удовольствием шла по улице, засаженной тополями, и чувствовала себя очень даже хорошо. Должно быть, сказывалось ощущение, что ты в отпуске, что не надо спешить на работу, толкаться в транспорте, бежать, опаздывая, по лестнице вверх, потому что лифт только что ушел, а через три минуты тебе нужно быть в редакции; что не надо ломать голову над тем, о ком делать передачу на следующей неделе, нервничать перед эфиром, пытаться полюбить свою героиню хотя бы на время передачи, проводить на работе всю неделю, задерживаться, вникать в массу тонкостей и обстоятельств, чувствовать ответственность и отчитываться перед начальством, суетиться, пытаться разобраться в каких-то проблемах и с проблемами, словом — просто можно отдыхать, ни о чем не думая, идя летним утром по улице и любоваться зеленой листвой, травой и сияющим солнцем. Да, отпуск — это замечательная вещь! Особенно когда позади напряженный и тяжелый год работы. Отпуск, лето — разве могут быть слова, более восхитительные для рабочего человека?!
Я так разблаженствовалась, что чуть было не проскочила мимо конторы, расположенной в одном из жилых домов, со скромной табличкой у подъезда: ЖЭК номер такой-то. Я толкнула дверь и поднялась на несколько ступеней, оказавшись на первом, нежилом, этаже, оккупированном этой самой конторой, толкнула ее единственную дверь. Войдя в помещение, которое на самом деле было не чем иным, как длинным и сырым коридором, я прошла вперед и оказалась перед очередной дверью. Открыв ее, я наконец увидела первого человека, служащего в этой самой конторе. Этим человеком оказалась крепкого сложения среднестатистической внешности и возраста женщина, посмотревшая на меня внимательно и сурово из-под очков в пластмассовой оправе.
— Здравствуйте, — вежливо поклонилась я.
— Здрасьте, — ответила женщина не так вежливо и села за один из трех столов, заваленных бумагами и папками. — Вам кого?
— У меня такой вопрос… — начала было я, но женщина меня перебила, заметив:
— Со всеми вопросами обращайтесь к Семену Михайловичу Карабуму в приемные часы.
— А когда у него приемные часы? — осторожно поинтересовалась я, не желая драконить мою строгую визави.
Женщина выразительно поджала губы и взглядом указала на доску на стене, увешанную разными объявлениями и бумагами с какими-то приказами и распоряжениями.
— Спасибо, — на всякий случай проговорила я, зная по опыту, что с такими среднестатистическими женщинами лучше быть крайне вежливой и внимательной, а не то, как говорится, себе дороже.
Я подошла к доске объявлений и вычитала, что Семен Михайлович принимает каждую среду и пятницу с девяти до двенадцати в кабинете номер семь. Про себя обрадовавшись, что попала в нужный день и в нужное время, я удивилась, что тут, оказывается, столько кабинетов, а я-то полагала, что ЖЭК — это один большой кабинет, и все. Видимо, ошиблась. Я осмотрелась в поисках двери отсюда, но не нашла, обнаружив у одной из стен, на которой и висела доска объявлений, большой шкаф с открытой дверцей, заваленный бумагами, у другой — окно с традесканциями и геранью, у третьей — два пустых стола. У четвертой, рядом с дверью, ведущей в длинный пустой коридор, еще за одним столом сидела женщина. Правда, шкаф стоял как-то косо, но я не придала этому значения. Пришлось снова обращаться за помощью к женщине. Она что-то проверяла в тетради, кончиком карандаша водя по ровным колонам цифр.
— Извините, — произнесла я. — Извините, что отвлекаю, — повторила я, когда женщина подняла на меня среднестатистические глаза. — А вы не подскажете, как попасть в кабинет номер семь?
— За шкафом дверь, — ответила она мне и снова уткнулась в колонки цифр.
— За шкафом? — Я не удержалась от удивления. Первый раз вижу, чтобы дверь находилась за шкафом.
— У нас перестановка, — вяло просветила меня женщина.
