больше не могла его носить. Я не сказала об этом Гарту, потому что…
— Его убили.
— Прекратите. Вы пытаетесь меня спровоцировать, но мне не в чем сознаваться, кроме как в своей наивности и глупости и в том, что я любила человека, которого не должна была любить.
А она проницательна — надо отдать ей должное. И у нее на все есть ответ. Но снимает ли это с нее подозрение или просто доказывает, как хорошо она подготовилась?
Тесса прервала мои размышления, вернувшись к одной из тем нашего разговора:
— Нельзя говорить об этом в статье. Вне контекста все выглядит еще ужаснее.
— Но это и есть контекст. Та самая причина, по которой одна из вас его убила.
Паника в ее глазах уступила место холодному расчету.
— Подумайте, как все это скажется на Гвен.
— Она окажется вашей и его жертвой.
— Она окажется женщиной, закрывавшей глаза на серьезнейшие проблемы в работе и любви — тех двух областях, которые больше всего волнуют ваших читательниц. Они вас не поймут, и это повредит и вашей статье, и журналу, и нашему агентству, и нашим общим интересам в продвижении «Успеха».
Я была готова ей аплодировать, но не стала, чтобы ее не поощрять.
— Тесса, я надеюсь, вы не пытаетесь разыграть передо мной рекламную акцию?
— Любое упоминание в СМИ — это реклама. — Холодный блеск в ее глазах сменился почти дьявольским пламенем. — Я призвана защищать бренд и готова сделать для этого все, что угодно.
— Даже убить?
— Пожалуй, я все-таки предъявлю вам иск. Может, даже уничтожу ваш журнал. Вас же нисколько не волнует, кто его убил. Вы просто используете его смерть, чтобы заставить нас сделать сенсационное заявление о Гвен, как будто эта жалкая дура может быть кому-нибудь интересна.
— Вы позволите мне сослаться на ваши последние слова? — Чтобы не заставлять ее выставлять меня из кабинета, я поднялась и направилась к двери. — Или вы бы предпочли, чтобы я написала что-то вроде: «Источник, пожелавший остаться неизвестным, называет ее жалкой дурой»?
— Я попрошу наших клиентов больше не помещать рекламные объявления в вашем журнале.
— А я попрошу своих читателей больше не пользоваться услугами ваших клиентов.
Она смерила меня свирепым взглядом, я отплатила ей той же монетой. Самое время выхватывать пистолет, но вместо этого я повернула дверную ручку. Тесса меня не удерживала, поэтому я открыла дверь и вышла в коридор.
Я хотела пройтись, надеясь, что свежий воздух, время и привычный шум проезжающих по Манхэттену машин освежат мою несчастную голову. Впервые я расследовала преступление, не испытывая к жертве ни капли уважения и сострадания, и я не знала, как мне быть. На душе было гадко, и я не знала, что меня больше тревожит: поведение Гарта или мысль, что я готова понять, почему его убили.
Конечно, его сотрудницы разделяют с ним ответственность. После истории с браслетами они знали, что происходит, и, каковы бы ни были их мотивы: любовь, продвижение по службе или что-то еще, — они не положили этому конец. Пока этого не сделала одна из них. Оставалось понять почему. Если их не остановило известие, что они связались с кобелем, то с чего бы им хвататься за пистолет? Чего же еще я не знаю?
У меня не было определенного плана, куда идти. Правда, я хотела позвонить Трисии или Кэссиди, но поскольку и сама еще толком не разобралась в этой истории, то подумала, что лучше поговорю с ними позже. После работы мы собирались пробежаться по магазинам, чтобы подготовиться к гала- представлению, и я надеялась к этому времени представить на их суд уже готовую новую версию. Погрузившись в свои мысли, я и не заметила, как ноги сами привели меня к зданию, где работает Кайл.
Даже когда он спускался ко мне по ступенькам, я все еще точно не знала, почему я здесь. Но когда он подошел и я схватила его за лацканы пиджака и начала неистово целовать, не обращая внимания на то, что на нас смотрят, я поняла, что оказалась здесь именно ради этого. Чтобы убедиться, что на свете еще есть настоящие мужчины, настоящие чувства и искренние отношения, без подтекстов и скрытых смыслов.
Кайл высвободился из моих объятий и вгляделся в мое лицо.
— В чем дело? Что-то произошло?
— Мне просто нужно было тебя увидеть.
— Что-нибудь стряслось?
— Что-нибудь непременно должно стрястись?
— Да.
Не имело смысла делать вид, что он ошибается.
— Все это время я заблуждалась.
— Хреново, — сказал он сочувственно.
— А ведь мне казалось, я понимаю, каким человеком был Гарт Хендерсон.
— Выяснила нечто такое, что тебе не понравилось?
— Да.
— Скверно.
Он произнес это бесстрастно, но все равно меня это задело.
— Что ты хочешь сказать?
— Если играешь в такие игры, Молли, значит, будешь сталкиваться с тем, что тебе не понравится. Когда все хорошо, люди друг друга не убивают. Чем гнуснее преступление, тем скорее так оно и есть. Может оказаться, что именно в этом состоит мотив.
Конечно, он прав. Мне все представлялось головоломкой, фрагменты которой рано или поздно непременно сложатся в единое целое, но все оказалось далеко не так просто.
— Раз я так заблуждалась на его счет, в чем еще я могу ошибаться?
— Возможно, и ни в чем. — Он ущипнул себя за губу и замолчал. Пауза так затянулась, что у меня мурашки побежали по коже. Что он скажет дальше?
— Зайди, пообщайся с Донованом.
— Ты же сказал, чтобы я этого не делала, пока у меня не появится что-то конкретное.
— Потому что злился на вас обоих.
Знаете, как бывает в комнате смеха с крутящимся полом: кажется, ты уже у выхода, но это обман. Мне хотелось ухватиться за Кайла, чтобы удержать равновесие, а вместо этого я сложила руки на груди.
— Спасибо, что предупредил.
— Он считает, что, раскрыв это дело, пробьется в журналисты, а ты вольно или невольно ему потворствуешь. Вряд ли это поможет расследованию.
— Я просто пытаюсь делать свою работу. А если он свою не делает, при чем тут я? — Я постаралась скрыть обиду.
— Справедливо. Но в чем состоит твоя работа? Ты хочешь написать статью о Гвен Линкольн или раскрыть убийство Гарта Хендерсона?
— Ты спрашиваешь или ставишь меня на место? — Я почти перешла на крик.
— Если у тебя есть важная информация, — сказал он, не замечая ни моего вопроса, ни тона, — ты должна понимать, насколько это серьезно.
Я решила промолчать, и не потому, что не хотела устраивать истерику. Просто сомневалась, отвечает ли потрясшая меня информация о Гарте Хендерсоне критериям важности в понимании Кайла. Меня она поразила, но ведь Кайл и не такого насмотрелся. Внезапно почувствовав себя неловко оттого, что мне нечего сказать, я решила уйти.
— Прежде чем беспокоить его или тебя, я хочу разобраться в этом получше. Поговорим позже.
Я спустилась на пару ступенек, но Кайл крепко ухватил меня за руку. Я не была уверена, хочет ли он меня удержать, или ему еще есть что сказать, но остановиться все-таки пришлось.
— То, что ты узнала, снимает подозрение с главного подозреваемого?
Обескураженная цепкой хваткой Кайла, я постаралась ответить как можно объективнее.
— Нет, — сделала я вывод. — Гвен по-прежнему в моем списке подозреваемых, причем в первых рядах. У нее мог быть более серьезный мотив, чем те, о которых я думала прежде.
