французской группы Мориса германские спецслужбы передали Центру ряд просьб, и была организована встреча «курьера» с Александром Футом («Джимом»). При свидании «курьер» вручил ему яркооранжевый пакет, что позволило проследить «Джима» до дома. На Фута вывели и агентов-двойников, супругов Мартин. Все это дало результаты. Радо стал явно нервничать, совершать ошибки. А рация «Джима» временно прекратила работу — Фут уехал из Лозанны в Тессин под предлогом лечения. Но сеть все еще работала. И осенью Шелленберг предпринял новые шаги.
Едва выяснилось, что фронт в Италии удержался, планы оккупации Швейцарии были Гитлером отменены. На него тоже давило окружение из-за швейцарских банков. Ведь с ними была связана и германская финансово-промышленная верхушка, и Рейхсбанк, и экономика, и многие нацистские бонзы втихаря обеспечивали себе счета в Швейцарии. Да и поставки стратегических материалов и продукции из нейтральных стран, а то и из стран антигитлеровской коалиции нередко шли через ее посредничество. Поэтому фюреру доказали, что сохранить нейтралитет Швейцарии выгодно для самой Германии.
Однако Шелленберг ловко обыграл ситуацию. Он снова встретился с руководителем швейцарской контрразведки Массоном и другими должностными лицами. Блефовал отчаянно, выставляя себя доверенным лицом Гитлера. Указывал, что является противником оккупации Швейцарии и что имеет возможность влиять на фюрера (хотя на совещаниях у Гитлера он бывал раза два в году — когда Гиммлер его с собой брал по тому или иному вопросу). В общем, взял «на пушку», предупредив, что все его «миролюбие» могут сорвать русские передатчики, действующие с территории Швейцарии. И дожал.
Швейцарская полиция и контрразведка начали операцию против разведсети. Массон преднамеренно ударил по рациям. Решил сделать так, чтобы и требование Шелленберга выполнить, прекратить работу разведгруппы, и оставить в стороне собственного агента Ресслера. По приблизительным координатам пеленгации, переданным немцами, пошел поиск — теперь уже швейцарскими пеленгаторными установками. Когда в квартире у радистки Маргариты Болли («Розы») появился «электрик», которого она не вызывала, девушка доложила Радо. Он приказал ей отдать рацию радистам Хаммелям («Эдуард» и «Мауд»), а самой срочно уехать к родителям в Базель. «Роза» обманула — вместо родителей переехала к любовнику Петерсу, агенту гестапо.
13 октбря взяли и Хаммелей, и Розу с Петерсом. Впрочем, узнав, кто такой Петерс, его сразу выпустили. А у Хаммелей нашли две рации, да еще и Радо неосторожно держал у них шифровальную книгу и «архив» донесений в Центр. Осталась одна рация — у «Джима», снова вернувшегося к работе. На нее теперь ложилась повышенная нагрузка, через нее пошла вся информация от Ресслера и других ценных источников. В принципе, сеть можно было восстановить. Имелась и запасная рация, и двое молодых людей, уже изъявивших согласие стать радистами.
Но Радо запаниковал. Дошло до того, что он запросил Центр разрешить ему и «Джиму» укрыться в британской миссии и вести передачи из-под дипломатического прикрытия англичан. Естественно, он получил строгий запрет. Но продолжал настаивать, сообщил, что уже установил «предварительные» контакты с англичанами. Москва охарактеризовала это как «беспрецедентное нарушение дисциплины». Требовала взять себя в руки, позаботиться о безопасности сети и восстановлении каналов радиосвязи. Но Радо уже мерещилась слежка, он скрылся из дома и прятался у знакомых. А 20 ноября, запелегновав передатчик в Лозанне, швейцарцы взяли «Джима».
Остальная сеть уцелела. На свободе остался помощник Радо журналист Пюнтер («Пакбо»), ценные агенты «Зальтер» и «Лонг» — бывшие офицеры французской разведки, Рашель Дубендорфер («Сиси»), Ресслер («Люци») со своими источниками в Германии. Но разные ветви организации не были связаны между собой, агенты не знали друг друга. Связь через Центр оборвалась, а Радо окончательно вдался в панику и со своей женой ушел «в подполье». Почти в прямом смысле этого слова. Они укрылись у одного из знакомых в тесном чулане, где с трудом помещалась одна раскладушка. И просидели там восемь месяцев! Не выходя наружу, а порой и не двигаясь и почти не дыша: когда к хозяину приходила домработница делать уборку или собирались по вечерам соседи перекинуться в картишки. Хотя даже в случае ареста имели бы больше удобства — швейцарская полиция была все же далека от гестапо. Видать, испугались, что их выдадут немцам. Или немцы придут в Швейцарию…
Швейцарцы, кстати, используя шифры Радо, тоже пробовали вести радиоигру с Москвой. Но в Центре быстро поняли ситуацию и принялись водить их за нос, вызнавая, кто именно попался, о чем контрразведка знает, а о чем нет. Через два месяца это дошло и до швейцарцев, и они прервали игру.
