гнусных доносов, анонимных писем, средневековых пыток и тайных казней. Все эти ужасы доходили до него лишь в типично бюрократическом виде, то есть как сухие доклады и записки».
Зондеркоманда вызывает Москву
Сталинградская победа была не единственной в зиму 1942/43 г. Пока Донской фронт добивал окруженную группировку Паулюса, пока отражались попытки Манштейна прийти ей на помошь, советские войска успешно провели Ростовскую, Нальчикско-Ставропольскую, Краснодарско-Новороссийскую операции. В них тоже понесли огромные потери соединения вермахта, была наголову разгромлена 8-я итальянская армия. Затем, в Острогожско-Россошанской операции, попали в окружение и были уничтожены 2-я венгерская армия и итальянский альпийский корпус. Что позволило осуществить широкий прорыв фронта, и в следующей, Воронежско-Касторненской операции, разгрому подверглась 2-я германская армия. Правда, в наступлении советские части «зарвались», и в марте Манштейн нанес контрудар, обержав победу под Харьковом. После чего фронт стабилизировался. Но настроение у немцев, а тем более у их союзников, упало.
Муссолини требовал заключить мир с русскими и перебросить все силы против англо-американцев, вынудивших капитулировать отрезанную группировку итальянцев и немцев в Тунисе и явно готовившихся вторгнуться в Италию. Его государство вообще зашаталось. В Милане и Турине прошли массовые забастовки и демонстрации рабочих. Волнения и беспорядки имели место и в других городах, люди уже в открытую высказывали возмущение, выдвигали лозунги «Хлеба, мира и свободы». Японцы также стояли за примирение с Советским Союзом и войну с Западом. Антонеску, наоборот, взывал насчет заключения мира с США и Англией — ему ближе припекало с Востока. Призадумалась Финляндия — рядом с ее границами войска Волховского и Ленинградского фронтов одержали трудную победу и прорвали блокаду Ленинграда. Маннергейм под предлогом лечения прибыл в Швейцарию, встречался с нейтралами, а через них наводил связи с американцами. Начался разлад в руководстве Венгрии, хотя здесь обрисовались две группировки, одна засылала эмиссаров в нейтральные страны для поиска контактов с русскими, другая — с Западом. И Хорти тоже засобирался «лечиться» в Швейцарию. А болгарский царь Борис, посетивший Берлин с какими-то предложениями, на обратном пути почувствовал себя плохо и вскоре скончался с признаками отравления неизвестным ядом.
В таком раскладе решение Гитлера осуществить летом наступление на Курской дуге было вынужденным. Время играло уже против него. Коалиция грозила развалиться, а без союзников у Германии не хватило бы сил для обороны существующего фронта. Хотя и чисто военные факторы этому не благоприятствовали. Ресурсы СССР были больше. Эвакуированные советские заводы заработали уже на полную мощность, снабжая фронт техникой, оружием, боеприпасами. Весенняя оперативная пауза позволяла подготовить и обучить резервы. И в итоге, несмотря на «тотальную» мобилизацию с призывом 50-летних (и потерей качества войск) Германия к лету 1943 г. смогла собрать на Восточном фронте 4,8 млн. бойцов — плюс 525 тыс. союзников, 54 тыс. орудий и минометов, 5800 танков и штурмовых орудий, 3 тыс. самолетов. В это же время советские войска сосредоточили на фронте 6,4 млн. солдат, 99 тыс. орудий и минометов, 2200 «катюш», 9,5 тыс. танков и САУ, 8,3 тыс. самолетов.
Однако Германии, во что бы то ни было, требовалось перехватить инициативу. Доказать, что она еще может одерживать победы, как и раньше. Сыграло роль и агитационное «самоотравление». Германская пропаганда внушала, что под Москвой и Сталинградом русским помог «генерал Мороз»: И только поэтому зимой они побеждали. Отчасти этот массированный поток туфты повлиял и на само руководство рейха. Доказательства были налицо — едва потеплело, под Харьковом русским нанесли серьезное поражение. То есть возникала надежда, что летом все пойдет по прежнему сценарию: прорывы, «котлы», и все военно- техническое превосходство СССР опять пойдет прахом.
