— Кто? Василий, что ли? — неподдельно удивилась старушка. — Так он помер давно.
— Как помер? Когда? — в свою очередь разыграла удивление Лариса.
— Да еще в позапрошлом году. Аккурат в декабре.
— Да? Жаль, — покачала головой Лариса.
— Чего уж там жаль! Было бы чего жалеть! — не согласилась с ней бабка. — Ворюга!
И подозрительно посмотрела на Ларису, словно пытаясь выискать в ее облике что-то похожее на усопшего Василия, но, видимо, упорно не находила сходства. И оттого ее взгляд становился еще подозрительнее. А Лариса решила перехватить инициативу:
— За что ж вы его так, бабушка? Неужели он у вас что-нибудь украл?
— Ворюга — он и есть ворюга, — безапелляционно заявила бабка. — Его вся улица знает. Он и помер-то в тюрьме. Не как все люди.
— Как в тюрьме? — Ларису ошарашил такой неожиданный сюрприз.
— Его последний раз посадили еще лет пять тому назад… Я еще тогда внука в армию проводила. А Василий из тюрьмы своими ногами и не вышел. Преставился, слава тебе, господи.
— И за что же это его посадили?
— За что, за что? — передразнила бабулька. — Знамо дело, за что — за воровство.
Разговор не отличался содержательностью, зато эмоций было в избытке.
— А я и не знала, — искренне призналась Лариса. — И что, он часто сидел или это в первый раз?
— Кабы в первый! — хмыкнула старуха. — Он из тюрьмы-то, почитай, что и не вылезал. Выйдет, бывало, чуток погуляет, глядь — и опять что-то натворил… Да ему все едино было — что тут, что там — за решеткой. Таким, как он, тюрьма — что дом родной.
— И это что же, он так часто воровал? Или еще за что-то другое попадался?
— А тебе что, этого мало? — Старуха смерила Ларису колючим взглядом. — Обязательно, что ли, надо, чтобы еще кого-нибудь убил? Воровать-то — большой грех!
И старуха назидательно подняла вверх указательный палец.
— Я тебе вот чего скажу, он ведь и убить запросто мог, — вдруг понизила она голос. — Он моего Кольку один раз знаешь как избил ни за что ни про что? Зверюга был! Форменный зверюга! Садист!
«Ишь ты, какая старушенция! — подумала Лариса. — Однако по виду не скажешь, что она знакома с маркизом Де Садом, а словечко, надо же, запомнила. Может, если ее порядком разговорить, она процитирует что-нибудь из Захер-Мазоха, а там и до Ницше с Фрейдом очередь дойдет».
— А вы чего, женщина, хотели-то? Он вам зачем? — наконец перешла к основному вопросу бабушка.
— Да так… Просили передать кое-что, да и дело у меня было к нему небольшое, — Лариса постаралась быть максимально уклончивой. — Ну, да ладно, бабушка… Пойду я.
— Дело? Какое дело? — удивилась старуха. — Починить, что ли, что-нибудь? Это правда, все умел, руки у него были золотые. Он тебе чего хошь сделает с закрытыми глазами: хоть швейную машинку, хоть велосипед, хоть замок! С закрытыми глазами разберет и соберет. К нему, почитай, со всей улицы люди шли. Никому не отказывал. Не даром, конечно, но уж сделает — не хуже новой вещь будет. А сам никогда никого не нанимал. Все своими руками. Все умел — и печь выложить, и колодец вырыть. — Старуха самозабвенно нахваливала того, чье доброе имя еще минуту назад хаяла почем зря, смешивая с грязью.
— Да, жалко, конечно, что так получилось, — вздохнула Лариса, будто она и в самом деле лишилась возможности дать Василию подкалымить.
— Так-то он был мужик и неплохой, если бы его на чужое добро не тянуло, — пришла наконец к глубокомысленному выводу соседка.
— А Галина Григорьевна, значит, теперь одна?
— Почему одна? Квартирант сейчас у нее живет.
— Что, сожитель, что ли? — полюбопытствовала Лариса.
— Не знаю, врать не буду. Может, и есть промеж них чего, только мне об этом, милая, неизвестно, — отрезала старуха. — А чего передать-то хотела? Может, я передам? Ты скажи…
— Ничего, я сама как-нибудь еще зайду, — отказалась Лариса от предложенной услуги.
