– Ложитесь спать, ниида. – Он к чему-то прислушался: – До рассвета еще несколько часов.
Оставив стража сидеть на земляном полу, Кэсс забралась на топчан к сладко сопящим подругам. Лежа на жестких неровных досках, она раз за разом пыталась докричаться до хозяина, но он не отвечал. Тогда, стиснув зубы, невольница приказала себе спать.
Не получилось.
Она беспокойно ворочалась. В голове бродили сумбурные, обрывочные мысли, возникали какие-то неясные тревожные образы. А на рассвете вдруг вспыхнул такой холод под сердцем, словно вырвали половину души. Несчастная задыхалась и рвалась куда-то, не понимая, куда и зачем. Страшное предчувствие сжимало горло, мешало дышать. Что с ним? Что ему угрожает? Амон! Глухая тоска переполнила душу. Ниида смогла задремать лишь спустя несколько часов. Смутный сон накрыл изголовье, и она впала в забытье…
«Говори! Они понимают», – услашала она долгожданный голос хозяина.
Девушка рывком села на убогом ложе.
«Амон!»
Она закричала изо всех сил, мысленно взывая к своему господину, но, несмотря на отчаяние, так и не пробила глухую стену разделявшего их расстояния. Только напряжение взорвалось болью в висках. Что с ним? Кассандра уткнулась лицом в колени, чувствуя, как сердце в груди заходится от тревожного предчувствия. Вилора и Натэль спали, тесно прижавшись друг к дружке, чтобы согреться. Одеты они были в какие-то лохмотья – не то рубахи, не то платья, похожие на ветхое рубище, которое годится разве что для мытья полов. Фрэйно сидел там же, где и несколько часов назад, – у входа, привалившись спиной к земляной стене скилы, и смотрел на подопечную сквозь полумрак.
– Поспать не хочешь? – тихо спросила она. – Тебе надо отдохнуть.
– Я могу бодрствовать несколько недель, – отозвался телохранитель.
Девушка подошла к нему и потянула за рукав.
– Иди ляг. За пару часов ничего с нами не случится.
– Ниида…
– Иди. Ты измотан, это даже я вижу. А я очень плохо разбираюсь в демонах. – Она говорила твердо, видя сквозь серый сумрак тяжелую беспросветную усталость на осунувшемся веснушчатом лице.
Верный страж поднялся на ноги, пробормотав что-то неразборчивое о самоуверенных нахалках, которые считают себя вправе командовать всеми вокруг, но послушно пошел к топчану и улегся. Иссохшее дерево жалобно скрипнуло, когда мужчина вытянулся на краю ложа. Фрэйно закрыл глаза и сразу же задышал ровно и глубоко. Кэсс задумчиво смотрела на его мерно вздымающуюся грудь. Как быстро он провалился в сон, и секунды не прошло. Она осторожно задернула занавеску, чтобы слабый свет, льющийся в скилу через узкий вход, не тревожил спящего.
Даже самому лютому и опасному зверю нужно отдыхать. Девушка впервые задумалась – когда ее охранник спит? Ведь он всегда рядом – в любое время суток изо дня в день. Его не сменяют. Он отдыхает, только когда возле нииды находится квардинг, и то всегда является по первому зову. А теперь вот – в благодарность за преданную службу – оказался черт-те где, с тремя глупыми курицами и без надежды на помощь.
Солнечный свет, проникающий в землянку, стал уже очень ярким, дневным. Прошло несколько часов ожидания. Рабыня Амона сидела у потухшего очага, слушала ровное дыхание своих друзей по несчастью и боролась с отчаянием. Из задумчивости ее вырвал знакомый, но совершенно неуместный в данной обстановке звук – наверху кто-то сдавленно всхлипнул. Кассандра поднялась на ноги и подошла к лестнице, ведущей из скилы на поверхность. Прислушалась. Тишина. Показалось?
Ее спутники спали крепким сном. Даже телохранитель и тот не пошевелился.
«Кася, не сходи с ума, – посоветовала сама себе ниида, – рано».
Но звук, едва слышный и оттого вдвое жалобный, повторился. А потом еще и еще раз. Кто-то всхлипывал. Кто-то маленький, испуганный, застигнутый врасплох болью и отчаянием. Детский плач эхом отозвался в голове, и девушка даже присела от испуга, с ужасом осознав, что слышит нечто не предназначенное для человеческих ушей. И вдруг малыш расплакался в голос. Громко, с надрывом, безутешно. Этот звук заставил прячущуюся в землянке девушку подскочить и вылететь, спотыкаясь, наружу. Яркое солнце ослепило до рези в глазах. Отчаянная спасительница застыла, растерянно моргая и озираясь по сторонам.
