— Не обманывайте друзей. Их нельзя обмануть.
Я было обиделась на его слова, но поняла, что так задеть может только правда. И пусть даже правда, которую я ищу, всех только огорчает, мне все же придется ее говорить.
Конечно, если она не мешает расследованию. Поэтому, входя в цветочный магазин, я до слез прикусила себе губу.
— Я была личной помощницей актрисы Лис-бет Маккэндлис.
Длинный и узкий магазин утопал в цветах. Я словно попала в фильм «Таинственный сад» с музыкой Гарри Конника-младшего[28]. Цветочница походила на цаплю в камышах — высокая, с удивительно острыми локтями и коленями, которые Кейтлин из нашего отдела мод стерла бы с лица земли. Судя по бейджику на груди, звали ее Дороти. На ней был джинсовый сарафан-варенка, вероятно купленный по дешевке у костюмера группы «Грейтфул Дэд», а на костлявых ступнях болтались пеньковые сандалии. Этот контраст между Джерри Гарсиа[29] и Гарри Конником заинтриговал меня, но нельзя забывать, зачем я сюда пришла.
— Значит, теперь вы безработная, — ответила она. Если честно, я рассчитывала на более теплый прием. — Я не нанимаю сотрудников.
— Мне не нужна работа, — сказала я, шарахаясь от ее острых, как шило, локтей, когда она прошла мимо меня, чтобы достать из витрины ростки эвкалипта. — По просьбе родителей Лисбет я разбираю ее вещи и хотела бы вас кое о чем спросить.
— Спросить меня? — Она вытянула длинную тощую шею и уставилась на меня — ну вылитая цапля.
Я протянула ей открытку в конверте:
— Это прислали из вашего магазина, верно?
Дороти близоруко поднесла конверт к самому носу.
— Да, из нашего. — Она указала на дату в углу. — Мы доставили цветы в четверг.
— Не знаете, от кого они?
Она подозрительно прищурилась:
— Зачем вам это?
— Семья Лисбет очень заботится о приличиях, — сочинила я на ходу не моргнув глазом. — Лисбет всегда посылала записки с благодарностью тем, кто дарил ей цветы, до того как… ну, вы понимаете. Я нашла открытку в ее шкатулке, но она не соответствует ни одной из написанных ею записок. И подписи здесь нет. Так что я не знаю, кому адресовать записку. — В подтверждение я сделала скорбную мину.
Повисло напряженное молчание. Я уже было решила, что Дороти не поверила, но тут ее узкое лицо сморщилось от умиления.
— Ах, как прекрасно… Таких людей уже не осталось.
— Да, Лисбет была особенной, — согласилась я.
Дороти протиснулась мимо меня за стол и извлекла оттуда папку-гармошку. Еще раз проверив дату на конверте, она достала из папки стопку квитанций. Пока она их перебирала, я размышляла, какие еще доказательства своей ненависти к сопернице оставила Вероника.
Вдруг лицо Дороти засияло, и она вытащила одну квитанцию.
— Теперь я вспомнила. Такой симпатичный мужчина!
— Мужчина? — Быть того не может. — А я почему-то считала, что цветы от женщины.
— Почему вы так решили? С букетом что-то было не так? — Дороти была уязвлена как художница.
— Нет. Кажется, так сказала Лисбет. А еще кто-нибудь в тот день заказывал для нее цветы?
— Только не у меня. Других не было. Мне еще показалось странным, что он посылает ей цветы до премьеры.
Я рассеянно кивнула. Может, Вероника кого-то попросила заказать цветы вместо нее? Например, того актера, нового приятеля Кэссиди, или еще кого-нибудь из их труппы.
— О да, только он заказывал цветы для Лисбет. — Положив квитанции на стол, Дороти снова вынула открытку из конверта. С радостной улыбкой она повернула открытку так, чтобы и я могла прочитать надпись «УЙДИ И ЖИВИ», будто я ее еще не видела. — Он мне тогда сказал, что ждет ее решения, а цветы посылает, чтобы напомнить.
Я пыталась сохранить спокойствие, пока моя версия рассыпалась у меня на глазах.
— Вы знаете, как его зовут?
— Нет. — Дороти прижала открытку к сердцу. — Он настоящий романтик. Сказал, что она его знает, но другие знать не должны.
Ну еще бы.
— Он не объяснил почему? На мой взгляд, послание не слишком романтичное.
— Напротив. Понимаете, она была увлечена другим, а он просил ее уйти от этого человека, но, если бы она не захотела, никто бы не пострадал.
Интересно, а убийство Лисбет укладывалось в понятие «никто бы не пострадал»? Наверное, он убил ее, потому что она сделала неправильный выбор. Возможно, Вероника ее все-таки не убивала?
— Значит, у вас нет ни имени, ни номера телефона?
Дороти нахохлилась:
— А сами вы не догадываетесь, кто это?
— Нет, — терпеливо отвечала я, — иначе бы я к вам не пришла.
— Значит, у них действительно была тайная связь, если даже вы ничего не знали.
Я медленно кивнула, судорожно соображая, что мне толку от этой истории, — разве что жирный вопросительный знак напротив имени Вероники в моем списке подозреваемых. К сожалению, единственным мужчиной в этом списке был Дэвид. Стоп. А что, если это просто уловка с его стороны?
— Постарайтесь вспомнить, он так и сказал — «связь»? — спросила я. Вряд ли жених бы так выразился.
Дороти задумалась:
— Вообще-то нет.
Мне за шиворот словно бросили кусочек льда. Значит, исключать Дэвида пока рано.
— Он сказал, что умоляет ее отказаться от одной любви ради другой и жить полной жизнью. Как поэтично! Даже романтично. Вы не согласны?
Кусочек льда растаял.
— Еще бы. — Выходит, кто-то умолял ее бросить Дэвида. Дэвид был нужен Веронике, а вот кому понадобилась Лисбет? — Вы бы могли его описать?
— Высокий, симпатичный, с темными волнистыми волосами и красивыми глазами. — «Высокий, симпатичный, темноволосый». Прямо скажем, не густо. Половина мужчин, присутствовавших на вечеринке у тети Синтии, подходили под это описание.
— А еще?
Дороти поразмыслила и покачала головой. Я протянула руку, и она неохотно вернула мне открытку.
— Большое спасибо за помощь. Думаю, вы сами понимаете — ее семья предпочла бы сохранить все в тайне. Обстоятельства смерти Лисбет и без того трагичны, не стоит травмировать ее жениха подобными откровениями.
Дороти вытаращила глаза при мысли о назревающем скандале. А может, оттого, что оказалась в нем замешанной.
— Ни одна живая душа ничего не узнает, — заверила она меня.
— Спасибо, — снова поблагодарила я и повернулась, чтобы по зеленому коридору пробраться к выходу.
— Что ни говори, он оказался прав. От слов одни неприятности.
Я застыла на месте, но постаралась держать себя в руках, чтобы не испугать Дороти:
— Он так и сказал?
Дороти кивнула:
— Сказал, что кино и цветы могут обо всем сказать без слов.
