спасательным кругом для меня стал исчезнувший браслет Тессы.
— Не возражаете, если я присяду? — спросила я.
— Вообще-то возражаю. — Тесса нервничала все сильнее. — Я не желаю больше с вами разговаривать. — Она решительно подошла к двери и рванула ее на себя, нетерпеливо ожидая, что я наконец избавлю ее от своего общества.
Но вместо этого я села, чем привела ее в еще большее волнение. Она пару раз подвигала дверью — вдруг я не замечаю, что она открыта.
— Мне кажется, Тесса, вы не захотите закончить наш разговор, когда у меня остается так много вопросов.
— Мне безразлично ваше мнение. Уходите.
— Мнение моих читателей вас тоже не интересует?
— Когда вы вернетесь в свою редакцию, вас будет ждать мой адвокат.
— Я не утверждаю, что разглашу эту информацию, — ведь я стремлюсь представить Гвен в самом выгодном свете. Но согласитесь, вряд ли статью украсит дикая история о том, как ее покойный супруг использовал своих сотрудниц.
Тесса с силой толкнула дверь, но благодаря специальному устройству та в последний момент остановилась, и впечатляющего хлопка не последовало. Ярость в ее глазах меня не порадовала, но зато я осталась у нее в кабинете. И вроде бы в зоне видимости не было никакого оружия.
— Я… об этом… не знала…
Ее длинные тонкие пальцы снова вцепились в кофточку — я была уверена, что на этот раз шелк порвется. В благодарность за то, что она меня не вышвырнула, я решила ей помочь.
— Вы считали, что вы у него единственная? — спросила я осторожно.
— Я его любила. — В этих словах были сила и простота, которые произвели на меня большое впечатление. — Когда же я узнала… всю правду, я поняла, что все другие преследовали корыстные цели. Добивались продвижения, повышения зарплаты — да чего угодно. А я об этом никогда не думала. Я просто его любила.
— И надеялись, что ради вас он оставит Гвен?
Ее неожиданно горький смех застал меня врасплох.
— Я далеко не дура и все-таки… да, надеялась, ждала. Хотя знала, что этому не бывать. — Она села на кушетку и снова поразила меня, взглянув мне прямо в глаза. — Вас это, конечно, разочарует, все это не годится для вашей статьи — отвергнутая любовница, вынужденная работать на вдову своего любимого, или под каким там соусом вы собираетесь подать публике это блюдо.
Вообще-то я предполагала подать его под соусом убийства, но если сказать ей об этом, она точно вышвырнет меня из кабинета. Надо как-то ее прижать, но так, чтобы она ничего не заподозрила. Я выдержала ее взгляд и спросила:
— А как вы узнали об остальных?
— Браслеты, будь они прокляты.
— Но он подарил их всем.
— Вот именно.
Она по-прежнему на шаг опережала меня и, похоже, готова была ждать, когда я с ней поравняюсь.
— И хотя одинаковые подарки всем сотрудникам — вполне обычное явление, вы сочли это странным?
— Просто больше я ничего не получила, — сказала она таким тоном, словно я уже не в первый раз наступала на одни и те же грабли, но по-прежнему их не замечала.
— А коль скоро он никак вас не выделил, вы решили, что все пользуются одинаковым его расположением?
— Согласитесь, это подозрительно.
А я-то надеялась услышать что-то более конкретное. Если ее подозрения построены исключительно на скупости Гарта, я зря теряю время.
— Но ваши подозрения не выдерживают критики, потому что Линдси тоже получила браслет.
— Именно поэтому Венди и сорвалась.
Как это ни нелепо, перед глазами у меня замелькали кадры из старого фильма ужасов, где героине, которая слышит голоса, показывают карточки, а она все время называет их неправильно. Я-то старалась заставить Тессу говорить об убийстве и в конце концов во всем признаться, а она сообщала мне нечто неожиданное. Я показывала ей картинку с мячом, а она уверяла, что это ключ. Я предприняла очередную попытку:
— При чем тут Венди?
— Из-за нее-то нам всем и стало ясно, что происходит. Когда Гарт ничего, кроме браслета, мне не подарил, я расстроилась, но не более того. А она пришла в ярость.
— Похоже, это ее обычное состояние.
— Вы ее совсем не знаете. У нее исключительные способности. С ней, конечно, нелегко, но она невероятно талантлива. Да, характер у нее еще тот, но он — часть ее таланта. Все ее страсти крупны и убедительны.
Тесса говорила сейчас о Венди как о продукте, который она продвигает на рынке.
— Беру свои слова обратно, — сказала я, чтобы вернуть Тессу в русло нашей беседы. — Так что же произошло?
— Когда мы получили свои подарки, Венди у себя в кабинете впала в неистовство, и мы с Франческой зашли к ней, чтобы узнать, в чем дело. Венди сказала, что спит с Гартом и он в знак признательности мог бы потихоньку подарить ей хоть какую-то малость.
Я едва удержалась от замечания, что какую-то малость она и так потихоньку от него получала, и сказала:
— И тогда вы поняли, что вы у него не единственная?
Она кивнула.
— А когда разрыдалась Франческа, я поняла, что все гораздо хуже.
— Что произошло дальше?
— Венди пошла по кабинетам и заставила признаться остальных. Да, денек был не из лучших. Даже для Линдси, которой, я думаю, тоже было не по себе.
— А остальным?
— Все реагировали по-разному, но кажется, в основном испытывали гнев и злобу.
— Что вы решили предпринять?
— Сначала нас это так потрясло, что некоторые даже хотели… — Она успела проглотить страшные слова. — Я совсем не то имела в виду. Никто по-настоящему этого не хотел. Никто этого не делал. Мы этого не делали.
— Все вместе нет, а по отдельности — да. Кто-то из вас все-таки на это пошел.
— Нет. Ни за что на свете. Никто не хотел даже отказываться от него, не говоря уж о том, чтобы как- то ему навредить. Я решила сказать ему, что между нами все кончено. Венди говорила, нам всем следует с ним порвать, а Хелен заметила, что сама Венди этого не сделает, и она не позволит ей получить такое преимущество. И мы выработали что-то вроде соглашения.
— Его убить.
— Да прекратите же вы! Нет, сделать вид, что ничего не произошло.
Я представила, как они соперничают за его любовь — если в этом случае вообще можно говорить о любви. Каждая знала о его отношениях со всеми остальными и изо всех сил старалась вытеснить соперниц из гонки. Но потом у кого-то из них лопнуло терпение.
— Кто-нибудь добился преимущества? — Я постаралась, чтобы в голосе не звучало осуждение.
Тесса покачала головой, но намек поняла. Одна из женщин решила, что сможет стать для него любимой, если не единственной. А когда этого не произошло, она сорвалась. Так кто же из них совершил непоправимое?
— Тогда-то я и убрала свой браслет с глаз долой. Сказала им, что он сломался, но на самом деле
