— Я собираюсь пойти позавтракать, — сказал Саймон, проводя пальцем по ее позвоночнику. — Когда я вернусь, то приведу с собой несколько зрителей. И тогда начнется настоящая проверка.
Когда он ушел, Натали попыталась устроиться поудобнее, а потом, когда ее тело расслабилось, она начала размышлять о том, какова была ее жизнь перед приездом в «Гавань». Она задалась вопросом: как, ради всего святого, она могла докатиться до этого — голая, скованная и погруженная во тьму и в мир развратных фантазий, которые раньше даже в голову ей не могли прийти?
Все дело было в Яне, которая после приезда сюда полностью изменилась, и теперь она понимала почему. Для самой Натали уже казалось совершенно нереальным вернуться к старому образу жизни, после того как ее последний урок окончится, потому что теперь ее тело привыкло получать удовольствие совсем не так, как раньше. Ему требовался определенный вид стимуляции, который она научилась любить здесь. Она больше не хотела контролировать мужчин, потому что знала, что, подчинившись им, она получит гораздо больше удовольствия.
Кроме того, по выражению лица Саймона она поняла, что, покорившись ему, она сама смогла завладеть им. Она знала с абсолютной уверенностью, что он хотел ее и что, когда он доставлял ей удовольствие, он сам ощущал не меньшее наслаждение.
Она все еще думала о том, как ее новообретенное стремление быть покорной отразится на ее работе, как вдруг тяжелая деревянная дверь со скрипом отворилась, и вошел Саймон в сопровождении группы гостей, среди которых был Марк, который наблюдал еще за самым первым ее уроком. Мгновенно свет в комнате стал приглушенным. Затем включились прожектора, направленные прямо на растянутое на деревянной балке тело.
К счастью, так как ее голова была опущена, ей не приходилось смотреть на зрителей. Вместо этого она выслушивала, как Саймон объясняет им, что ей запрещено получать оргазм и что если такое произойдет, случайно ли или из-за недостатка самоконтроля, она должна будет умолять его наказать ее. Когда он завершил свою речь, в комнате поднял возбужденный гул разговоров. Однако когда Саймон подошел к ней, воцарилась тишина.
Встав за ней, Саймон потянулся вперед и положил свои руки ей на плечи. Затем очень нежно он начал поглаживать ее напряженное тело. Он ритмично двигал руками, скользя пальцами по ее плоти, время от времени переводя руки вниз, чтобы поласкать ее грудь.
Первое время, возможно потому, что за ней наблюдали, Натали совершенно не опасалась того, что может кончить. Однако время шло, и умелые пальцы Саймона продолжали массировать ее чувствительные груди и поглаживать нижнюю часть ее живота, пока первые искры возбуждения не пробежали по ее телу.
Саймон опять стал ласкать ее груди, на этот раз губами и языком. Ее соски набухли, пока он игриво покусывал их зубами, и от этого ее дыхание участилось.
Обойдя ее еще раз, он скользнул рукой под нее. Она почувствовала, как он наносит слой крема на ее внешние половые органы, покрывает им ее половые губки и клитор, продолжая двигаться вверх, раздвигая ее ягодицы, чтобы как следует смазать ее анус.
Ощущения были очень приятные. Влажная прохлада крема в сочетании с чувственными движениями его пальцев быстро заставила ее извиваться в экстазе. Она почувствовала, как ее тело напрягается, пока она все ближе подходит к кульминации.
— Она сейчас кончит, — пробормотал один из зрителей. Его слова только еще больше возбудили Натали.
— Аккуратнее, — мягко предостерег ее Саймон, но она знала — он понимает, что она не может контролировать себя. Ее груди набухли и пульсировали, а все тело горело от желания. Затем она почувствовала, как кончик его эрегированного члена начинает скользить между ее половых губок, а затем погружается на всю глубину в ее призывно открытое тело. Он начал быстро двигаться внутри ее, постоянно стимулируя ее точку G, и она почувствовала горячую пульсацию в области клитора, а затем, безо всякого предупреждения, ее накрыла волна оргазма.
Саймон вышел из нее, так и не кончив. Когда он заговорил, его голос был холодным и безразличным.