— Понятно, — кивнула я и шмыгнула за шкаф, за которым и правда обнаружилась дверь. Я открыла ее и оказалась в другом, более просторном и даже с одним окном, коридоре. Из него шли еще четыре или пять дверей. Я внимательно рассмотрела каждую из них, не обнаружила искомой под номером семь и толкнула первую справа. Это оказался еще более просторный коридор с ровным рядком стульев по левой стороне, даже двумя посетителями, расположившимися на этих самых стульях, и вожделенной табличкой на двери в конце коридора. «Вот он, заветный кабинет номер семь», — подумала я и смело шагнула в коридор.
Двумя посетителями передо мной, как и следовало ожидать, оказалась одна бабулечка, по возрасту, скорее всего, ветеран ВОВ, а также более молодой, по сравнению со своей соседкой, дедочек. Ей было лет под восемьдесят, а ему, должно быть, около семидесяти.
— Здравствуйте, — подошла и поздоровалась я. — Вы к Карабуму?
— К нему, к нему, дочка, — прошамкала бабулечка.
Я кивнула, улыбнулась и села неподалеку от них. «Что за фамилия такая, — праздно ожидая, думала я, — Карабум. Это уж ни с чем не сообразно, так, должно быть, сказали бы раньше». Через несколько минут дверь кабинета открылась и из него вышла довольно привлекательная женщина лет тридцати пяти. Вошла бабулечка. «Да уж, — подумала я, — ведь это, должно быть, надолго, а у меня сегодня были и другие планы. И зачем я здесь сижу, ведь даже толком не знаю, сможет ли этот Карабум ответить на мой вопрос. И чего я вообще пришла, разве нельзя было попробовать навести справки об этом сотруднике по телефону?» Я вздохнула, подумав, у кого бы можно узнать, сможет ли этот Карабум мне помочь? Покосилась на дверь, обитую коричневым дерматином, на дедулечку, снова вздохнула, решив выйти в коридор, чтобы тщательно изучить таблички на соседних кабинетах: а вдруг там отыщется то, что мне нужно. Ну, например, какой- нибудь еще Карабум, ведающий только газом?
— Я сейчас подойду, — сказала я дедулечке, он кивнул мне в ответ, и я вышла из коридора.
И не поверите, но иногда такое случается, и даже называется «на ловца и зверь бежит», я буквально столкнулась со своим соседом по дому, с Виталей Твердолюбовым, живущим рядом со мной, на одном этаже, но только в соседнем подъезде. Насколько я знала, Виталий занимал какой-то пост, по-моему, не очень даже значительный, в администрации, и я никак не ожидала его встретить здесь. Мы познакомились прошлым летом, отдыхая у наших общих знакомых на даче.
— Привет! — воскликнул он, узнав меня. — Ира, ты что здесь?
— Привет, Виталя, — ответила я. — Да вот, пришла кое-что узнать. Слушай, а у вас в пятницу не было проверки?
— Какой проверки? — вскинул черные брови мой собеседник.
— Плановой проверки из Газэнерго? Примерно в одиннадцать часов дня?
— В пятницу? Нет, Маришка была дома, она бы сказала, — ответил Виталя. Маришка — это его жена. — А что?
— Да вот хочу узнать, была ли вообще эта проверка, потому что у нас в подъезде какой-то дяденька обходил квартиры.
— Ну, это тебе не сюда, — благодушно заметил молодой чиновник. — А что, так важно, что ли?
— Да, — ответила я, — боюсь, что даже не смогу описать, как важно для меня узнать, а был ли мальчик.
— Ладно, не беда, сейчас выясним, подожди минутку, — он нырнул в первую попавшуюся дверь, а я осталась ждать.
Минут через десять Виталя вышел и сообщил:
— Никакой проверки не было и быть не должно было!
— Ты уверен? — уточнила я.
— Более чем, — просто ответил Виталя.
— Спасибо, — поблагодарила я, правда, без особого энтузиазма.
— А что? Что, по-твоему, должна была быть проверка?
— Знаешь, лучше бы она была, наверное… а может, и нет. Сама не знаю, но ты мне здорово помог. А, кстати, я правда не думала здесь тебя встретить, ты что, переквалифицировался?
— Да нет, это я так, с частным визитом, — ухмыльнулся Виталий.
— Ну, не стану отвлекать, — улыбнулась я. — Привет Маришке.
— Спасибо, ты тоже Володьке кланяйся, — откликнулся он. — Да, кстати, на следующие выходные мы собираемся поехать к Чернышевым на дачу, вы как, присоединитесь?