В нескольких шагах от нее стоял Безымянный. Огромный, на две головы выше Амона, он держал в руках тяжелый каменный топор и скалился, глядя на… Взгляд случайной свидетельницы метнулся влево. Недалеко от входа в приютившую четверых чужаков скилу распростерся на камнях детеныш дракона. Он нисколько не походил на уже виденного Кассандрой громадного диплодока, а был неуклюжий, толстопятый, с волочащимся по камням перебитым крылом и гибкой шеей, на которой жалко топорщился еще не окостеневший гребень.
Серое человекообразное чудище взмахнуло топором. Чешуйчатый кроха неуклюже отпрянул, наступил лапой на собственное волочащееся крыло и снова заплакал от боли, обиды и страха. Змеиная шея выгнулась, и малыш кашлянул, выплюнув в лицо обидчику вместо струи пламени облачко дыма.
Безобразный великан ухмыльнулся и обрушил топор для последнего удара…
Как всегда, ниида действовала не раздумывая – ни о том, что глупо в одиночку бросаться на огромного монстра, ни о том, что жалкий с виду дракон (размером, кстати, с упитанную корову), отбившись от обидчика, запросто может закусить спасительницей. Аналитика не являлась коньком Кассандры, которая привыкла подчиняться эмоциям, а не логике. Девушка ринулась на чудовище. Они упали и вскочили одновременно: защитница с огромным булыжником в руках, а Безымянный с яростным ревом. Драконий малыш застыл, глядя на спасительницу мутными от боли и страха глазами. Он даже не пытался сбежать, глупый.
Пользоваться стихией было нельзя, поэтому заступнице малолетнего ящера оставалось надеяться только на собственную меткость, благо в снарядах недостатка не оказалось. Серый гигант ринулся вперед. Противница швырнула камень, вложив в бросок всю силу и ярость. Снаряд еще не достиг цели, а воительница уже наклонилась за следующим, но в этот миг ее буквально смело прочь – подальше и от дракона, и от его обидчика. На солнце мелькнула медная шевелюра. А за спиной кто-то взвыл. Протяжно, по-волчьи, так, что по спине побежали мурашки.
Кэсс оглянулась и увидела Вилору, готовящуюся к прыжку. В огромных глазах, переливающихся ртутным серебром, отразились катящиеся по камням переплетенные в яростной схватке тела человека и Безымянного. Длинные белые клыки блеснули на солнце, и страшное существо прыгнуло.
Легкое тело по-кошачьи взвилось над камнями и пало на дерущихся сверху, приземлившись точно на серую спину. Короткий победный вой, от которого отнялись ноги и в мгновение ока пропала сила воли, и… Ниида отвернулась, не в силах смотреть. Она никогда раньше не видела, как обращаются и нападают вампиры, и не была уверена, что хочет до такой степени расширить кругозор. Ей хватило этого воя, от которого исчезала способность мыслить и сопротивляться, а также этих огромных ртутных глаз и хищных прыжков.
Чтобы вернуть растраченное самообладание, Кассандра повернулась к дракону. Он стоял там же, где и раньше, смотрел прозрачными янтарными глазами на жаркую схватку и жалобно скулил, подозревая, что победитель потом примется за него. Спасительница сделала несколько осторожных шагов. Малыш вздрогнул всем телом, испуганно попятился, но задняя лапа, такая же окровавленная, как и крыло, подвела, и ящеренок упал. Он еще вытягивал шею, воинственно расправлял гребень и щерил клыки, но в узких зрачках жили боль и отчаяние.
«Говори! Они понимают».
– Не бойся, кроха, – тихо сказала человечка. – Не бойся. Я тебя не обижу.
Израненный детеныш вскинулся, услышав людскую речь, зашипел еще яростнее, но снова упал на землю. К спасительнице подскочила Натэль и потянула прочь.
– Бежим! Сожрет!
– Нет. Ему надо помочь, погляди, крыло сломано.
Не обращая больше внимания на суккуба, упрямица снова сделала шаг вперед.
Дракон опять зашипел, закашлял на нее дымом и попытался отползти.
