сектор пришел хороший конструктор — господин Юршик. Он предлагал нам различные варианты конструкций. Мы разрабатывали двухступенчатые ракеты, аналогичные предложенным классиками ракетостроения, Циолковским в России и Обертом в Германии. Вторая ступень по сравнению с первой имела гораздо меньшую мощность. Исходя из классического образца, наша фантазия искала новые варианты. Так, сначала было предложено уменьшить расход спирта для двигателя второй ступени, что могло бы несколько сократить длину и вес топливного бака. Затем я схватился за мысль, которую уже высказывали инженеры из Пенемюнде, а именно — попытаться спроектировать ракету без стабилизирующего хвостового оперения. Об этом мне рассказывал господин Греттруп. В плотных слоях атмосферы уравновешивание аэродинамического момента, с помощью хвостового оперения (специалисты называют его стреловидным), можно обеспечить за счет искусно выбранной формы корпуса. При этом точка натекания потока сдвигается за центр тяжести. В результате устраняется не только сам стабилизатор на хвосте, но и подвижная плоскость на его конце. Для управления остаются газовые рули, применяемые в ракете А4. Это поворотные закрылки из графита, отклоняющие огненную струю сгорающих газов и тем самым создающие момент управления. В ракетах А4 такие газовые рули использовались для высотных полетов, в которых большие стабилизаторы и их управляющие закрылки из-за низкой плотности воздуха становятся неэффективными. Мы тогда думали попытаться вообще убрать газовый руль за счет поворачивающихся двигателей. Автоматически управляемому телу не нужен стабилизатор. При небольшом отрицательном оперении, дающем не доходящую до центра массы точку натекания воздуха, можно не опасаться, что возникающий аэродинамический момент может повернуть тело поперек траектории. Также и корабли при автоматическом управлении имеют небольшую, а иногда и отрицательную устойчивость обтекания. Таким образом, при криволинейном полете можно добиться небольших кругов вращения. Так в последующих проектах исчез стабилизатор второй ступени. Теперь я критически рассматривал оставшийся стабилизатор первой ступени и искал такие формы корпуса, при которых можно добиться устойчивости без хвостового оперения. Из всех проработанных вариантов, предложенных конструкторским сектором, наиболее подходящим нам показался вариант с конической формой. Несущая обшивка, выпукло изогнутая в одном направлении, позволяла ожидать простого крепления.
Сначала я из осторожности предусмотрел на конце корпуса как продолжение конической формы обойму основного двигателя. Но тогда окончательный диаметр ракеты был бы настолько большим, что это затруднило бы ее транспортировку по железной дороге. Новый расчет показал, что цилиндрическая конечная часть обоймы основного двигателя давала бы достаточную устойчивость. В конце концов, за счет перераспределения массы мы вообще отказались от обоймы двигателя, которую русские называли «рубашкой».
При всех проработках двигатель А4 оставался для нас конструктивным элементом неизменной величины и мощности. Даже двойное увеличение тяги было бы чрезвычайно трудной и дорогостоящей задачей, которую мы тогда на базе нашей Городомли без экспериментального стенда решить не могли. Руководитель сектора двигателей предложил свой вариант улучшения двигателя А4. Топливный насос, приводящий двигатель турбины, должен быть заменен струей газа из камеры сгорания.
Мы все оставались полностью изолированными от совместной работы с научно-исследовательскими институтами, от контактов с научными библиотеками. Мы не получали научных отчетов из советских институтов. Опытные данные, которые накапливали советские инженеры, работавшие над изготовлением и испытанием новых ракет, для нас тоже оставались не доступными. Правда, до нас дошло одно сообщение с места производственного происшествия. Русский главный инженер при обсуждении ряда вопросов с руководителями секторов высказал им упрек в том, что испытание топливного бака ракеты на давление привело к тяжелой аварии. Рудольф Мюллер, наш руководитель сектора прочности, попросил рассказать об этой аварии подробно. Мы услышали, что топливный бак испытывался под высоким давлением воздуха. Господин Мюллер мог с полной уверенностью представить разработанные им правила испытаний, в которых было указано, что испытание на давление должно проводиться именно водой для того, чтобы избежать несчастных случаев. Если прочность стенок топливного бака превышается, то, как следствие дефекта материала, бак разрывается. Закачиваемая вода вытекает без опасности для окружающих. Если же испытание проводится под высоким давлением воздуха, то превышение допустимых величин приводит к взрыву, так как сжатый воздух в закрытом объеме обладает гораздо большей энергией, чем вода, и в результате при разрыве бака большая мощность освобождается почти мгновенно.
