Собрание сочинений. Т. 5

выговор у вас такой легкий, и хозяин вас любит, как родную дочь. Нет уж бросьте. Солидным мышам мы всегда рады. Впрочем, солидных у нас уже полный комплект: плотность мышиного населения сверх нормы. А уж такие легкомысленные пищалки, вроде вас, нам, сударыня, не ко двору. Ни одно мышиное общество вас к себе на порог не пустит. А бродяжничество у нас строго преследуется, — все закоулки на чердаках и в подвалах на учете…

— Так что же мне делать?! — растерянно запищала мышь-парижанка. — Простите, пожалуйста! Я совсем не кинематографическая примадонна, и хозяин вовсе не брал меня с собой… Он меня захлопнул крышкой в чемодане, вот и все. Но что же мне теперь делать? У вас такие симпатичные усики и вы даже немножко похожи на мою покойную тетю. Я на все согласна, не сердитесь на меня: я тоже пополнею и стану неуклюжей, только не гоните меня с этой квартиры… Я умею делать модные прически и буду массировать ваши лапки, только…

— Нет, нет, — покачала головой брюссельская мышь. — Я на вас не сержусь больше… Но не могу же я впустить вас к себе в квартиру. Что скажет хозяйка? Что скажет попугай? И наконец, поджаренного мяса вовсе не так уж много! Знаете что? Вы ведь можете обратно добраться до Парижа в чемодане, так же точно, как приехали сюда…

В самом деле! Парижская мышь с досады даже себя за хвост куснула: как же она сама не догадалась об этом? И вспомнила заодно, что на дне чемодана лежит целый пакет с бисквитами… О! А она унижалась, как какая-нибудь мышь, сбежавшая из погоревшего дома.

— Благодарю вас за совет… Одно из двух: или вы уж очень простоваты, или я действительно гениальная артистка… Я перед вами простушку от скуки разыгрывала, а вы и лапки растопырили… Слушайте, я вам серьезно советую подумать. Завтра мы с хозяином отправляемся в кругосветное путешествие. Для нашего сценария нужна служанка. Хотите проветрить мозги и есть каждый день голландский сыр? Подумайте, до утра времени много. А теперь ступайте, милая, в ваш чулан, что вы тут перед глазами торчите?..

И так дерзко она это сказала, что брюссельская мышь из своей же комнаты на цыпочках покорно в коридор вышла и хоть бы слово нашлась ей в ответ молвить.

* * *

Утром человек вскочил с постели, умылся и весело сказал вошедшей в дверь с кофейным прибором хозяйке:

— Доброе утро, тетя! А чемодан, знаете, я решил оставить у вас, стар уж очень. Белье в газету заверну, против вокзала куплю себе чемодан и переложу…

У парижской мыши сжалось под умывальником сердце… Брюссельская мышь ехидно наступила ей лапкой на хвост и пискнула:

— Что-с?

— Впрочем, — сказал человек, — не люблю я ваших брюссельских чемоданов… Прочен, как утюг, неуклюж, как корова… Доеду уж со своим, а в Париже куплю новый.

— Что-с?.. — пискнула парижская мышь, наступая лапкой на хвост брюссельской толстухе.

<1926>

ЛАВОЧНИК НА ПОЛЧАСА*

На полках банки, бутылки и жестянки.

На прилавке грудой навалены свертки и пакеты.

I

Лавочница (разбирает товар). Товарец новый получила. Крем для кукольных ботинок. Порошок против тараканов… Любимая тараканья закуска. Ваниль в трубочках для воздушных пирогов. Паркетная мастика, игрушечные комоды… Сейчас все по местам рассортируем. Съестное к съестному, тараканью закусу к мышеловкам… Ваниль к прованскому маслицу, комоды к сковородкам. Чтобы один товар другим не пропах, у каждого свое общество, своя цена, свой ярлычок.

(Звонок: «Тилин-тилин!»)

Входит господин в шляпе.

— Доброе утро, сударыня!

Лавочница. Будьте здоровы, господин. Апчхи! Кстати вы пришли: все у меня свеженькое, только что получила. Не угодно ли карандашик для выведения жирных пятен на жилете?

Господин. Да у меня и пятен-то нет.

Лавочница. Будут, будьте покойны… Переднички есть клеенчатые. Надписи-то какие заманчивые: «Кушай кашу, слушай мамашу»… «Кисель — сладок, младенец — гладок»… На выбор.

Господин. Благодарю вас. Я уже лет тридцать без передничка ем… Мне бы, собственно… (задумывается). Зачем это я к вам шел? Вы не помните?

Лавочница. Кружевца есть кремовые к ночным чепчикам. Дешево уступлю.

Господин (обиженно). Что вы в самом деле! К носу я их, что ли, пришью кружевца ваши?

Лавочница. Зачем же к носу? Можете, например, вашу тетушку обшить… Или на чайничек покрышку.

(На улице раздаются тревожные гудки, промчался пожарный автомобиль.)

Лавочница (высовывая голову за дверь). Ах, ах! Где пожар? За углом пожар?! Ах, ах! (Трясет покупателя за рукав.) Сударь! Ради Бога… Я так обожаю пожары и, подумайте, какое счастье: как раз за углом горит. Золотой мой, миленький, побудьте за меня минут пять в лавочке. Цены привешены, весы на столе, бумага в углу. Хорошо? Я же вам и кредит открою и мозольный пластырь в премию дам.

Господин. Что вы, что вы?! Да у меня и мозолей нет… Да и на поезд я спешу… Что это вы такое придумали?!

Лавочница (ловит на ходу рукой рукав пальто). Спасибо! Вот добрый человек, вот милый человек… (Кричит в дверь.) Послушайте, послушайте! Еще не потушили? Нет? Ну, слава Богу. Бегу!

(Убегает.)

II

Господин (садится растерянно на табурет посреди лавки). Вот так влетел. А вдруг кто-нибудь войдет? Войдет да и скажет: «Отпустите-ка мне четверть фунта сырку, да осьмушечку сиропа, да пол-осьмушечки перцу…» А я и гирь-то не знаю… И вместо сиропа керосина ему ухну. Тьфу! Руки трясутся. (Встает.) Разберу-ка товар покамест, — хоть нервы успокою. (Читает.) «Ваниль». Это которая пахнет. Мы ее, значит, в парфюмерию рядом с мылом положим. «Порошок для тараканов». Ну, это рядом с крупой. Ясно. Сосульки-леденцы, футы, какие липкие… Пусть с гуммиарабиком полежат. Кукольные ботинки. Их-то куда девать? И не съестное и не парфюмерное и не писчебумажное…

(Звонок: «Тилин-тилин!»)

Входит дама.

Доброе утро, сударь.

Господин (испуганно оборачивается, показывает на рот и на уши и мотает головой).

Дама. Зубы болят? Не понимаю.

Господин (пишет что-то на грифельной доске и показывает даме).

Дама. Глухонемой? Вот бедняга. Как же он торгует?.. Ах, вот что. Я ему тоже буду писать, что мне надо и сколько надо. А торговаться ведь и на грифельной доске можно.