Олег несколько раз властно постучался, дернул дверную ручку и решительно шагнул вперед. Действовать было решено нахрапом.
Павел Николаевич Кутузкин оказался маленьким тщедушным человечком с блестящей лысиной и круглыми темными очками на носу. Чем-то он напоминал секретного агента иностранной разведки из шпионских боевиков. Реакция его на приход представителей правоохранительных органов оказалась совершенно неожиданной. Словно хорошо выдрессированная на определенные объекты собака, он моментально поднял руки вверх.
— Я ни в чем не виноват! — заверещал Павел Николаевич чрезвычайно высоким голосом, напомнившим Софье евнуха в исполнении Владимира Винокура.
«Интересно, взял бы его Виктор Андреевич на роль Ромео, — подумала Соня, — или на роль Джульетты?»
— Гражданин Кутузкин? — подозрительным тоном спросил Рыбак.
— Я ни в чем не виноват! — продолжал убеждать тот.
— Вот в этом мы сейчас и разберемся. — Я ни в чем не виноват!
— Успокойтесь, гражданин Кутузкин!
Словно собака, которой сказали «фу», Павел Николаевич опустил руки и вытянулся по стойке «смирно».
— Можете еще немного успокоиться, — произнесла Софья.
Кутузкин обмяк.
— До нас дошла информация… — начал было Олег.
— Это ложь! — вновь заверещал Кутузкин. — Грязная ложь! Клевета!
— Вы хоть знаете, о чем речь? — устало спросил Олег.
— Нет.
— Что же тогда орете?
— Не знаю.
— Ну так вот. До нас дошли слухи, что в вашем отделе наблюдается такое негативное явление, как коррупция.
Лицо Павла Николаевича перекосилось. Казалось, теперь он опустил руки не только в прямом, но и в переносном смысле слова.
— К-к-коррупция?
— Вы удивлены?
— Нет. Это не я! Это не я!
— Да подождите вы! Проблема в том, что, возможно, в составе преступления присутствует не только коррупция.
— К-как?
— Вот так.
Олег загадочно улыбнулся и принялся расхаживать взад-вперед, заложив руки за спину.
— В каких отношениях вы состояли с Ниной Станиславовной Светлинской?
Сначала Кутузкин почему-то покраснел. Потом почему-то побледнел.
— Все вскрылось, — голосом обреченного медленно произнес он. — Я так и знал, что рано или поздно все откроется! Значит, она действительно оставила один экземпляр у сотрудника милиции! Вот и все. Конец! Но я сознаюсь! Честное слово! Скажите, пожалуйста! — Павел Николаевич молитвенно вытянул перед собой руки. — Чистосердечное признание облегчит мою участь?
Соня чуть не запрыгала от радости. Неужели так все просто?!
— Облегчит, — поспешил заверить Рыбак.
— О, это перст божий! — завывал Кутузкин. — Это — наказание, ниспосланное свыше! Я чувствовал, что эта женщина меня подставит! Чувствовал, но думал, что она все же не решится на такой шаг! Ведь это было невыгодно ей самой! Я не просчитал такой возможности, что Нина может просто предпочесть умереть.
— Ей помогли умереть, — заметила Соня.
— Может быть, и так. Какая теперь разница!
— Нет, вы уж постойте! Что значит — какая разница? Мы разыскиваем убийцу Нины Станиславовны.
— И попутно обнаружили грехи старого несчастного инвалида. Эх-х-х… Знал бы я, кто этот убийца, я бы сам прибил его собственными руками.
— Вы поосторожней с заявлениями, — предупредил Рыбак.
— Так, я что-то не понимаю, — начала Софья, — выходит…
Рыбак оборвал ее.
— Стоп-стоп-стоп! Позволь мне! — Олег повернулся к Павлу Николаевичу. — Вы заявили, что готовы дать чистосердечное признание.
— Да. Записывайте!
— Записывать мы не будем, достаточно устного рассказа.
— А такое возможно?
— Еще как! Дать почитать Уголовный кодекс?
— Нет, спасибо.
— Так не тяните.
— Понимаете ли, — Кутузкин замялся, — Нина как-то сделала мне оч-чень странное предложение. Она предложила мне стать участником порнофильма.
— Участником порнофильма? — Рыбак был просто сражен услышанным.
— Да-да! Потом мы должны были продать кассеты с этими записями куда-то за границу. А я еще должен был прибегнуть к своим давним связям с таможенной полицией.
— А помимо вас в фильме кто снимался?
— Так сама Нина и снималась! Вы понимаете, я на это дело только из любви к Нине решился! Деньги от этой сделки мне в пень не сдались! Я ведь одноглазый, девчонки меня не любят. Я ведь до Нины девственником оставался! А так хотелось попробовать…
— Веселая у Светлинского была женушка, — хмыкнула Соня. — А он еще жаловался, что такую корову никто полюбить не сможет!
— Не говорите так о Нине, тем более она погибла! Несмотря ни на что, она была прекрасной женщиной!
— Никто не сомневался. Так, значит, вы с ней вместе перед камерой любовь припудривали? — скептически уточнил Олег. — Неужели это кто-то может купить?
— А что? Мы вполне еще молоды! Сильны! К тому же вкусы у людей разные бывают… Не всем же нравятся стиральные доски со спичками — я имею в виду женскую фигуру. И я еще раз повторяю, мы до сих пор молоды!
— Особенно вы. А снимал кто?
— Никто не снимал. Камера была неподвижно зафиксирована при помощи…
— Неважно, — отрезал Рыбак. — Вопрос тут стоит по-другому. Вы сказали, что Нина отдала один экземпляр сотруднику милиции. Что это значит?
— Понимаете, дальше все еще более запуталось.
— Не понимаем.
— Мы провернули сделку, заработали некоторое количество денег, и тут… Нина как будто взбесилась. Похоже, за счет всего этого ей удалось завоевать расположение очень влиятельных людей, и она решила согнать меня с моего места. Нина принялась собирать бумаги, в соответствии с которыми меня должны были уволить по причине инвалидности. Какой подлый удар с ее стороны!
— И вы начали ей угрожать.
— Да упаси господь! Я человек маленький…
— Только увлекающийся время от времени коррупцией.
— Нет, я честный коррупционер! Тьфу ты! Совсем мне мозги запутали! Это Нина пригрозила мне, что, если, не дай бог, с ней что-то случится, кассета с моими подвигами вместе с сопроводительным письмом
