Семнадцать мгновений Мюллера

Как читатель, наверное, хорошо помнит, сюжет «Семнадцати мгновений весны» был закручен вокруг вопроса о попытках нацистского руководства весной 1945 г. установить контакты с Западом, а основной задачей Штирлица было сорвать эти переговоры. Что ж, как было показано в предшествующих главах, такие попытки неоднократно предпринимались и раньше. И срывал их обычно не кто иной, как Мюллер.

К концу войны подобные «миротворческие инициативы», естественно, активизировались. Теперь к ним подключился и сам Риббентроп с ведома Гитлера. В январе 1945 г. его представитель Хессе навел было мосты для закулисного диалога в Стокгольме. Но сведения об этом каким-то образом проникли вдруг в открытую печать, разразился скандал, и фюрер приказал Риббентропу прекратить операцию. В том же январе сотрудник Шелленберга Хеттль, начальник СД в Вене, установил в Швейцарии контакты с руководителем американской разведки генералом Донованом и Алленом Даллесом. Обсуждались вопросы сепаратного мира, если англо-американцы ослабят натиск на рейнскую группу армий и дадут возможность перебросить войска на Восточный фронт.

Но по данным радиоперехватов о начавшемся диалоге узнал Мюллер. Кстати, информация о переговорах представителей Шелленберга с миссией Донована была в это время передана в Москву через единственный оставшийся передатчик «Красной капеллы». От кого могли получить ее Паннвиц и Сукулов, торчавшие в горном укрытии на берегу Боденского озера, догадаться нетрудно. А Мюллер, опираясь на Кальтенбруннера, немедленно начал расследование, и Гиммлер, как только узнал из их докладов, что игра «засвечена», испугался и оборвал ее.

Впрочем, Шелленберг работал в данном направлении «двумя руками». Одна игра не удалась, так у него были в запасе другие. 12 января в горах Шварцвальда, в Вильбаде, он организовал вторую встречу Гиммлера с президентом еврейского союза Мюзи. Были достигнуты договоренности, что раз в две недели в Швейцарию будет отправляться поездом 1200 евреев, еще уцелевших в концлагерях, а за это еврейские организации будут выплачивать деньги. И, кроме того, «должно наступить резкое изменение в тоне мировой пропаганды в отношении Германии». Точнее — в отношении Гиммлера. Организация раввинов Америки должна была организовать публикации статей о рейхсфюрере СС в крупнейших газетах США, выставляя его в лучшем свете.

Первый шаг сделали в начале февраля. «Пробный» транспорт из «привилегированного» концлагеря в Терезиенштадте доставил к швейцарской границе 1200 евреев, переданных Мюзи. Другая сторона тоже выполнила условия. Через Мюзи было выплачено 5 млн. швейцарских франков. Начались оговоренные публикации в швейцарской прессе. Огромная благожелательная статья о Гиммлере появилась в «Нью-Йорк тайме». Стал готовиться к отправке второй транспорт евреев. Но дело этим не должно было ограничиться. Следующий шаг плана Шелленберга предусматривал — потребовать у западных держав четырехдневное перемирие на земле и в воздухе. Якобы для того, чтобы показать «благородные намерения Германии» и перебросить через линию фронта всех евреев и западноевропейцев, заключенных в немецких лагерях.

И Мюзи соглашался, что «если бы такое перемирие было предложено союзникам по официальным дипломатическим каналам», оно вполне могло быть принято. Ну, разумеется, британским и американским лидерам было бы трудно отказаться, учитывая кампанию, уже начатую в прессе. Ведь так называемое «общественное мнение» формируется именно средствами массовой информации. Хотя план был поистине дьявольским. Играя на гуманизме, расколоть антигитлеровскую коалицию. Ясно, что для Гиммлера, уничтожавшего миллионами не только евреев, но и лиц других национальностей, возможность спасения нескольких тысяч человек мало что значила. Но если бы западные страны приняли предложение о перемирии, они тем самым нарушили бы соглашение со Сталиным: не заключать никаких договоренностей с Германией, вести войну до ее безоговорочной капитуляции.

Если бы Сталин выразил протест или возражения (отметим — об освобождении узников из народов СССР никакой речи не было), то общественное мнение можно было натравить на русских — вот, мол, противятся спасению людей. А четырехдневное перемирие нетрудно было продлить: заключенных и угнанных на работы в Германии было много, собрать их всех и доставить к фронту за такой срок было просто нереально. А значит, подвозя их и освобождая небольшими партиями, можно было получить на Западе мир хотя бы и не «де-юре», а «де-факто». Перебросив силы на восток. Что тоже наверняка вызвало бы недовольство Советского Союза — и разрушение коалиции усиливалось бы… Как округло пишет Шелленберг, «дальнейшие переговоры могли привести к общему компромиссу, который бы принес пользу не только непосредственно заинтересованным в этом странам».