— Как вы видите, — обратился он к возбужденным зрителям, — она не смогла проконтролировать себя. Теперь в знак признания своей ошибки она должна умолять меня наказать ее.
Натали, которая еще не до конца отошла от оргазма, не могла поверить, что это все происходит с ней. Она открыла рот, чтобы заговорить и попросить о наказании, но слова отказывались приходить. Даже сейчас, на последней стадии ее обучения, это было слишком для нее.
Она не хотела, чтобы ее наказывали, не понимала, почему это должно произойти, ведь все, что она сделала — это позволила своей сексуальности вырваться наружу. То удовольствие, которое она получила, было тем удовольствием которому ее научил Саймон. Это была не ее вина, что она кончила, а его — его и дурацких правил «Гавани».
В комнате повисла тишина. Напряжение возрастало, и все напряженно ждали, последует ли она приказу Саймона или нет.
— Я жду, Натали, — произнес он холодно, и она услышала в его голосе нотки раздражения.
Она все еще не могла заставить себя произнести ни слова, чтобы показать свою полную покорность Саймону, и он положил свою руку ей на поясницу. Она почувствовала напряжение в его пальцах и вдруг поняла, что это было таким же испытанием для него, как и для нее. Если она не сделает то, что ей сказали, и провалится то Саймон провалится тоже, потому что ее обучение полностью лежало на нем. Ради него, а также ради себя, она заставила себя подчиниться.
— Мне очень жаль, что я кончила, — прошептала она. — Пожалуйста, накажи меня, чтобы в следующий раз я лучше себя контролировала.
— Не сомневайся, я так и сделаю, — произнес Саймон. Натали вздрогнула от звука его голоса.
Атмосфера в комнате накалилась до предела, все зрители, так же как и Натали, ждали, каково же будет ее наказание. Ей показалось, что прошла целая вечность, прежде чем она услышала стук, когда что- то твердое упало на балку рядом с ней.
— Думаю, ты знаешь, что это? — спросил Саймон.
Натали знала. Она была уверена, что это была ручка хлыста. Немедленно ее тело напряглось от страха, когда рука Саймона прошлась по ее ягодицам и спине. Затем после невозможно длинной паузы она почувствовала резкий удар, загоревшийся на ее ягодице. Ей не было сильно больно, но достаточно ощутимо, и она завизжала, когда кнут снова опустился на ее ягодицу, только на этот раз немного повыше.
Кнут поднимался и опускался всего шесть раз, и иногда по два раза на одно и то же место. К тому времени как Саймон щелкнул хлыстом в последний раз, Натали казалось, что вся ее кожа была огненно- красной. По всему ее телу распространялась горячая волна возбуждения, и она стала извиваться на балке, пытаясь усилить давление на лобок, так как ее тело жаждало удовольствия.
Натали была шокирована сама собой. Как она могла стать такой испорченной. Как можно было получать удовольствие от унижения и боли? Она не знала ответа, но знала правду. Что весь этот спектакль был самой возбуждающей ситуацией, в которой ей когда-либо приходилось находиться.
После того как наказание закончилось, Саймон выбрал из группы наблюдателей двух девушек.
— Натали всегда думала, что сама знает, что нужно ее телу, — объяснил он. — И я знаю из ваших записей, что вы обе тоже так считаете. Если это действительно так, тогда ей будет практически невозможно сопротивляться вашим попыткам доставить ей удовольствие.
— Ты хочешь сказать, что мы должны довести ее до оргазма? — спросила одна из девушек.
— Если сможете. Но разумеется, Натали будет пытаться сопротивляться.
Натали в отчаянии закусила нижнюю губу, когда одна из девушек провела заостренным ноготком вокруг ареола ее соска.
— Я знаю насколько это приятно, — прошептала девушка. — Тебе очень понравится. А затем, когда твои соски затвердеют, я сожму их. Это будет просто великолепно, вот увидишь.
Ее слова заставили Натали просто сходить с ума от желания, потому что она знала, что все сказанное правда. Когда ноготок девушки снова прикоснулся к ее быстро набухшей плоти, Натали почувствовала, как влажно стало у нее между ног. Когда ее соски затвердели и девушка начала пощипывать их, ее пронзило