Нам, аэродинамикам, которые привыкли идти по обычному и удобному пути, основанному на экспериментальных исследованиях, теперь приходилось искать новые возможности. Мы решили модифицировать форму корпуса ракеты, что могло быть сделано без особых затрат, во всяком случае, без длительных исследований в аэродинамической трубе и без изучения каких либо литературных публикаций о подобных разработках. На том основании, что корпус со стабилизатором при его новой форме нужно было непременно продуть в аэродинамической трубе, я остановился на предложении удалить стабилизатор. Расчет конусообразного корпуса без стабилизатора был вполне доступен. Кроме того, изготовить его было проще и быстрее. При проектных работах мы должны были применить наши новые познания для определения нагрева обшивки. Мы рассчитали ожидаемое изменение температуры. При полете на активном участке траектории на восходящей ветке температура еще не достигает экстремальных значений. Но даже при таких температурах на легкий металл, который предполагалось использовать в качестве конструктивного материала, действовали бы столь высокие прочностные нагрузки, что потребовалось бы заменить его стальным. При полете на нисходящей ветви можно предполагать большие трудности из-за экстремально высоких температур, так как форсирующее теплопередачу произведение плотности воздуха на скорость полета велико. Даже стальная обшивка потеряла бы свою прочность. Головная часть должна отделяться от раскаленного корпуса. Как мы считали вначале, эта небольшая отделяемая головная часть должна была бы иметь достаточно большую толщину стенок. Мы думали о тонкой, остроконечной форме головной части с откидывающимся стабилизатором на хвостовой части. Но такой тонкий корпус при падении на землю недостаточно бы тормозился. Баллистики рассчитали для него более высокие скорости, чем для всей ракеты и по температурным расчетам потребовалась бы очень толстая и тяжелая рубашка, причем настолько тяжелая, что она уменьшила бы дальность полета. Мы могли решить этот вопрос несколько по- другому: отделить все большое острие ракеты как носителя нагрузки и заставить его лететь дальше. Его большой диаметр обеспечил бы достаточное для торможения сопротивление и еще довольно умеренную температуру. Заостренная передняя часть конусной ракеты после отделения тормозилась бы в плотных слоях земной атмосферы достаточно медленно, и температура была бы высокой. Этого можно было бы избежать, запустив общий привод высоко в воздухе при расположении нескольких одинаковых двигателей один за другим в хвостовой части ракеты. После сгорания достаточного количества топлива для облегчения веса двигатели один за другим сбрасываются. Оба неподвижных топливных бака для спирта и жидкого кислорода, масса которых значительно меньше, чем масса двигателя, летят дальше до прекращения работы ракетного двигателя. Господин Юршик конструктивно проработал некоторые варианты. Позднее мы были действительно раздражены тем, что русские никогда не высказывали ни одобрительного, ни критического мнения по поводу этих предложений. Наш коллектив продолжал и дальше работать изолированно от советских исследований. Ни о результатах их исследований, ни о ведущихся параллельно с нами разработках советских групп нам ничего не было известно.
Министр Устинов посетил немецкий коллектив только дважды. Генерал Гайдуков приезжал не чаще. Однажды, когда я пожаловался на оторванность от всех технических отчетов, выходящих вне немецкого коллектива, генерал только и ответил: «Вы, ученые, — создавайте свою литературу сами». Господин Королев посещал коллектив чаще. Но никогда не сообщал о своих собственных результатах и опыте и никогда не сравнивал наши проработки с собственными.
В 1949 г. у господина Греттрупа появился полковник Спиридонов, главный инженер Московского научно-исследовательского института 88. Он потребовал от коллектива немецких специалистов в течение трех месяцев разработать проект совершенно новой ракеты, которая должна нести груз весом в три тонны и с дальностью полета в три тысячи километров. Когда я это услышал, я тут же запротестовал. Не только мне, но и всем коллегам постановка задачи показалась совершенно нереалистичной. Нам понадобилось два года работы, чтобы спроектировать ракету с дальностью полета в две тысячи километров грузом только в одну тонну. Можно было бы предположить, что за такое короткое время спроектировать ракету с увеличением груза в три раза, а дальности полета на 50 — не возможно. Но в ответ — никакого действия. Господин