Однако для реализации плана требовалось, как отмечено выше, передать предложение по официальным каналам. А для Германии это было затруднительно. Надо было ломать головы, как убедить в этом Гитлера и Риббентропа. Или попытаться сместить их — но о таких мерах Гиммлер и слышать не хотел, боялся. Пример расправы над армейскими заговорщиками был еще слишком свежим. А пока думали и прикидывали, произошли изменения. Швейцарские газеты стали гадать об условиях освобождения евреев, комментировать их, некоторые неблагоприятно отзывались об этих условиях — надо ж, мол, до чего дошло, евреями торгуют! Данные публикации дошли до Кальтенбруннера и Мюллера. А некоторые зарубежные организации стали строить свои догадки по поводу происходящего. И один из центров де Голля в Испании передал, что Гиммлер и Шелленберг вошли в контакт с Мюзи, дабы за освобождение евреев выторговать убежище в Швейцарии для 250 нацистских руководителей.

Это сообщение перехватила служба армейской контрразведки (после разгрома абвера подчиненная Мюллеру), и Кальтенбруннер доложил текст Гитлеру и Риббентропу. Министр иностранных дел оскорбился, что контакты идут в обход его ведомства. А фюрер осерчал и издал приказ, согласно которому любой, кто помог бежать еврею, англичанину или американцу, должен быть расстрелян на месте. И о каждом таком случае предписывалось докладывать лично Гитлеру. В результате все хитрые планы и контакты сами собой сошли на нет.

Шелленберг, конечно же, не угомонился. В это время Гиммлер был назначен командующим группой армий «Висла» — с одной стороны из-за того, что Гитлер уже не доверял стойкости и верности армейских генералов. А с другой — болезнь фюрера, усугубленная контузией и стрессом 20 июля, стремительно прогрессировала. Вокруг него плелись интриги в борьбе за место его преемника, и Борман подсуетился удалить Гиммлера из Берлина. Представителем рейхсфюрера при Гитлере остался обергруппенфюрер СС Фегеляйн. Бывший жокей, человек грубый и совершенно неотесанный, но он был женат на Гретель Браун, сестре Евы. И Гиммлер подсуетился приблизить столь ценного человека, обласкал и решил сделать «своим человеком» в ставке. Но ошибся, «человеком Гиммлера» Фегеляйн вовсе не стал — потому что был «человеком Бормана». А кроме того интриговал по собственному недалекому разумению.

А главным начальником спецслужб в Берлине остался Кальтенбруннер. И Шелленберг принялся усердно обрабатывать его, где лестью, а где другими доводами втягивая в свои игры. Не для того, чтобы на него опереться, а чтобы не мешал. Представитель Шелленберга доктор Керстен наводил в Стокгольме мосты с представителем Всемирного еврейского конгресса Гилелем Шторхом. А вдобавок решил посетить Германию и встретиться с Гиммлером граф Бернадот, родственник шведской королевской семьи и вице- президент шведского Красного Креста. Он узнал о результатах контактов рейхсфюрера СС и Мюзи и тоже хотел предложить посредничество в освобождении пленных. Но прибыл он по официальным каналам, через МИД.

Шелленберг счел, что через Бернадота можно начать переговоры о сепаратном мире. Сумел настроить в этой струе даже Кальтенбруннера, предлагал доложить Гитлеру. Однако шеф РСХА поостерегся, решил сперва прощупать реакцию фюрера через Фегеляйна. Гитлер отнесся к проекту скептически. Сказал: «С помощью такой чепухи ничего нельзя сделать в тотальной войне». Тем не менее, 19 февраля встреча Бернадота и Гиммлера состоялась. Закончилась она практически ничем. Граф вел разговор об освобождении датских и норвежских пленных и интернированных. Шелленберг подбивал рейхсфюрера, чтобы через Бернадота связаться с Эйзенхауэром. А Гиммлер колебался, боялся и не мог сделать ни того ни другого. Договорились лишь, чтобы датчан и норвежцев собрать в одном лагере на севере, вблизи границы. А письмо Эйзенхауэру рейхсфюрер дать отказался. Сказал Шелленбергу — пусть, мол, Бернадот свяжется с американским главнокомандующим как бы от себя лично.

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату