неважно выглядишь, принцесса!
– Гораздо лучше, чем Лена Сумягина! – отозвалась Тина, откинувшись на спинку сиденья и полуприкрыв глаза.
Рядом с дядей Бо она сразу почувствовала себя гораздо спокойнее, увереннее.
– Раз ты можешь шутить – дело не так уж плохо!
Через двадцать минут они стояли перед дверью его квартиры.
Дядя Бо достал связку ключей, открыл сначала первую дверь, маскировочную, потом вторую, швейцарскую.
В прихожей их уже поджидал Ришелье.
Приветственно мурлыкнув, кот потерся сперва о ноги хозяина, потом о Тинины. При этом на ее джинсах остались белые волоски.
– Линяет, – озабоченно проговорил дядя Бо. – Вроде и витамины ему даю, и свежую травку, и питание покупаю самое лучшее… надо будет показать его ветеринару!
Он помог Тине снять плащ, проводил ее в гостиную.
– Подожди минутку, принцесса! Сейчас я сварю кофе…
Квартиру наполнил божественный аромат свежесмолотых кофейных зерен.
Тина, как всегда, забралась в кресло с ногами, свернулась в нем клубочком. На столике перед ней стояли старинные фарфоровые часы. Вспомнив свое любимое детское развлечение, она протянула к ним руку, повернула тайную пружинку.
Часы пробили семь раз, и ворота замка распахнулись.
Первым из них выехал всадник, фарфоровый рыцарь в позолоченном шлеме с опущенным забралом, за ним вышел, опираясь на палку, сгорбленный монах в коричневом плаще с капюшоном, следом за монахом – купец на сером ослике в нарядной сбруе…
Это шествие, которое так радовало Тину в детстве, сегодня не вызывало у нее ничего, кроме тревоги и безысходности. Фарфоровые человечки неторопливо двигались по кругу, чтобы снова скрыться во мраке замка.
Они двигались по раз и навсегда заведенному маршруту, не в силах ни на йоту от него уклониться, и чувствовали за спиной присутствие замыкающего шествие зловещего персонажа.
Не так ли и люди идут по своей жизненной колее, воображая себя свободными, независимыми? А на деле они – рабы судьбы, рабы неумолимых обстоятельств, рабы чьей-то злой воли… и точно так же, как эти игрушечные фигурки, они чувствуют за спиной неумолимо настигающую их смерть.
Из ворот вышел последний, замыкающий участник процессии – скелет с косой на плече. Тина невольно вздрогнула от его зловещего вида, хотя видела эту фигурку уже тысячи раз.
Окошечко над воротами приоткрылось, и в нем появилась вьющаяся готической вязью надпись.
«Есть жнец, смертью зовется он. Властью от Бога большой наделен. Когда косить он станет – и нас с тобой достанет…»
Алиса Липецкая, Виктор Мухин, Лена Сумягина друг за другом стали жертвой этого безжалостного жнеца. Скрылись во мраке, как эти фарфоровые фигурки. Кто будет следующим?
Вдруг кресло едва заметно качнулось, и что-то тяжелое приземлилось на него в ногах у Тины.
Скосив глаза, Тина увидела Ришелье.
Кот негромко мурлыкнул, вскарабкался к ней на колени, запел свою негромкую ласковую песню.
На душе сразу же стало легче.
А тут и дядя Бо вошел с подносом в руках – две тончайшие чашечки розового фарфора, блюдечко с тонко нарезанным лимоном, серебряная сахарница.
– О, Ришелье пришел к тебе на руки! – проговорил он, ставя поднос на столик. – Это большая честь!
