Но он запланировал наступление именно на юге. И окончательно изменить здесь баланс сил в пользу вермахта помогли два советских поражения. Во-первых, из-за слабости командующего Крымским фронтом Козлова и дурости члена Военного совета Мехлиса грянула катастрофа на Керченском полуострове. Во- вторых, Тимошенко и Хрущев настояли на «частном наступлении» под Харьковом, с Барвенковского выступа, «проглядев» при этом, что на фланге у них сосредотачивается танковая армия фон Клейста. Несмотря на возражения Генштаба, что организовывать наступление из выступа, почти готового «мешка», в любом случае опасно, оно было начато. Что и привело к очередному «котлу» и крушению фронта. Дальше шло по обычному сценарию — инициатива перешла к немцам, последовали поражения войск, в спешке выдвигаемых для затыкания «дыры», новые прорывы…
Германские генералы впоследствии утверждали, будто они говорили, что нельзя одновременно наносить удары в двух направлениях, на Сталинград и Кавказ. Но стоит взглянуть на карту, чтобы понять бессмысленность подобных возражений. При прорыве только на Сталинград, узкой полосой, немцы получили бы фланговый удар всей советской группировки, отступившей в сторону Кавказа и скопившейся там. А при прорыве только на Кавказ левый фланг оказывался очень уязвимым со стороны Сталинграда. Двойное направление было неизбежным. И вопрос в данном случае следовало ставить по другому — начинать ли вообще масштабное наступление на юге. Однако никто из германского военного руководства в таком ключе вопроса не ставил. Генералы были уверены в успехе.
Они, как и фюрер, очередной раз убедили себя, что теперь-то Красная Армия разгромлена, что крупных резервов у нее быть уже не может. И споры возникали только относительно частных решений. Одно из которых задним числом было потом тоже объявлено «роковой ошибкой» Гитлера. 13 июля он передал 4-ю танковую армию из состава группы армий «Б» в группу «А», со сталинградского направления на кавказское. А 23 июля вернул ее обратно. И «пошла писать губерния» — мол, если бы не это, то и войну бы выиграли. Потому что, останься армия у Паулюса, он с ходу бы захватил Сталинград. А вернули ее поздно, когда русские там нарастили силы. Автором версии стал фон Клейст, заявивший журналисту Лиддел Гарту: «4-я танковая армия… могла захватить Сталинград без боя в конце июля, но ее отвлекли на юг в помощь мне… а я не нуждался в ее помощи».
При этом Клейст противоречит сам себе. Потому что без помощи 4-й танковой он своей задачи так и не выполнил, нефтяных месторождений Грозного не захватил. В чем и признавался: «Мы могли выйти к нашей цели, если бы мои силы не были отвлечены… чтобы помочь наступлению на Сталинград». То есть если бы не забрали 4-ю танковую. Гитлер понимал, что собственными наличными силами Клейст может не справиться. Был, как и он, убежден, что на сталинградском направлении сопротивление сломлено, вот и передал армию Клейсту. А когда выяснилась ошибка, исправил ее. Но, в конце концов, разве могло это сыграть «роковую» роль? Ведь даже достижение группами армий «А» и «Б» своих целей было еще отнюдь не равнозначно победе. Потому что нефтяные разработки Грозного уже превратились в пылающие факелы. Ну и захватили бы их? Ну и что? А развалины Сталинграда практически и были захвачены, кроме нескольких клочков на берегу, германские войска прорвались в Волге. И что дальше?..
А вот о настоящей «роковой ошибке», допущенной в это время, генералы-мемуаристы почему-то умалчивают. В августе стало известно, что советские Ленинградский и Волховский фронты готовят операцию по деблокированию Ленинграда, накапливают силы. Пожертвовать позициями на северном фланге ни Гитлер, ни его военачальники не сочли возможным. Тем более что при разгроме группы «Север» могла зашататься позиция Финляндии. Типпельскирх писал: «Учитывая интересы финнов, нельзя было ослаблять тесное кольцо вокруг Ленинграда… Требовалось также удержать фронт на Волхове, так как он обеспечивал фланг наступающих на Ленинград войск». И 11-ю армию Манштейна, высвободившуюся после взятия Севастополя, не под Сталинград или на Кавказ, а на север! Поставив ей задачу не просто усилить оборону, а наступать! И против этого никто из командования вермахта и генштаба не возражал. То есть действительно считали, что положение на юге серьезной угрозы не представляет и без дополнительных сил тут можно обойтись. Хотя в результате войска Манштейна и Мерецкова во встречных боях измочалили друг друга, русские блокаду не прорвали, но и 11-я армия больше не представляла реальной ударной силы.