Ну а Шелленберг, одержав победу в Швейцарии, тут же получил увесистый удар от Мюллера. Потому что его собственный швейцарский переговорщик Лангбен оказался весьма активным. В поисках контактов на Западе он встречался не только с Даллесом и англичанами, а и с представителями других стран. И один из них, представитель комитета «Свободная Франция», отправил в Лондон радиограмму: «Адвокат, эмиссар Гиммлера, подтверждает безнадежность для Германии военной и политической ситуации. Он прибыл для поиска путей заключения мира».
Радиограмму перехватили и расшифровали службы абвера и гестапо. Канарис ее скрыл и предупредил об опасности связанного с Лангбеном Попитца. А Мюллер доложил Кальтенбруннеру и Гиммлеру. Кальтенбруннер начал расследование. Гиммлер перепугался. И по его приказу Шелленберг отозвал Лангбена и немедленно арестовал. После чего его замучили на допросах. Измочалили пытками, а под конец оторвали мужские части, отчего Лангбен скончался. Напомню, это происходило не в ведомстве Мюллера — а в ведомстве «чистенького» Шелленберга. В гестапо-то, наоборот, отдавать посланца не хотели, чтоб там не проговорился.
Тем не менее своих планов Шелленберг не оставил. В декабре 1943 г. он лично отправился в Швецию, встретился там с представителем американского президента Хьюитом и шведским банкиром Валленбергом, имевшим связи с британскими правительственными кругами. У Хьюита он нашел полное взаимопонимание. Тот полагал, что «следует переместить как можно больше войск вермахта на восток, чтобы остановить русских, одновременно заключив мир с западными державами». Правда, он предупредил, что не наделен достаточными полномочиями для переговоров. Но обещал слетать в Вашингтон, и если получит «добро», в течение февраля дать в стокгольмской газете «Тиднинген» объявление: «Продаются ценные аквариумные золотые рыбки — 1524 кроны». Валленберг тоже пообещал предпринять соответствующие шаги.
Тайной дипломатией пытались заниматься не только заговорщики, но и высшее руководство рейха. Геббельс 10 сентября 1943 г. записал в своем дневнике: «Я спросил фюрера, можно ли что-нибудь решить со Сталиным в ближайшем будущем или в перспективе. Он ответил, что в данный момент нельзя… Фюрер считает, что легче иметь дело с англичанами, чем с Советами. В определенный момент, считает фюрер, англичане образумятся…». 23 сентября следует другая запись: «Я спросил фюрера, готов ли он вести переговоры с Черчиллем…Фюрер предпочел бы переговоры со Сталиным, но не думает, что они будут успешными. Как бы ни сложились обстоятельства, сказал я фюреру, мы должны прийти к урегулированию либо с одной стороной, либо с другой. Рейх еще ни разу не выигрывал войну на два фронта. Поэтому нам следует подумать, как, так или иначе, покончить с войной на два фронта».
Планы возникали разные. Риббентроп додумался до севершенно фантастического проекта. Добиться созыва конференции с русскими на высшем уровне. А Риббентроп при встрече со Сталиным пожертвует собой и убьет его. Точнее, не сам убьет, а возьмет с собой Шелленберга, и тот выстрелит из микропистолета, спрятанного в авторучке. Когда он изложил это шефу разведки СД, тот ошалел, но согласился — дескать, ладно, так и быть. Но вы сперва соберите такую конференцию, вытащите туда Сталина, а дальше видно будет.
Шелленберг и сам предпринял несколько попыток организовать убийство Сталина. Один раз — на Тегеранской конференции. Второй раз — забросив в Советский Союз двоих великолепно подготовленных парашютистов, мужчину и женщину, снабженных специальным вооружением. Но советская контрразведка всякий раз оказывалась предупрежденной. В Тегеране она предприняла должные меры предосторожности. А парочку парашютистов уже ждали на дороге в Москву и взяли под Вязьмой.
А Риббентроп, с ведома фюрера, все же попробовал перекинуть «мостик» к западным странам. Посетил Испанию и тайно встретился там с англичанами. Но дорожку министру иностранных дел перешла зондеркоманда «Роте капелле». После бегства Треппера ведущее место в радиообмене с Москвой занял Виктор Сукулов («Кент»). Он и раньше проявлял лояльность к гестапо, и Паннвиц признал его наиболее подходящей кандидатурой. Похоже, между ними даже завязалась личная дружба. Как раз через передатчик
