– Долго тут будешь сидеть и дуться?
Не поворачивая головы, незадачливая скандалистка пожала плечами, продолжая смотреть на прыгающий бугорок воды. Ангел опустился на землю рядом и заглянул девушке в лицо.
– Ты не ужинала.
– Не хотелось, – охрипшим голосом сказала она.
Ну нельзя же признаться, что выйти из чащи на дурманящие ароматы Шлецовой стряпни не позволяла гордость. Вообще хотелось отсидеться у родника до тех пор, пока спутники не улягутся спать, и уж только после этого вернуться.
– Я тут… принес тебе… – Непривычное смущение в голосе Андриэля заставило собеседницу повернуть голову.
Он протягивал ей простенький костяной гребешок и тонкую полоску кожи с разноцветными узорами.
– У меня нет заколки, но можешь перехватить волосы этим.
Девушка залилась краской и снова чуть не расплакалась: она тут ругает себя за то, что вопила как сумасшедшая и выглядела дура дурой, а ей теперь принесли такие сокровища.
– Спасибо. – Она нашла в себе силы не всхлипывать, но судорожный вдох удержать не смогла.
– Не плачь, – вновь заглянул ей в лицо утешитель. – Вот что… ангелы прекрасно распутывают узлы и плетут косы. Поворачивайся – будешь первой человеческой женщиной, удостоившейся чести наложения благословенных рук.
Он сказал это намеренно высокопарно, так что Кэсс засмеялась и послушно повернулась затылком, слегка запрокидывая голову. Риэль поджал под себя ногу и невозмутимо принялся разбирать спутанные огненно-рыжие волосы.
– Надо было пораньше закатить сцену, – нравоучительным тоном сказал он, когда девушка ойкнула от боли.
– Я их не планирую, – буркнула та в ответ, а потом, помолчав, буркнула: – Мне ужасно стыдно.
– Вот уж напрасно, – отмахнулся собеседник. – Ты насмешила Амона, а на моей памяти смеялся он всего раз шесть. Получается, по разу на сотню лет.
Девушка уже хотела спросить, какие именно ситуации веселили демона, но подумала, что ответ может оказаться совершенно нерадостным, посерьезнела и сказала:
– Он другой, когда смеется.
– Да, – коротко ответил ангел, продолжая возиться с ее волосами. – А ты очень забавна в гневе.
– Это был не гнев. Скорее отчаяние.
– Нет повода отчаиваться. – Легкие пальцы осторожно отвели от шеи прилипшие пряди. – Никто из нас не желает тебе зла.
Кэсс горько усмехнулась и хотела уже сказать, что заботливыми ее спутников назвать все же трудно, но в это время бодрый голос провозгласил:
– Ну вот, почти готово! А ты переживала.
– У тебя очень нежные руки… – Она сказала это задумчиво, словно не веря. – Так странно.
За все эти бесконечно долгие дни до Кассандры не дотрагивался никто, кроме Амона, а его прикосновения сложно было назвать не то что ласковыми, но даже просто гуманными. Поэтому обращение Андриэля казалось несвойственным этому новому миру, в котором несчастную рабыню сопровождали только боль и обида.
– Почему странно? – с улыбкой удивился сидящий сзади мужчина и осторожно стянул огненные пряди кожаным ремешком. – Ангелы умеют быть нежными.
Теплое дыхание коснулось виска. Прохладные пальцы отвели от уха несколько не забранных в косу волосков. Девушка застыла, замер и ее собеседник, не приближаясь и не отстраняясь.
– Очень нежными, – тихо сказал он.
Бедная невольница боялась повернуться и не знала, что сказать.
На счастье где-то совсем рядом хрустнула сухая ветка. Может, Шлец пошел уединиться, а может, какая-то живность, которой в здешних лесах водилось немало, мимо пробежала.
Риэль отстранился.
– Все готово, – будничным голосом произнес он и вложил в руку девушке гребень. – Пользуйся. Если понадобится помощь – обращайся.
– Спасибо.
Кэсс нашла в себе силы благодарно улыбнуться, но все же осталась сидеть на прежнем месте с деревянной спиной. И не шелохнулась, пока мужчина не ушел. Однако едва он скрылся за деревьями, сразу потерла висок в том месте, где еще не остыло тепло чужого дыхания.
– Лучше бы ты и дальше меня не замечал, – растерянно произнесла она. – Так я, по крайней мере, не боялась. Или это обычная мнительность?
Стоявший в нескольких шагах от студенца Амон задумчиво смотрел на рабыню. В отличие от нее он прекрасно видел лицо ангела и мог точно сказать, что мнительностью здесь не пахнет. Очень уж хорошо было знакомо выражение, застывшее на лице заклятого друга: голод и желание. Пристальный взгляд зеленых глаз прожигал нежную белую шею невольницы. Но по всему было видно – Андриэль боролся с лютым вожделением точно так же, как когда-то боролся с ним демон. И, похоже, столь же бесславно проигрывал битву.
Зверь внутри рвался, дрожа от бешенства. Хорошо, что за сотни лет сложилась привычка сдерживать его животную ярость. Довольно сходить с ума из-за какой-то человеческой девки. Если ангел попросит ее – он отдаст, потому что в противном случае… Он перевел взгляд на свои руки, уже залившиеся синильной чернотой по самые локти. Успокоиться. Нужно успокоиться. Глянцевитая чернота медленно, неохотно отступала, бледнела, приобретая все больше сходство с человеческой кожей. Не из-за чего впадать в исступление. Нужно лишь выкинуть из головы все те мысли, что он прочел в потрясенном взгляде карих глаз.
Не читать ее больше. Не слушать ее дыхания. Хватит.
Когда демон вернулся в лагерь, Кэсс спала мертвецким сном. У костра одиноко сидел Андриэль и невидяще смотрел в огонь.
– Не спится? – безо всякого интереса спросил демон.
Ангел повернулся.
– Амон… я знаю, ты можешь убить за эти слова, но… отпусти ее. Пока не поздно. Ты же с ней никак не связан. Одна ночь ничего не меняет.
Он ждал этого разговора, но почему-то все равно оказался к нему не готов. Непроизвольно напрягся и с глухой угрозой в голосе спросил:
– Да ты никак воспылал?
Риэль поморщился:
– Зачем ты так? По большому счету ведь тебе нет в ней никакой нужды. Рано или поздно она сломается, и ты мгновенно утратишь интерес…
– Ты прав, – легко согласился демон. – Но мне не дает покоя любопытство. Когда это произойдет? Рано? Или все-таки поздно?
– Ты готов ради любопытства ее погубить? – Он вскинул на друга полные гнева глаза.
– Как будто бы ты никогда ничего подобного не делал, – лениво потянулся хозяин Кассандры. – К тому же с чего ты вдруг решил, что если я ее отпущу, она пойдет за тобой? Девчонка-то строптива, как необъезженная лошадка.
Разгневанный ангел открыл было рот, но тут Амон, вроде как себе под нос, но так, чтобы собеседник слышал, пробормотал:
– Точнее, уже объезженная.
Ему нравилось смотреть, как бесится Андриэль. В нем, конечно, не живет Зверь, и побороть гнев такому проще, но все равно – дивное зрелище. Особенно если вспомнить, как светозарный паршивец своими погаными лапами прикасался к той, за которую демон недавно едва его не убил.
– Какая разница, за кем она пойдет? – прошипел тем временем друг. – Позволь ей самой решать…
– Риэль, опомнись, она человек. Она не умеет решать. У нее нет свободы воли.
– Очень интересное заявление, особенно после того, как она дважды от тебя сбегала…
