– Да нечего мне больше рассказывать! – ахнула Карина. – Я тебе почти все рассказала там, в милиции.
– А теперь поведай то же самое, только подробно, – попросила я. – И еще, я буду задавать вопросы. Тебя это не отвлечет?
– Хорошо, задавай, мне все равно, – пожала плечом Карина. – С чего начинать?
– С биографии, – насмешливо сказала я, дабы хоть немного разрядить обстановку. Карина смотрела на меня серьезно, как на волшебника, только вот не догадывалась, доброго или злого.
– Карина Валентиновна Красс, двадцать шесть лет, – расслабляясь, с улыбкой начала она. – Этого достаточно?
– Вполне. Необычная у тебя фамилия. А теперь расскажи, что знаешь об этом убийстве.
– В конце прошлой недели, в пятницу или субботу, я познакомилась с Никитой.
– Его фамилия? – делая пометки в блокноте, спросила я.
– Никита Викторович Волощенко. Но это я узнала только сегодня, в милиции. А так – Никита и Никита. Я его не раз до этого замечала: работая модельером-дизайнером, из офиса ухожу не слишком поздно. И, наверное, с неделю он выглядывал меня. Я сразу заметила, что понравилась ему, но, честно говоря, не стремилась к любовным приключениям. А потом… всего лишь согласилась с ним встретиться. Никита очень симпатичный… был. Ну вот, виделись мы с ним трижды. В воскресенье и понедельник просто погуляли по городу, а вчера посидели в баре. Но потом я ушла домой: мне надоело сидеть напротив, как мне показалось, безразличного человека. Мы мирно расстались, я оставила его в баре.
– Сколько было времени?
– Часов одиннадцать, может, половина двенадцатого. И знаешь, Саша, не могу понять, с чего обслуга бара решила, что мы поссорились. Мне об этом сообщили в милиции. Я спокойно встала и ушла – и все. Никита остался сидеть.
– Почему на тебя пытаются повесить это убийство, как ты думаешь? – поинтересовалась я.
– Во-первых, в квартире Никиты нашли мою фотографию. Не знаю, откуда она взялась там. Тем более сняты мы с ним вместе, кажется, в том самом баре. И на обратной стороне фотографии – мой адрес. Это вообще черт знает что! А потом, у меня нет а-ли-би, – жалостливо протянула девушка. Губы ее скривились. – И это только потому, что я добралась до дома пешком через парк – я недалеко от «Ястреба» живу.
– «Ястреб» – это бар?
– Да, в котором мы сидели. И никто меня, естественно, не видел. Да знала бы, так толпу провожатых бы с собой взяла и соседей оповестила о том, что я дома! И никому не интересно, что я даже не знаю, где живет Никита! В самом деле… А отпустили меня, знаешь почему? Потому что отпечатков пальцев моих в квартире не нашли, а значит, сажать не за что.
– И чего ты тогда боишься? – поинтересовалась я. Хотя прекрасно знала, чего. Если менты очень постараются, то найдут и свидетелей, и кого угодно, лишь бы повысилась раскрываемость. Это вовсе не говорит о порочности родной милиции – пожалуй, скорее сей факт расценивается как данность. Не слишком справедливый закон жизни – каждый живет, как может, и неважно, что при этом страдают другие.
– Если они сейчас из-за какой-то несчастной фотографии так на меня насели, то что будет дальше? – пожала плечом Карина. – Может быть, они обнаружат, что моя троюродная тетка в детстве двинула в нос папочке Никиты, за что тот дал ей затрещину. И я мстила за родственницу, – фыркнула девушка.
Я тоже рассмеялась: хорошо, если, даже попав в переделку, чувство юмора не изменило ей.
– Ты мне поможешь? – с надеждой посмотрела на меня Карина.
– Постараюсь, – искренне пообещала я.
– А сколько это будет стоить?
Честно говоря, можно бы этой девушке помочь и бесплатно. Я, конечно, не Рокфеллер, тем не менее один клиент у меня уже есть, и он исправно платит гонорары. Карина же неверно истолковала мое минутное сомнение и воскликнула с жаром:
– Ты не думай, деньги для меня не проблема! Заплачу сколько нужно! Только вытащи меня из этого дерьма!
С финансовым вопросом мы разобрались, и Карина ушла немного успокоенная, а я попыталась обдумать полученную информацию.
В голову сразу же пришла идея – Карину решили подставить. Отсюда и фотография. Но это каким же зверем надо быть, чтобы убить человека ради подставы? Нет, это подозрение следует отмести сразу же. Такие сумасшедшие, слава богу, встречаются сравнительно редко.
Мне просто необходимо узнать подробнее об убийстве этого Волощенко. Да и о нем самом тоже. Значит, надо идти к Ванцову, по всей видимости. Он скоро от меня поседеет.
И тут зазвонил телефон. Длинный настойчивый гудок оторвал меня от важнейшего занятия – открывания входной двери. Я уже собралась уходить, но трубку сняла.
– Александра Данич, – привычно представилась я.
