Кайлу все это, казалось, нипочем. Эпизод с коктейлем даже развеселил его. Но я ожидала, что Санта подбросит мне в камин алую букву «А»[3] в качестве пищи для размышлений. Я так упорно убеждала себя, что мне нет места в его мире, что, наверное, накаркала. В новогодний вечер он был занят, и я задержалась в Виргинии, где проводила праздники. В январе он расследовал один действительно сложный случай, и мы виделись только дважды. В День святого Валентина я отважилась пригласить его к себе домой на ужин. Он пришел, и все было чудесно. В марте мы ходили на благотворительный обед, организованный при поддержке группы Кэссиди, где он очень мило со всеми общался, хотя мне было очевидно, что сама идея проведения таких обедов ему не по душе.
После этого, наконец, между нами наметилось сближение. Потому десять дней назад я предложила поехать куда-нибудь на уик-энд вдвоем, только он и я. Он долго молчал, а затем сказал:
— Посмотрим.
И я услышала скрип тормозов и ощутила толчок в шею.
С тех пор мы только пару раз коротко переговорили по телефону. Ему было явно не до меня. Вопрос состоял в том, надолго ли это у него.
Наверное, этот вопрос лучше всего было обдумывать за городом в компании двоих лучших подруг. Я стала вспоминать, сколько денег у меня осталось на банковской карточке.
— Сейчас только первая неделя мая. Когда начинается сезон?
— Не волнуйся, мы остановимся в доме моей тети.
Мы с Кэссиди переглянулись, явно испугавшись одной и той же мысли.
— У тети Синтии? — спросила я.
— Да.
— Это та самая тетя Синтия, которая постоянно переписывает свое завещание? — спросила Кэссиди.
— Та самая.
— Тетя Синтия, которая напилась на похоронах твоего дедушки, влезла на стол в столовой и запела «Мы встретимся снова»? — продолжила я, чтобы убедиться, что речь идет о той самой женщине, о которой Трисия поклялась никогда более не заговаривать. Если только по решению суда.
— Это она.
Мы с Кэссиди всплеснули руками, не будучи до конца уверены, что этикет предписывает сказать в подобных случаях. Я решилась первой:
— Но ты же ее терпеть не можешь.
— Да. Но у нее чудесный дом, — чересчур оживленно настаивала Трисия.
— А, понятно. Она уезжает, а ты подкупила ее экономку, чтобы та дала тебе ключи на выходные, — предположила Кэссиди.
— Нет. Она будет дома. Вся наша семья собирается у нее. — Трисия так широко улыбнулась, что мне стало страшно, как бы этой улыбкой она не испортила себе лицо, как бывает от неудачной подтяжки. — А если вы откажетесь ехать со мной, то я сама влезу на стол и спою.
Кэссиди пожала плечами:
— Нет, такого я пропустить не могу. На меня можешь рассчитывать.
— Что происходит? — удивилась я.
— Молли хочет сказать, что она тоже согласна ехать, — пошутила Кэссиди.
— Конечно, я бы с удовольствием, но я никак не возьму в толк. Если тетя Синтия опять что-то выкинула, то почему вся родня срочно мчится к ней и почему ты не можешь отмазаться, сославшись на занятость?
Улыбка Трисии померкла.
— Это сборище по случаю помолвки Дэвида.
Винсенты — удивительное семейство. Голубая кровь Новой Англии, республиканцы до мозга костей, никого родовитее я в жизни не видела. Трисия в шутку рассказывает, что ее предки прибыли на корабле, который вышел
— Значит, они решили объявить о помолвке? — спросила Кэссиди.
Улыбка совсем исчезла с лица Трисии.
— Ее родители закатили шикарную вечеринку в Лос-Анджелесе, а мама с папой решили внести свою долю и устроить им прием здесь. Матушка считает, что жители Западного побережья лишены уважения к традициям. Но их скромный проект растягивается на целый уик-энд, и все приглашенные не поместились бы в доме в Коннектикуте. Очевидно, кто-то, хватив лишку, проболтался по телефону тете Синтии, и теперь вы, ребята, поедете со мной, потому что иначе мне этого не пережить. — Ноготь правого указательного пальца Трисии впился в кутикулу большого — у нее это верный признак огорчения.
— Мы обязательно поедем, — заверила я, беря ее за руку, чтобы она прекратила терзать свой палец.
Затем Кэссиди, у которой имелся особый дар, изрекла те самые слова, что крутились у нас у всех в голове:
— Он и правда собрался жениться на этой суке?
На мгновение мне показалось, что жар, тлеющий под внешностью дрезденской куклы, вырвется наружу в виде расплавленной лавы и мы станем свидетелями извержения вулкана. Но Трисия, прирожденная леди, сумела удержать его внутри и лишь подняла свой бокал, провозглашая тост:
— За моих братьев с их ужасным вкусом в выборе женщин!
Мы дружно чокнулись. За все годы, что мы знали Трисию (а мы все трое познакомились в колледже на первом курсе, тринадцать лет назад, только, пожалуйста, не надо вычислений), Дэвид и Ричард Винсенты не раз увлекались кошмарными особами. Ричард дошел до того, что два года назад женился на Ребекке Сомерсет. Мать Ребекки владела некой системой электронных платежей, отец владел каким-то банком, а их наследница, кошмар по имени Ребекка, была кем-то вроде модельера. Она прославилась в широких и не связанных друг с другом кругах своим скандальным, вызывающим поведением. Я имела удовольствие видеть ее в действии на одном из благотворительных банкетов, где она сидела во главе стола рядом с женой чилийского консула и громко, во всеуслышание, критиковала платье и украшения несчастной женщины, ставя ей в пример любовницу чилийского консула как образец стиля, а во время речи устроителя стала причесываться.
Наделав много шума своим романом, Ричард и Ребекка отбыли на Ямайку, а мать Трисии буквально слегла на неделю. Ричард и Ребекка сумели продержаться целых тринадцать месяцев до полного разрыва. Трисия выдвинула теорию, что это они нарочно, чтобы суметь хоть однажды испортить все праздники в году. И шесть месяцев спустя семейство Винсент все еще содрогалось от воспоминаний.
А теперь Дэвид, очевидно, собрался жениться на Лисбет Маккэндлис, одной из немногих женщин в Америке, по сравнению с которыми Ребекка могла показаться сущим ангелом. Родители Лисбет работали в Голливуде. И отец Лисбет, режиссер, и мать, администратор киностудии, прославились несносным нравом и сексуальным непостоянством. Ребенком Лисбет играла детские роли в комедийных сериалах. Повзрослев, она снялась в нескольких фильмах, которые очень быстро забылись, несмотря на то что Лисбет всегда охотно раздевалась перед камерой.
Теперь, когда Лисбет было за двадцать, она снова пробилась на телевидение, или, по крайней мере, на известный кабельный канал (ходили слухи, что ее мать крутит роман с телепродюсером, который и заказал это шоу). Она играла женщину — конструктора космических кораблей, которая случайно узнает, что правительство скрывает данные о жизни на Венере — единственное, что было скрыто во всем сериале. Шоу имело огромный успех — благодаря глубоким вырезам на платьях Лисбет, — и она снова занимала первые строчки таблоидов. Но недавно в сериале наступил перерыв, и ее отец, устав от ее многочисленных публичных пьяных скандалов с другими старлетками, пристроил ее набираться профессионального опыта в