Недовольство стало проявляться уже и в самой Германии. В Мюнхенском университете возникла подпольная организация «Белая роза». Правда, состояла она лишь из 3 человек, профессора Хубера и брата и сестры Шолль, но 19 февраля они сумели устроить студенческую манифестацию, разбросали листовки. Активистов взяли сразу же, но случай был столь вопиющим (и уникальным для Третьего рейха), что расследование взял на себя сам Кальтенбруннер и привлек Канариса. «Расследовали» они так круто, что Софии Шолль на допросах сломали ногу. А уже 22 февраля брата и сестру с их товарищем Пробстом осудили и в тот же день обезглавили на гильотине — девушке пришлось взбираться на эшафот на костылях. Вскоре арестовали и казнили Хубера и еще двоих студентов.
Но с весны 1943 г. на Германию обрушилась новая напасть — массированные бомбардировочные удары англоамериканской авиации. Что повышению «духа нации» никак не способствовало. Снова активизировались оппозиционеры и заговорщики. Бывший бургомистр Лейпцига Герделер в Стокгольме пытался навести связи с Лондоном через банкиров Маркуса и Якоба Валленбергов. Там же Бонхеффер и Шенфельд, связанные с абвером, установили прямой контакт с англичанами. В Швейцарии заговорщик Гизевиус, вице-консул в Цюрихе, вел переговоры с Даллесом. К американскому резиденту приезжали также Шенфельд и Тротт цу Зольц. Со своей стороны поиски контактов вел Шелленберг. Установил связи с британским генеральным консулом в Цюрихе Кейблом. Забрасывал удочки через американку Ханфстейнгл, выплатив ей крупную сумму. А в Стокгольме от имени Гиммлера и Шелленберга прощупывали западных представителей врач рейхсфюрера Керстен и доктор Лангбен.
Имеются свидетельства, что в Швеции были и контакты с русскими. С какими-то представителями советской разведки от имени Риббентропа дважды встречался чиновник МИДа Петер Клейст. Но никаких конкретных данных об этих переговорах нет. Правда, Шелленберг в своих показаниях в плену утверждал, будто Сталин был недоволен, что и в 1943 г. союзники отказались открыть второй фронт, и соглашался на переговоры о мире, да Риббентроп и Гитлер должной заинтересованности не проявили. Но согласие Сталина мириться выглядит сомнительным, исходя из общей обстановки. Показания Шелленберга ничем не подтверждаются, а поскольку давались в период «холодной войны», то сами по себе недорого стоят. Со стороны советских спецслужб контакты могли быть обычным «прощупыванием». И в любом случае эти две встречи ни к каким результатам не привели.
Что же касается других переговоров, которые вели немцы, то англичане Шелленбергу не доверяли. В 1939 г. он уже изображал «заговорщика», однако встречи с ним кончились захватом двух офицеров британской разведки в Венло, на германо-голландской границе. Попытка «наведения мостов» через американку Ханфстейнгл оказалась вообще «тухлой», она была просто дурой и истеричкой. Ну а по контактам с Западом со стороны абвера в это время нанес удар Мюллер. Один из курьеров заговорщиков, мюнхенский делец Шмидтхубер, был арестован пограничниками при попытке провезти в Швейцарию значительную сумму валюты. Это было серьезным преступлением, а пограничники подчинялись Мюллеру. Шмидтхубера передали гестапо.
На допросах он раскололся, признался, что является агентом абвера. Рассказал про переговоры и причастность к ним окружения Канариса — полковника Остера, Донаньи, обер-лейтенанта Йозефа Мюллера, Бонхеффера. Рассказал и о прошлых контактах через Ватикан в 1940 г., когда противнику были выданы планы и сроки наступления во Франции. И в апреле были арестованы Донаньи, Йозеф Мюллер и Бонхеффер. Остер, предупрежденный Канарисом, успел уничтожить компрометирующие документы, в отношении него достаточных доказательств не набралось. Но он был уволен в отставку и взят под домашний арест.
В преддверии Курской битвы, естественно, все советские разведсети работали с полной нагрузкой. И группа Радо в Швейцарии, и группы в Германии, Польше, воссозданная через компартию разведка во Франции, и резидентуры в нейтральных странах, и войсковая, авиационная, партизанская разведки. Много информации передал, например, спецотряд полковника Д. И. Медведева, обосновавшийся под Ровно — немцы сделали этот город «столицей» Украины, и направленные туда разведчики во главе с Кузнецовым, оперировавшим в облике обер-лейтенанта Пауля Зиберта, поставляли сведения первостепенной важности. С полной отдачей трудилась и… зондеркоманда «Роте капелле».
Ее работа приняла вообще беспрецедентные формы. Из Москвы сыпались запросы один за другим. Запросы на все более важную и все более закрытую информацию. Уже даже и без учета, какие из этих