– Привет, маленькая. Как поживаешь? – спросил Лариков. Голос шефа звучал утомленно, как у бойца на последнем отрезке дистанции. Мне стало жаль его до слез – бедный Ларчик там трудится, я же только клиентов коллекционирую.
– Все хорошо, – не стала я беспокоить Андрея Петровича, тем более что все и в самом деле обстояло неплохо. – Ларчик, а у тебя как? Долго еще в столице пробудете?
– Пока неплохо. Думаю, через недельку вернемся, – протянул Лариков. Мне показалось, он невоспитанно зевнул, значит, всего-навсего спать хочет. Я-то жалею его, в моем чересчур живом воображении рисуется картинка, как Ларчик, истекающий кровью, тянется к телефону, дабы успокоить свою младшую коллегу. А он!.. – Саш, ты слышишь? – переспросил Андрей Петрович с легким удивлением. Вероятно, я слишком надолго задумалась. – Мы вернемся дней через пять-шесть.
Думаю, за недельку я справлюсь. Во всяком случае, надеюсь.
Шеф оставил мне телефон гостиницы, в которой они с Лизой остановились, и попрощался.
Я решительно отправилась в «Ястреб» – следовало поговорить с персоналом: может быть, кто-то что-то знает или видел, слышал…
«Ястреб» оказался уютным местечком с темноватым залом и готическими окнами, на которых мозаикой были выложены хищные птицы. Несмотря на раннее время, бар уже работал, и пташки-посетители в сравнительно большом количестве сидели за маленькими столиками.
Если честно, не сказала бы, что мне там понравилось, ибо я вообще не испытываю особой тяги к злачным местам. Но работа есть работа, не всегда она доставляет удовольствие.
Войдя в бар, я осмотрелась и решительно подошла к стойке. Девица-официантка вальяжно облокотилась на деревянную стойку и хозяйским взглядом рассматривала посетителей. Я подошла к ней, представилась:
– Здравствуйте, я из милиции, Александра Данич.
Скучающая гримаска на лице девицы сменилась досадой, и она выпалила, покусывая ярко накрашенные тонкие губы:
– У нас уже были из милиции. Что вам нужно?
– Я помощник следователя Ванцова, – спокойно заявила я, – мне необходимо задать вам несколько вопросов. Надеюсь, вы сможете на них ответить?
– А куда от вас денешься? – буркнула девушка утомленно и предложила: – А отложить разговор вы не можете?
– К сожалению, нет. Информация нужна нам срочно.
Еще чего не хватало, буду я таскаться в этот бар по десять раз на дню! В конце концов органы правопорядка тоже имеют нормированный рабочий день – официально! – а следовательно, мне должны ответить на вопросы.
– Давайте присядем, – предложила я ярко накрашенной девице. Она досадливо тряхнула гривой крашенных в сиреневый цвет волос и бросила взгляд за стойку. Из подсобного помещения, словно повинуясь ее мысленному приказу, вырулил высокий молодой человек, стриженный «под уголовника» и с огромной наколкой – сердцем – на плече.
– Сань, постой здесь, – с откровенно недовольным видом пробурчала девица и покосилась на меня: – К нам опять из милиции.
– Вы вчера тоже работали? – обратилась я к мужчине, робко улыбнувшись.
Он кивнул.
– Тогда чуть позже я бы хотела поговорить и с вами. – И мы с официанткой прошли к крайнему столику, стоявшему в самой глубине зала.
– Итак, вчера вы видели симпатичную блондинку, которая была с мужчиной?
– Разумеется, видела. Они сидели во-он за тем столиком, – кивнула она в сторону и заговорила довольно быстро, но не как человек, жаждущий поделиться подробностями, а скорее как отбывающий наказание за тяжкое преступление. – Они сидели часов с восьми вечера. Красивый мужчина и скучающая девушка. Она на него смотрела с такой тоской – знаете, мы, когда здесь работаем, автоматически отмечаем реакции клиентов – вдруг им что-то не понравится. А некоторым нравится уходить, не расплатившись. Вот и приходится следить за всеми подряд. Так вот, парень, он такой симпатичный, смотрел на нее телячьими глазами.
– Что вы имеете в виду? – уточнила я.
– Ну, влюблен он был в нее по самые уши, – девица окинула меня пренебрежительным взглядом, не понимая, наверное, как можно не знать столь простых стилистических оборотов. И продолжала: – А девушка, наверное, и не хотела сидеть с ним, она все с тоской зал оглядывала. А потом поднялась, что-то сказала ему и ушла.
– Вам не показалось, что они поругались?
– Может быть. Или она унизила мужика. Потому что взгляд у него был растерянный – ну я не знаю, как это объяснить. Просто, когда человек сильно обижен – это всегда очень заметно.
– Долго мужчина просидел после ее ухода?
– Довольно долго, еще часа полтора, наверное, и ушел, когда мы стали закрываться.
Ничего сверх этого выяснить мне не удалось. Поблагодарив девицу от имени родной милиции, я пообщалась с Саньком, бритоголовым барменом. Но он говорил то же, что и девица, – только без столь душещипательных психологических подробностей. Ну что же, мужчины – они в большинстве своем таковы – обращают