Вальтер Шелленберг описывает в своих мемуарах, что он еще летом 1942 г., приехав в ставку Гиммлера в Житомире, начал разрабатывать с рейхсфюрером планы «компромиссного мира». В этом позволительно усомниться. Все свидетели и соучастники его «мирных инициатив», на которых он ссылается, были ко времени написания книги заведомо мертвы. И уж во всяком случае, проекты послевоенного устройства Европы, якобы выработанные в Житомире Гиммлером и Шелленбергом — оставить немцам Австрию и Судетскую область, а все остальное отдать, никак не могли быть озвучены в победной эйфории 1942-го! Авторов подобного плана растерзали бы не только нацистские руководители, а даже рядовые немцы — за что боролись? Наконец, как явствует из тех же мемуаров, никаких реальных шагов за «планами мира» так и не последовало.
Хотя Советский Союз в данный период был вполне готов к компромиссному миру. И даже на куда более щедрых условиях, чем перечислил Шелленберг. В сентябре 1942 г., когда положение Красной Армии оставалось крайне тяжелым, Москву посетил Черчилль. Вел он себя дружески, но на просьбы открыть в ближайшее время второй фронт ответил отказом. Сталин, оскорбленный этим и в значительной мере разуверившийся в западных союзниках, снова поручил Берии и Судоплатову искать контакты с немцами. Такие связи были установлены. Бывший посол в Германии В. Г. Деканозов и его помощник И. С. Чернышев встретились в Швеции с советником германского МИДа Шнурре, предлагали варианты со множеством уступок. Но Гитлера и Риббентропа подобные условия примирения опять не заинтересовали.
Дальнейшее хорошо известно. Подготовка и ход Сталинградской операции описаны многократно. Замечу лишь, что германская разведка, как абвер, так и СД, оказалась явно не на высоте. Несмотря на то, что сама конфигурация фронта подсказывала решение — выступ в сторону Сталинграда с растянутыми флангами мог не увидеть только слепой. Однако сосредоточения двух мощных советских группировок немцы не выявили до самого последнего момента. А вот советская разведка не бездействовала. И от агентурных сетей шла информация, и войсковые разведгруппы усиленно «языков» таскали. Командование хорошо знало, где стоят германские соединения, а где фронт прикрыт румынскими армиями. И пришел черед немцев впервые очутиться в «котле».
В связи с этим указывают еще одну «роковую ошибку Гитлера». Его запрет армии Паулюса идти на прорыв из окружения. Что ж, разберем и ее. Если бы 6-я германская армия и части 4-й танковой, очутившиеся в кольце, покинули развалины домов и двинулись в открытые степи междуречья Волги и Дона — среди зимы, при нехватке горючего, когда танки и автомашины будут вязнуть в снегах, а двигатели отказывать из-за холода, это было бы очень на руку советской стороне. В чистом поле при создавшемся соотношении сил наши танки, авиация и мороз уничтожили бы группировку Паулюса за несколько дней. Красная Армия хлынула бы в огромную брешь, возникшую во фронте, которую немцы пока еще не успели закрыть. И уж конечно же, отрезали бы еще и кавказскую группу армий «А».
При том суровом решении, которое принял Гитлер — стоять до конца, группировка Паулюса смогла продержаться в естественных укреплениях городских развалин до первых чисел февраля. Сковала значительные силы советских войск — которые в противном случае использовались бы для развития прорыва. Нанесла Красной Армии очень значительные потери. А германское командование получило возможность подкреплениями с других участков кое-как сдержать русское наступление на юге, вытащить две армии с Кавказа и стабилизировать фронт. Как видим, с «роковыми ошибками» полная неувязка получается.
Но победе под Сталинградом помогло еще одно важное обстоятельство. Успешная сверхсекретная операция чекистов. Она остается малоизвестной до сих пор. Германские генералы о ней не вспоминали, оказавшись в роли обманутых. И советские источники ее обходили — она была довольно жестокой по отношению к собственным войскам. Об этой операции имеются лишь отдельные упоминания руководителей разведки, в мемуарах Василевского и, более полно, в трилогии В. Карпова о маршале Жукове. В руки советской контрразведки попали несколько агентов абвера и СД, их удалось перевербовать и начать радиоигру с противником. Кроме того, германские спецслужбы сочли, что завербовали нескольких антисталински настроенных офицеров в Генштабе. Которых подсунул врагу НКГБ.
И по нескольким каналам противнику была заброшена стратегическая дезинформация. Внушалось, будто главный русский удар последует не на юге, а на центральном участке, против Ржевско-Вяземского
