А вахтер театра дверей не отпирает. Мы ему так и так, а он ни в какую. Пришлось искать директора, чтобы войти в театр. В фойе во всю стену висела картина.
На ней на переднем плане во весь рост в вихре танца «Танавар» жила Мукарам-апа. За ней в ритме танца замерли восточные красавицы, как бы запоминая каждый жест, каждое движение великой актрисы.
За стариками в театр потянулись люди, чтобы увидеть вновь свою любимую артистку.
И по сей день к старейшему театру «Бахор» приходят посетители — поглядеть на неумирающий талант, увидеть и вспомнить свою юность и молодость. Может, поэтому молодые стали назначать здесь свои встречи и свидания.
И я часто захожу в этот театр, смотрю на портрет, и вместе со всеми радуюсь и ощущаю прилив сил для новых творческих исканий.
А как поживает мой знакомый, профессиональный художник? Честное слово, не знаю. Больше с ним не встречался. Да и зачем ему мешать? Он обрел крылья птицы, воспарил и, наверное, приносит новую радость людям.
Сад саттара-ака
В калитку постучали.
Из дома выбежала девочка лет пятнадцати.
— Вам кого?
— Хозяин дома? — У калитки стоял заместитель председателя райисполкома.
— Папы дома нет, а вот дед дома, — приветливо ответила девочка.
— Что ж, дед даже лучше, — сказал Камил Файзиевич и шагнул во двор.
Так в последние годы каждый свой рабочий день он начинал с обхода домов, подлежащих сносу. Это ему нравилось, так как кругом шла большая, кипучая стройка. Город менял свой облик на глазах. И часто, отвечая на вопросы жителей района, он приводил десятки примеров. «Вот взять, к примеру, — говорил он, — Октябрьский район нашего города. Это крупная строительная площадка. Вон какие здания отгрохали, которые раньше и во сне не снились. Только за последние годы выросли массивы Ц-26, Ц-27, украсился район Дворцом пионеров, гостиницей „Чорсу“, Домом кино…» Одной из самых трудных проблем Камил Файзиевич считал снос старых домов.
— Входи, сынок, гостем будешь, — сказал, выходя навстречу, Саттар-ака.
Саттар-ака усадил Камила Файзиевича за стол. Девочка быстро подала чай, горячие лепешки.
Жил Саттар-ака с внуком и двумя правнуками — трое сыновей не вернулись с фронта. Дом был ветхий, латаный-перелатанный, как старый чапан.
«Легче новый построить», — подумал Камил Файзиевич, рассматривая потолок комнаты.
Старик, подавая пиалу крепкого чая, тоже оглядел потолок, пожал плечами, сказал с улыбкой:
— Да, этому дому столько лет, сколько мне самому. Сносить надо!
— Откуда же вы знаете, по какому вопросу я к вам пришел? — поинтересовался зампред.
— Вчера заходил ко мне председатель нашей махалли и сказал, что в связи со строительством нового жилого массива наши дома будут сносить, — медленно говорил старик. — И нам предлагают квартиру в высоких домах. А на нашей улице будут такие же красивые дома, как на Алмазаре.
«Да, — подумал Камил Файзиевич, — какое огромное мы дело делаем. Люди видят, знают и благодарны за это».
— Правильно, нужно ломать старое и строить новое, — продолжал Саттар-ака.
— Вот и хорошо, Саттар-ака, пришлите, пожалуйста, завтра внука в райисполком — пусть оформляет ордер на новую квартиру!
— Спасибо, сынок, обрадовал. Только вот беда…
— Какая беда? — обеспокоился Камил Файзиевич.
— У меня тут виноградник, не пересадишь его сейчас.
— Да, жаль, — призадумался Камил Файзиевич.
…Не прошло и недели, как Саттар-ака с семьей переехал в новую четырехкомнатную квартиру. Радовало здесь старика все: и теплая ванная, и паркетные полы, и то, что первый этаж. Только переживал он за свой виноградник. Связано это было с давней историей.
В 1945 году вернулся Саттар-ака с фронта. Шесть месяцев, что провалялся в госпиталях, показались для него столетием. Две тяжелые раны, полученные в боях, плохо заживали. Вскоре умерла жена, Карамат-апа. Умерла, так и не сказав мужу о том, что получила на каждого сына по похоронке.
Рядом с больницей был детский дом. Лежа у окна, он подолгу смотрел на играющих детей и думал: «Будь проклята, эта война! Сколько горя она принесла».
Когда дело пошло на поправку, он несколько раз заходил в детский дом с просьбой дать ему на воспитание одного мальчика. Но получил отказ. После выздоровления ему предложили работу в детском доме заведующим хозяйственной частью. Он согласился. Возвращался домой поздно. Да и что было делать ему, одинокому человеку, дома? Его очень радовало, что дети быстро к нему привыкли. Да и он без них уже не мог. Только беспокоило его одно: врачи часто говорили, что детям не хватает витаминов, сахара. Тогда и посадил он у своего дома двенадцать кустов винограда. Уже через два года они дали хороший урожай. Не для него — для ребятишек из детского дома.
Забот у него прибавилось. Но эти заботы доставляли огромную радость. Как-то осенью года приехала навестить его невестка Санобар. Он сразу понял, что плохо внуку в ее новой семье. И тогда Саттар-ака привез Ульмаса к себе.
Каждую гроздь винограда он тщательно укладывал в корзину и нес через весь старый город своим детям в детский дом. А сколько их у него! Письма от бывших воспитанников приходили из разных городов. Как-то в одном из писем даже прочитал такие строки: «Мы будем помнить вас всегда, наш милый дедушка Саттар-ака, и чудный виноград, который подавали нам с лепешками с утра».
Теперь, перебравшись на новую квартиру, Саттар-ака ежедневно ездил к своему старому дому. Дома уже не было. Кругом разворачивалось большое строительство. Но виноградник был не тронут. Под ним приютилась столовая для строителей. Саттара-ака радовало то, что строители не оставили без внимания зеленые насаждения. Виноградник был хорошо ухожен и поднят выше на новые металлические опоры. К нему был подведен в лотках арык с журчащей водой.
Через год, когда сдавали новые дома в эксплуатацию, получил приглашение и Саттар-ака. Кругом был праздник. Под звуки веселого оркестра в новые благоустроенные квартиры въезжали новоселы. После небольшого торжественного митинга Саттар-ака встретился со своим старым знакомым — Камилом Файзиевичем.
— Как видите, — просто сказал он, — мы сумели сохранить ваш виноградник, обойти его стороной. Даже в план строительства внесли небольшое изменение. Теперь жители массива называют его садом Саттара-ака…
Мой первый гонорар
Наверно, дорогой читатель теперь знает, что такое биржа труда. А тогда, лет десять-пятнадцать назад, и слышать никто этого не хотел. Говорили, у нас нет и быть не должно безработицы. А куда, вы скажите, мне было деваться? Зарабатывать на заводе ну просто не давали. Был у нас самодур-директор, который уперся в глупое свое положение, как это у него, мол, рабочий будет зарабатывать больше, чем он — генеральный директор. Ему было наплевать, что у меня отец — фронтовик, в госпитале но два-три месяца лежит. Мать совсем больная, нетрудоспособная. Да к тому же семь братишек и сестренок, и все еще учатся. А я только месяц как вернулся из армии. Стоял уже жаркий июнь, а я все еще не сменил военную форму на гражданскую, потому что ее попросту не было у меня. И тогда я решил в воскресный день впервые пойти на