— Галка днем на базаре торгует. Ты вечером заходи, часиков после шести.
— Тяжело, наверное, в ее-то годы, — посочувствовала хозяйке темно-зеленого дома Лариса.
— Да не такая уж она и старая. С пятьдесят второго года, — поправила всезнающая бабка.
— А квартирант что, молодой? — Лариса хитро улыбнулась.
— Молодой, — кивнула старуха в знак согласия. — Еще с зимы тут поселился. Аккурат в конце февраля. Так из себя вроде ничего — спокойный, тихий. Только взгляд у него какой-то нехороший. Как посмотрит, прямо так и сверлит тебя глазами. Так и сверлит, так и сверлит…
— Ну ладно, бабушка, пойду я, в другой раз загляну, — улыбнулась Лариса и поспешила к выходу со двора.
— Угу, заходите, я передам, что вы были, — бросила ей в спину соседка Занозиной.
Лариса отправилась в обратный путь по тихой запыленной улице с одиноко громыхающими по ней время от времени трамваями. Вскоре она вырулила на обычную городскую улицу с многоэтажными домами, деревьями, стоящими на одинаково почтительном расстоянии друг от друга вдоль дороги, и большим количеством пешеходов и машин. И сразу будто оказалась в совершенно ином мире.
«Вот так новости, — думала Лариса, уверенно держа баранку и внимательно наблюдая за дорогой. — Значит, бывший владелец дачи был нечист на руку. И что нам это дает? Пока — ничего». И вдруг решила: «А если Гусько, скажем, купил эту самую дачу, заплатив за нее намного дороже, чем думает Ангелина? Ну, скажем, часть денег он отдал сразу, а оставшуюся сумму пообещал заплатить потом? И не заплатил вовремя? Что тогда? Галина Григорьевна с помощью друзей мужа решила получить с него долг. Предположительно, конечно… Но что-то не очень убедительно. Надо было спросить у старухи про этого квартиранта, разузнать поподробнее, что он собой все-таки представляет. Помнится, она говорила, взгляд у него какой-то нехороший — сверлящий. Уж не гость ли это Виталия Павловича, которого случайно приняла за господина Колесникова?»
Лариса уже подъезжала к дому, чуть притормозив на узкой улице, где стоял особняк, в котором находилась ее трехуровневая квартира.
Внезапно раздался резкий, обжигающей силы и внезапности щелчок, и в ту же секунду — если верить законам физики, то, должно быть, чуть ранее — стекло ее «Вольво» расплющилось. Лариса лишь успела обрадоваться, что выстрелили в заднее стекло и она таким образом сумела избежать смерти.
Она инстинктивно дала по тормозам и пригнулась. Несколько секунд, шумно дыша, сидела под рулем своей машины. Потом, решив, что уже, наверное, можно выбираться на белый свет, она осторожно подняла голову и быстро из окна автомобиля окинула взглядом улицу.
Никаких снайперов и киллеров ей разглядеть не удалось ни на крышах, ни в окнах, ни в каких других местах. Более того, люди вокруг спокойно шли, каждый по своим делам, даже не обратив внимания на случившееся. И резкий щелчок, наверное, восприняли как звук, произведенный выхлопной трубой какого- нибудь автомобиля или разорвавшейся петардой, которые стали популярной забавой у мальчишек.
Лариса продолжала наблюдать, но больше никаких событий не последовало. Она постепенно пришла в себя и только сейчас почувствовала, что почти не дышит и, несмотря на уличные звуки, отчетливо слышит стук собственного сердца.
Потом отчаянно заработала голова. Лариса решила, что если она до сих пор жива и второй пули выпущено не было, то это может быть совпадением. Да и вообще, может быть, это была и не пуля, а так — камешек какой-нибудь вылетел. Случайно. Совершенно случайно. Ведь вокруг ничего не говорит о том, что на нее кто-то покушался.
Лариса нажала на дистанционное устройство, которое открывало двери гаража. Хладнокровно, как ей показалось, дождавшись, пока гараж откроется, она мягко направила в него машину. Через полминуты дверь гаража закрылась уже за спиной Ларисы.
На всякий случай она заперла его на все имевшиеся запоры, но ее продолжала мучить мысль, что это — случайное происшествие или кто-то на самом деле покушался на ее жизнь? Мысли не отпускали, даже
