темно, а в воспоминаниях он пишет, что было «11-12 часов дня».
Необходимо отметить, что в Протоколе № 1 заседания Комиссии по организации похорон т. Сталина сказано:
«1. Комиссия считает целесообразным вскрытие и долговременное бальзамирование тела товарища Сталина произвести в специальной лаборатории мавзолея В.И. Ленина».
Если допустить, что вскрытие производили именно там, то непонятно, что делал Мясников «в 11-12 часов дня на Садово-Триумфальной», находившейся неподалёку от площади Восстания (теперь Кудринской). Однако в воспоминаниях охранников тоже фигурирует именно это место. И маршрут в Дом Союзов, по описанию сопровождавших тело, начинался от площади Восстания.
Бальзамирование (а не вскрытие) тела Сталина проводили, как записано в Протоколе № 1 заседания Комиссии по организации похорон действительно в лаборатории Мавзолея В.И. Ленина. Из докладной записки министра здравоохранения СССР А.Ф. Третьякова:
«Докладываю, что 10 марта с.г. приступили к бальзамированию тела И.В. Сталина для длительного хранения.
...К бальзамированию тела И.В. Сталина мною привлечены: профессор Мардашев С.Р. (биохимик, директор лаборатории при Мавзолее)...».18
А вот, что рассказывал в 1995 году писателю Ф. Чуеву бывший фактический начальник охраны Сталина, тогда заместитель министра государственной безопасности СССР B.C. Рясной:
«...я снарядил машину с задней дверью, в неё положили тело на носилках, рядом - две машины охраны, и поехали. Подъезжаем к Киевскому вокзалу, а там народ гуляет, танцы, пляски, свадьба, что ли... Никто ещё ничего не знает, по радио объявят только утром. Свадьба нас не пропускает:
— Товарищ генерал, выпейте с нами рюмочку! (Это какая же должна быть свадьба, чтобы в рабочий день в 3-4 часа утра перекрыть режимную трассу - Можайское шоссе - и препятствовать проезду спецмашин ? - И. Ч.)
Знали б они, что я везу в машине тело мёртвого вождя! Упросили, толпа разошлась, машины поехали на Садовое кольцо к площади Восстания.
Привезли и долго ждали врачей. Третьяков звонит, волнуется...». Это тот, который в 4 часа утра уже вскрытие начал. Ф. Чуев продолжает:
«А Рясной заранее отправил своих помощников на десяти машинах по разным адресам за врачами... Кое-как собрали человек пять врачей (а где же ещё 14?-И. Ч), и стали они полосовать мёртвое тело Сталина. Рясной видел всё, ему полагалось по службе, но не выдержал и отошёл в сторону. Ждёт Хрущёва, он должен был приехать, как договорились, ко вскрытию, но появился только утром, когда Сталина уже одели в привезённый из чистки мундир. Почему- то опоздал Никита Сергеевич на несколько часов. Назначено было ехать по кольцу к площади Маяковского, оттуда - по улице Горького в Колонный зал Дома Союзов.
— Нет, так мы не проедем, - говорит Хрущёв, - уже народу полно, объявили! И решили «обмануть» народ. Поехали по улице Качалова, как говорится, «дворами» к Колонному залу».
И что же получается? По Акту начали вскрытие в 4 часа утра комиссией в составе 19 человек, закончили работу в 13 часов. С. Аллилуева в книге «Двадцать писем другу» указывает время выезда с Ближней дачи машины с телом Сталина: «Поздно ночью, - или, вернее,
18 Н.С. Черушев. Коменданты Кремля в лабиринтах власти. М., 2005, с. 554.
под утро уже, приехали, чтобы увезти тело на вскрытие».
По Рясному ночью «кое-как собрали человек пять врачей», а утром уже обрядили Сталина в мундир и с Хрущёвым поехали в Дом Союзов. И вот тогда в «11-12 часов дня» подъехал Мясников с бригадой в восемь врачей и что стал делать-то? Тем более, что Комиссия по организации похорон постановила вскрытие проводить в лаборатории Мавзолея.
Теперь посмотрим фактуру Акта вскрытия.
Одиннадцать листов размером А4 напечатаны через полтора интервала на пишущей машинке № 89 и с левой стороны вверху имеют несколько отверстий от степлеров.
