многообразию правовых явлений, которые оказываются теперь научно познанными во всей своей полноте, объективной обусловленности, практической значимости[19].
Разработанные в социалистическом правоведении положения о двухэтапном пути исследования явлений правовой действительности нуждаются, пожалуй, лишь в одном дополнении, продиктованном современным уровнем развития нашей науки, а также ее теоретико-прикладным профилем. Есть, надо думать, достаточные основания особо выделять на втором этапе исследования правовой формы (а быть может, и в виде самостоятельного этапа), изучения ее действительной эффективности. После того как правовые явления раскрылись перед исследователем во всех своих качествах и определениях, становится возможным продолжить исследование дальше — изучить, насколько эффективно они «работают» в реальных жизненных отношениях, и на этой основе обогатить их общую характеристику оценочными суждениями и данными, позволяющими вырабатывать научные предложения о совершенствовании тех или иных правовых институтов и норм.
И еще одно замечание. Указанный двухэтапный путь исследования правовых явлений имеет характер общего требования в юридической науке, которое в равной мере относится и к общей теории права, и к конкретным, специальным юридическим дисциплинам. В то же время, очевидно, что отдельные научные исследования, в том числе и общетеоретические, не обязательно должны проходить весь путь в полном объеме: они могут быть сконцентрированы на том или ином участке этого многоэтапного пути. В зависимости от того, какой из участков взят за отправную точку, во многом определяется философская, социологическая или специально-юридическая ориентация исследования, особенности свойственной ему теоретической концепции.
Значение законов и категорий материалистической диалектики в познании права состоит в том, что они дают возможность проникнуть в глубины правовой действительности, наметить важнейшие, принципиальные, отправные позиции для всестороннего познания права.
Знание всеобщих и наиболее общих объективных закономерностей окружающей действительности поднимает марксиста-правоведа на определенную, притом высокую философскую ступень теоретико- прикладного освоения правовых явлений.
Для того чтобы в полной мере использовать методологическую силу законов и категорий материалистической диалектики, марксистско-ленинская общая теория права призвана раскрыть особенности их применения при теоретико-прикладном освоении правовой действительности.
Здесь важно с предельной тщательностью учитывать особенности правоведения, его природы, функций, предмета, прежде всего специфику права — своеобразного социально-классового институционного нормативного образования.
С этой точки зрения далеко не всегда нужный познавательный эффект может быть достигнут путем простого «прямого наложения» на правовой материал философских категорий, таких, в частности, как форма и содержание, сущность и явление, абсолютная и относительная истина, связь и отношение, ответственность. В литературе правильно обращено внимание на то, что количество и качество права, его содержание и форма, сущность и явление и т. д. не могут быть выведены «прямо» из одноименных философских категорий[20].
Широкий философский кругозор правовых исследований достигается тогда, когда на основе всестороннего применения законов и категорий материалистической диалектики удается глубже проникнуть в правовую действительность, раскрыть экономическую, социально-политическую сущность правовых явлений, их общественное значение, тенденции и перспективы развития, социальный эффект действия тех или иных нормативных положений, выработать на этой основе научно обоснованные, практически высокозначимые рекомендации.
В общей теории права, как и в иных областях социалистического правоведения, велико методологическое значение новейших общенаучных методов (системно-структурного подхода и других методологических положений иных наук, в частности управления, психологии- 1.3.3.). Наиболее существенным является здесь следующее.
Прежде всего, всегда общенаучные методы, методологические положения иных наук должны применяться в том их виде, в каком они выступают в качестве положений, конкретизирующих требования материалистической диалектики, ее законы и категории или, во всяком случае, соответствующих им.
Далее, как и при применении законов в категории материалистической диалектики, указанный познавательный инструментарий должен использоваться с учетом особенностей правоведения, его профиля, функций, предмета. Это означает, например, что при всей важности методологических положений иных наук первоочередную роль в правоведении (по крайней мере, на начальных стадиях научных исследований) играют собственные частнонаучные методы юридической науки и (на всех стадиях) ее собственный понятийный аппарат, имеющий методологическое значение.
И, наконец (надо думать, самое главное, что определяет границы его использования), указанный познавательный инструментарий должен соответствовать назревшим юридическим проблемам, которые для своего решения требуют именно данных общенаучных методов, методологических положений иных наук. Другими словами, не должно происходить навязывания органически не свойственных юридической проблематике методологических положений, использование которых в лучшем случае приводит к «словесному переодеванию» проблемы, общеизвестному ее решению, и не больше. По-видимому, наиболее четким критерием, свидетельствующим об органичности применения того или иного познавательного инструментария в правоведении является достигнутое в результате этого «приращение» научных знаний, углубление в правовую действительность, выявление в ней новых закономерностей, формулирование практически значимых выводов.
Один из актуальных вопросов современных правовых исследований, связанный с использованием методологического потенциала иных наук, — это применение в правоведении теоретических положений и частнонаучных методов социологии.
В соответствии с требованиями материалистической диалектики, потребностями теории и практики в правоведении, развивающемся на основе марксистско-ленинского мировоззрения, все более повышается роль социологических категорий, конкретно-социологических приемов сбора, обработки и изучения фактическою материала (опросы, анкетирование, выборочный метод, контент-анализ, метод шкал, метод эксперимента и др.). В этом отношении наметился процесс известной социологизации правоведения, в том числе и общей теории права.
Отмечая позитивное значение указанного процесса, нужно вместе с тем видеть, что он не может рассматриваться в юридической науке в качестве всепоглощающего, безграничного, приводящего к оттеснению специфических для правоведения методов.
Конечно, право, вся правовая действительность представляют собой явления социальной жизни, находятся в одном ряду с другими социальными явлениями и, следовательно, вместе с ними могут быть в рамках социологии предметом общесоциологических и конкретно-социологических разработок с широким применением всего арсенала конкретно-социологических методов и методик. Однако подобные разработки, хотя и могут быть обозначены как «социология права», не выходят все же за пределы социологии[21].
Для применения же конкретно-социологических методов в рамках правоведения в принципе нужны те же самые условия, которые были сформулированы в предшествующем пункте данной главы в отношении общенаучных методов и методологических положений иных областей знаний при их распространении на область юридической науки.
Это значит, что использование конкретно-социологических приемов не только не отменяет и не оттесняет использование традиционных частнонаучных методов правоведения, но, наоборот, требует широкого и плодотворного их применения. Ибо только на основе или, во всяком случае, с учетом данных, полученных в результате специально-юридического анализа (и на технико-юридическом, и на философском его уровнях), могут быть интегрированы в состав научных правовых знаний и данные, полученные в
