не от сердечного приступа!
— А от чего же? — осведомилась я. Что-то в этом роде я и подозревала. — Она покончила с собой? — поинтересовалась я. Правда, и в эту версию верилось с трудом.
— Нет, — возразил Валерка. — Кто-то подменил ей таблетки, — добавил он. — Дама была отравлена!
— Ничего себе! — Я крепко сжала трубку в руках, словно боялась выронить ее на пол. — Но это мог быть кто-то и из своих…
— Скорее всего, — согласился Гурьев. — Таинственный неизвестный, которому наша прекрасная Елена доверяла и кто беспрепятственно мог пройти в ее кабинет!
— Убийства, наверное, как-то связаны, — предположила я.
— Наверное, это и хочет с тобой обсудить наш старый знакомый Платонов…
— Но я-то тут при чем? — воскликнула я.
— А ты, как всегда, оказалась в самом неподходящем месте в самое неподходящее время! — растолковал мне, непутевой, Валерка. — Кстати, с тебя шампанское, — добавил он.
— Это еще с какой стати? — ощетинилась я, совсем позабыв про наш с ним вчерашний спор.
— А что, с Рокотовым встречаться необходимость уже отпала? — осведомился Гурьев.
— Что-что? — Я не поверила своим ушам. — Ты в самом деле договорился о встрече с Игорем Викторовичем?! — Лично я свои попытки дозвониться до адвоката Малаховой оставила.
— Ирина, — заметил Гурьев, — по-моему, ты до сих пор так и не поняла, с кем имеешь дело! Запомни: для Гурьева нет ничего невозможного!
— Запомнила, — констатировала я.
— Вот и отлично! Так что сегодня в девятнадцать ноль-ноль, в его конторе «Фемида» на Астраханской. Огромная просьба — не опаздывать! Наш знаменитый адвокат страсть как не любит непунктуальных!
— Я постараюсь соблюсти этикет, — пошутила я. — Если меня Андрей Николаевич Платонов к тому времени не определит в места не столь отдаленные…
— Ирина! — возмутился Валерка. — Ну что за чушь ты несешь? Платонов — милейший человек!
— Ага, — подтвердила я, — когда спит зубами к стенке!
— Ну, ладно, некогда мне с тобой разговаривать, у меня программа горит! — Гурьев наступил мне на больную мозоль, вот уж чья программа горела… — Да не забудь про бутылку, — добавил он. Я едва успела продиктовать ему номер моего мобильного, как он уже повесил трубку.
— Ирина! Очнись! — услышала я голос Володьки словно издалека. — Ты когда-нибудь прекратишь обниматься с трубкой? Чайник стынет!
Я бы, конечно, предпочла кофе, но спорить не стала: по-моему, мой муж в отношении здорового образа жизни брал пример с Леры Казариновой.
— Через двадцать минут еду к Платонову, — сообщила я своему ошеломленному благоверному, который застыл с чайной чашкой в руках.
— Начинается, — вздохнул Володька. — Час от часу не легче!
— Ой! — взвизгнула я. Чай оказался огненным, и я обожгла язык.
— Ирочка, что с тобой?!
Я выскочила из-за стола и бросилась переодеваться.
Платонов встретил меня, как и в прошлый раз, подчеркнуто вежливо.
— Присаживайтесь, — кивнул Андрей Николаевич на стул. Я, как примерная девочка, сделала то, что от меня требовали. — Ирина Анатольевна, должен заметить, что вы снова попали в весьма неприятную ситуацию, — произнес он, усаживаясь за стол. — Разумеется, у меня есть к вам пара вопросов, — добавил Платонов, достал из ящика письменного стола пухлую папку с документами, раскрыл ее, вынул чистый листок бумаги, а затем извлек шариковую ручку из внутреннего кармана пиджака. — Зачем вы вместе со своей съемочной группой ездили сегодня в «Парадиз»? — начал Андрей Николаевич в своей обычной манере допрос с пристрастием.
