Глава 5
Если Валерке хотелось меня заинтриговать до полуобморочного состояния, то это ему удалось просто блестяще.
В воскресенье я вскочила ни свет ни заря, игнорируя протестующие бурчания Володьки, и все утро слонялась по квартире, не находя себе места. Что же это Гурьеву могло от меня понадобиться, да еще так срочно? Может быть, он все-таки выяснил, кто был тот парень в Смирновском лесу, и раскопал что-то интересненькое? Только я ему тогда зачем? Поделиться, что ли, больше не с кем? Или случилось что-то еще? Что-то, в чем я могла Валерке помочь? Но что?
Володе он ничего не объяснил, поэтому тот и выходил из себя, боясь, что «криминальный тип» втянет меня в какое-нибудь небезопасное мероприятие. Значит, пока он не явится, утолить разбушевавшееся любопытство мне не удастся. А любопытство, войдя во вкус, уже терзало меня, затравленным зверьком мечась по лабиринту извилин в отчаянной попытке поймать хоть какой-то намек. Одно слово — разбушевалася стихия!
Чем дальше, тем меньше стойкости проявляло терпение, шаг за шагом сдавая позиции, отступая под натиском сорвавшейся с цепи заинтересованности. Разбудить, что ли, мужа, спросить, когда обещал прийти Валера? Нет, на эту глупость я решусь только в случае окончательного поражения. Иначе не миновать очередной ссоры из-за моего невинного увлечения, которое так досаждает Володе, едва ли не лишая его аппетита и сна. Буду терпеть, пока хватит сил.
Муж разбудился сам. Выполз на кухню, сонно щурясь, потирая кулаком заспанные глазенки, при этом забавно надувая губки, словно обиженный ребенок.
— Доброе утро, — изобразив на лице блаженную улыбку, Володя чмокнул меня в шею.
— Определенно. — Мое нетерпение к этому моменту достигло своего апогея, поэтому я изо всех сил старалась не дать раздражению пролиться на голову ни в чем не повинного супруга отнюдь не благодатным дождем.
— Что определенно? — без особого интереса спросил Володя.
— Определенно доброе, — пояснила я.
Володя в недоумении хлопал ресницами, потом улыбнулся, уже заметно осмысленней, и кивнул:
— А-а! Это есть хорошо, и хорошо весьма! Кстати, а что у нас есть поесть?
— Бутерброды с яйцом. Только что пожарила.
— Это я люблю. Это есть хорошо. А ты уже завтракала?
— Нет. — Я положила на тарелку три румяных бутерброда, залитых яйцом, и выключила огонь под чайником. — Тебя ждала.
— Приятная неожиданность. — Володя уселся за стол и потянул носом.
— Это что еще за скепсис? — ставя перед мужем кружку с чаем, возмутилась я.
— Я был уверен, что ты Гурьева ждешь.
Вот ведь мелкий пакостник! За что только люблю его — непонятно.
Я села напротив мужа и взяла бутерброд. Володя последовал моему примеру: ухватился за горячую хрустящую корочку, коротко цыкнув, перехватил поджаренный хлеб другой рукой и впился в него зубами.
— Кстати, какие у тебя на сегодня планы? — поинтересовался он с набитым ртом, не составив себе труда прожевать откушенный кусок.
— Обычные — воскресные. Я сегодня кот Матроскин по хозяйственной части.
— Ага. Большая стирка вкупе с большим вопросом: «Почему на работе в понедельник я отдыхаю от воскресенья»?
— Домовитым да работящим завсегда тяжело! — По-моему, я решила устроить с утра занятие по вспоминанию детских мультфильмов. — Такая наша женская доля. А что, есть предложения?
— Почему бы нам не погулять? — вопросом ответил Володя, принимаясь за второй бутерброд. — Погода располагает. Посидим в кафешке, в кино сходим, а?
— Предложение заманчивое. Только сперва дождемся Валеру.
— Что и требовалось доказать, — победно провозгласил Володя и с притворной печалью констатировал: — Не любишь ты меня.
— Люблю, солнышко, только не надо было меня так заинтриговывать. Или ты хочешь, чтобы со мной приключилась погибель неминучая на почве неудовлетворенного любопытства? Нечего сказать, достойная забота о супруге.
— «Если смерти, то мгнове-енной, если раны — небольшой», — пропел Володя. — Ладно уж, горе мое приторное. Подождем твоего Валеру. Надеюсь, печальных вестей он не принесет. А то вместо прогулки придется тебя из депрессии выводить. Тоже не слишком веселое времяпрепровождение. И утомительное.
Порешив на сем, я стала составлять план и очередность выполнения маленьких домашних повинностей, чтобы после общения с Валерой со спокойной душой можно было исполнить пожелание мужа. Для начала надо вымыть посуду — ненавижу! Впрочем, эти полномочия смело можно делегировать Володе. Он ведь хочет, чтобы мы отправились на прогулку? Хочет. Пусть теперь прилагает для этого хоть какие-то усилия.
Володя, к моему удовольствию, против подобного разделения обязанностей возражать не стал. Поэтому уже через две минуты в нашей квартире раздавался нестройный дуэт двух водопроводных кранов — на кухне, где Володя мыл посуду, и в ванной, где я замачивала белье. Естественно, по закону Мерфи наше и без того не слишком талантливое техногенное музицирование прервала долгая трель дверного звонка.
— А вот и твой жданный гость, — буркнул Володя, проходя мимо меня к двери.
Я поспешно вытерла руки и выскочила вслед за ним в коридор, где уже раздевался Валера, что-то весело бубня моему мужу.
— Здравствуй, радость моя пропадущая! — приветствовал он мое появление. — И где тебя носит, когда ты так нужна родине?
— Между прочим, на работе, — ответила я. — Мы всей командой вчера пятничный грех отрабатывали. Слышал уже небось про наше немыслимое везение?
— Слышал, слышал. Собственно, ты мне по этому вопросу и нужна.
— По какому-такому вопросу? — удивилась я. — По вопросу о более тщательном стратегическом планировании? А ты у нас что теперь — ответственный менеджер, курируешь все проекты на студии?
— Вот уж избавь господь от подобной участи! — Валера по-хозяйски прошел в гостиную и уселся в кресле. — Мне бы со своим проектом разобраться, и до твоих грандиозных провалов мне никакого дела нет. Я по поводу той веселенькой причины, из-за которой не состоялась твоя передача.
— Причина как причина, — пробурчала я, отчаянно показывая ему глазами на застывшего в дверном проеме мужа. — Не приехала героиня, и все тут.
— Как же — все! — воскликнул Валерка, так и не поняв моих невербальных намеков. — А убийство?
— А вот с этого момента, пожалуйста, поподробнее! — Володя таки услышал то, что слышать ему было абсолютно незачем. — Зайка моя, ты ничего не говорила ни про какое убийство.
— Ну не говорила, — вздохнула я и бросила на Валеру укоризненный взгляд. Тот наконец все понял и молчал как рыба об лед, вытаращив глаза. Но чего уж — поздно спохватился.
— А теперь, будь добра, скажи.
— Ага, тебе скажи, а ты опять чего-нибудь эдакое страшное понапридумываешь.
— Эта уж моя проблема! Будет с чего, и придумаю. Только, по-моему, убийство само по себе вещь не слишком безобидная.
— Володя, ну что ты заводишься? Мало ли что может случиться в нашем городе? Ты теперь из-за всего так будешь переживать?
— Только если в этом замешана моя жена.