На двух последних, несколько более тёмных по сравнению с другими листах напечатан патолого- анатомический диагноз и эпикриз и находятся по виду оригинальные подписи всех членов комиссии. На этих листах слева вверху имеются отверстия, но неровные, типа дыр, размером более 2 мм, при толщине скрепок 0,5 и 0,7 мм. Они свидетельствуют о том, что эти листы многократно прикреплялись к различным, каждый раз к разным вариантам Акта вскрытия, степлерами большого и малого размера.
На последнем листе с подписями врачей, на оборотной его стороне, сверху слева простым карандашом написано: «19.1.1954 г.», ниже, синей шариковой ручкой наискосок: «5.III.1953 г. 21 час 50 мин.».
Особого внимания заслуживает шрифт и сама пишущая машинка №89. В процессе печатания шрифт испытывает значительные напряжения. Сплавы, из которых изготавливали различные шрифты в 1940-50 годах, состояли из свинца, сурьмы, олова и цинка; содержание их в сплаве характеризует твёрдость, вязкость и истирание, т.е. физическую стойкость и его износ. В процессе изготовления и под влиянием механических нагрузок во время работы происходит индивидуальный износ каждой буквы шрифта. Поэтому он (износ), как и отпечаток каждого пальца человека, имеет свои отличительные признаки.
Если в 1953 году, когда подписывали Акт, пишущая машинка, хоть и имела характерные особенности, но была новая или почти новая.
Впоследствии её не берегли только для печати вновь изменяемого и редактируемого текста Акта, а использовали регулярно для повседневной работы. С хозяйственной точки зрения это было разумно. Но для воспроизведения первоначального вида документа это было неправильным, потому что механический износ всех её агрегатов и частей постоянно увеличивался. На последнем, дошедшем до нас экземпляре Акта, пишущая машинка выглядит весьма потрёпанной и состарившейся - изменились расстояния между буквами как по горизонтали, так и по высоте. Стало иным их расположение при различных буквосочетаниях. А характерные дефекты самих букв остались почти такими же, как и прежде. Это прекрасно видно при сравнении с листами, на которых остались оригинальные подписи, -должности и звания врачей, подписавших документ, напечатаны на той же пишущей машинке № 89, но, видимо, очень давно.
Вероятно, работу по изменению Акта в каждый временной период делали разные люди, которые выполняли каждый раз только одну конкретную задачу. В связи с этим они видели только последний вариант Акта и не могли знать, что сделано их даже совсем близкими предшественниками. Поэтому столько дыр от степлеров на листах с подписями академиков. Но зачем это нужно было делать, если всё соответствовало действительности?
В Акте весьма подробно, даже слишком натуралистично (не буду цитатой травмировать читателя), описан каждый палец ног. Но составителям последнего варианта Акта скорее всего и не положено было знать, что содержится в другой папке. А в ней есть документ, в котором, как видел читатель, врачи ещё в 1926 году отметили сращение двух пальцев на левой ноге. Об этом в Акте нет ни слова.
Значительная часть историй болезней Сталина имеет разночтения, неточности, пробелы и не отвечает требованиям объективного источника информации, способного обеспечить беспристрастное изучение картины здоровья, болезней и смерти этого человека.
Если допустить, что Сталин умер своей смертью от старости, то зачем нужно было вносить столько изменений в истории болезней?
Возникает вопрос: «Почему Хрущёв не поручил сжечь все медицинские документы Сталина?». Всё было бы значительно проще -не было бы необходимости громоздить их многочисленные фальсификации.
Для сокрытия своих кровавых дел Хрущёв приказал в 1955 году изъять и уничтожить все документы из архивов госбезопасности, на которых стояла его подпись. Три небольшие папки с историями болезней Сталина ни в какое сравнение не идут с объёмом сотен тысяч дел людей, расстрелянных и репрессированных по воле Хрущёва на Украине, в Москве и в Московской области. И гадали бы мы, кто уничтожил истории болезней: Сталин или Берия? А так имеем красочную картину убийств их обоих. (О том, что произошло с Л.П. Берией, поговорим позже). Молодец, Никита Сергеевич, всех перехитрил! Но больше