— Мне позвонила Елена Николаевна, — ответила я, — и сама попросила нас приехать, обещая сообщить что-то очень важное…
— А она случайно не намекала, что именно? — вкрадчиво осведомился Платонов.
— К сожалению, нет, — сказала я, — если не считать того, что… — И я рассказала Платонову все, что мне поведал Гоффман относительно давнишней аварии. — Я полагала, что Крылова вызвала нас именно по этому поводу. Хотя могла и ошибаться.
— Очень интересно, — заметил Платонов. — Спасибо, Ирина Анатольевна. Распишитесь, пожалуйста!
Я отметила про себя, что это был второй мой автограф за сегодня.
— Но, к сожалению, Ирина Анатольевна, — добавил Платонов, — вы нам не сообщили ничего нового, — сдержанно улыбнулся он.
— Так, значит, вам уже было известно и про документы? — изумленно воскликнула я. К этому времени я уже успела выложить Андрею Николаевичу как на духу все, что знала сама.
— Угу, — подтвердил он, убирая папку на место, — у Малаховой были все основания, чтобы избавиться от старой подруги, — добавил Платонов.
— Неужели вы в это верите? — возмутилась я. — Алла Владимировна не могла…
— Ирина Анатольевна, успокойтесь. — Платонов налил из графина воды в прозрачно блестевший стакан. — Вот, выпейте. — Андрей Николаевич передал его мне. — А вы за Малахову, как за родную, заступаетесь! — сдержанно усмехнулся он. — Герман Генрихович Гоффман, кстати, не имеет такой абсолютной уверенности, как ваша, в том, что его супруга не убивала Степнову! Напротив, — Платонов прищурил глаза в обрамлении длинных, густых ресниц, — я бы сказал, что он подозревает обратное!
— Так, значит, это он вам все рассказал, — заключила я.
— Нет, не только, — Андрей Николаевич покачал головой. — Я получил письмо…
— От кого? — изумилась я.
— Анонимное письмо, — развел руками Платонов.
— Ничего себе!
— Да, — подтвердил Андрей Николаевич, — кто-то решил добровольно помочь следственным органам. Так что, Ирина Анатольевна, не вы одна заинтересованы в том, чтобы найти убийцу. А кстати, зачем вам это? — осведомился он. — Мне, например, по долгу службы приходится в свой выходной копаться во всяком… — Платонов взглянул на меня и не договорил: — …ну… — протянул он. — …в общем, неважно в чем! А вы, интеллигентная молодая женщина, вместо того, чтобы провести воскресенье в кругу семьи, разъезжаете по фитнесс-клубам. — Платонов покачал головой. — И ладно бы еще спортом занимались, а то суете свой очаровательный носик… — Андрей Николаевич снова не договорил, во что. — Мало вам прошлого раза! Надо сказать, вы еще легко отделались, — заметил он, — даже без сотрясения мозга обошлось, — Платонов имел в виду дело Кривцовой, когда меня стукнули по голове, — а могли бы и вовсе… того, — он возвел глаза к потолку, — отправиться к…
— Ну, не отправилась же! — возразила я.
— Судьба, наверное, хранит, — Платонов пожал плечами.
— А автора письма вы еще не вычислили? — осведомилась я.
— Ясно же как божий день, что этот человек больше всего заинтересован не в том, чтобы нашли убийцу Степновой, а в том, чтобы подставить Малахову!
Платонов скривился:
— Как некрасиво вы выражаетесь! А еще образованная женщина! Занимаетесь интеллектуальным трудом! Представляете, так сказать, средства массовой информации! И с кого же, спрашивается, нашему народу брать пример? Где учиться русскому языку? Великому и могучему? А?
Интересно, как он сам выражается, когда общается со своими подследственными? Тоже мне, словесник-стилист!
— Но вы же меня поняли, — сухо сказала я.
— Да, — вздохнул Андрей Николаевич, — только я не разделяю вашего мнения!
