— Наше, — поправил Ронни, на этот раз не столь ласково. Так вот что он имел в виду, говоря о работе с любимой женщиной! Значит, они с Венди плетут заговор против его прежней любовницы, вдовы прежнего любовника Венди?
— Конечно, милый, — сказала она, бросаясь к нему на шею и нежно его целуя. Но он продолжал сжимать пистолет, что заставило меня нервничать еще сильнее. Я даже начала ерзать на месте, пытаясь отодвинуться от линии огня на тот случай, если Ронни вдруг выстрелит.
Но тут с балкона послышался пронзительный скрежет, от которого волосы на голове встали дыбом, и пистолет немедленно повернулся в ту сторону. Ронни вскочил, сбросив Венди с колен, но устремился не к огромному, от пола до потолка, французскому окну, а к выключателю у двери в гостиную. Мы с Венди так ничего и не поняли, причем она твердила «Что это было?», когда комната погрузилась во тьму.
Затем он метнулся к нам и молча стащил нас с кушетки, так что она служила естественной защитой от неведомой угрозы, проникшей в окно. Сам он пригнулся рядом, слегка над нами возвышаясь. Я чувствовала, как из него так и брызжет адреналин. Ему не терпелось вступить в схватку.
— Это может быть все, что угодно… — подала я голос.
Ронни не очень вежливо приказал мне молчать. Венди скрючилась в позе эмбриона, уперев колени и лоб в стенку дивана и обхватив руками затылок — прямо как в учебных фильмах о способах самозащиты во время ядерного взрыва. Ее опять трясло, но трудно было сказать, от страха ли, напряжения или чувства вины.
Я глубоко вдохнула и мысленно представила, что могло стать источником услышанного нами звука. Как же мы повеселимся, когда Ронни поймет, что это всего-навсего кошка, или сосед, передвигавший жардиньерку, или проехавшая под окнами машина. Но тут в звучавшей в мозгу какофонии я различила один неожиданно отчетливый звук: кто-то пытался нащупать щеколду и открыть окно.
Хаос воцаряется так стремительно, что даже спустя время трудно разобраться, что к чему. Ронни поднялся с пистолетом в руке и прокричал страстную, но малопонятную угрозу. Я вскочила на ноги, все еще надеясь, что все обойдется, и крикнула, чтобы Ронни не стрелял. Венди вопила, продолжая лежать на полу.
Хотя все остальное произошло невероятно быстро, клянусь, я видела, как из дула вылетела пуля, пересекла комнату, пробила стекло и вошла в Питера Малкахи.
15
Дружба имеет множество уровней. У человека могут быть приятели, с которыми приятно поговорить, случайно встретившись на улице, но ради этого не станешь специально их разыскивать или менять ранее намеченные планы. Бывают добрые друзья — те, кому можно доверить тайну, а то и кошелек, пока танцуешь. А еще есть друзья настоящие. Они по первому зову примчатся в любое место, в любое время и не зададут лишних вопросов. По крайней мере, пока не окажутся рядом.
— Не ты ли его подстрелила?
Я так обрадовалась Кэссиди, которая шла ко мне через приемный покой хирургического отделения, что бросилась ее обнимать, даже не потрудившись ответить. На ней был хлопчатобумажный джемпер и холщовые брюки, и я вздохнула с облегчением: слава богу, я не сорвала ее с вечеринки, когда позвонила и без лишних объяснений попросила приехать в больницу Святого Луки, потому что Питер ранен. Правда, я все-таки упомянула, что здесь может быть полно полицейских. Она сказала, что скоро будет, воздержавшись до приезда от каких бы то ни было комментариев.
— Желание его пристрелить для меня давно пройденный этап, — наконец сказала я, нехотя ее отпуская. Я все еще сильно нервничала, гораздо сильнее, чем хотела признаться даже себе самой, и, на несколько мгновений прижавшись в Кэссиди, почувствовала себя лучше.
— Я просто спросила. Между прочим, я бы не стала тебя очень ругать.
— В него стрелял Ронни Уиллис, но он, похоже, нисколько не раскаивается в содеянном. Хотя это уже совсем другое дело.
— Ронни Уиллис? С какой стати ты, Ронни Уиллис и Питер Малкахи вдруг оказались в одном и том же месте, не важно — при оружии или без оного?
Я сделала глубокий вдох, приготовившись к объяснениям, но она жестом попросила меня повременить.
— Прежде чем начинать свой рассказ, познакомься с Аароном.
Весь набранный воздух вышел из меня в одном удивленном выдохе. Надо же, в своем смятении я и не заметила стоявшего у нее за спиной мужчину. Он держал руки в карманах, а голову склонил набок. Я протянула руку:
— Большое спасибо, что пришли. Очень приятно познакомиться.
Он неловко улыбнулся — улыбка у него была очень приятная — и пожал мне руку. Он совершенно не был похож на человека, которого я ожидала увидеть, впрочем, я толком не смогла бы объяснить, чего я ожидала. Конечно, я не рисовала в воображении упакованного в кожу и твид молодца — на такого Кэссиди бы и не взглянула, но ничего другого воображение мне не предложило. Аарон был чуть ниже Кэссиди, которая отличается высоким ростом, спортивного телосложения, с четко очерченными скулами и длинными тонкими пальцами. Одет в черные джинсы и серо-лиловый шерстяной свитер, но его небрежную элегантность слегка портили красные кеды-конверсы. У него были каштановые кудряшки и теплые карие глаза. Я тут же поняла, почему Кэссиди вдруг проявила столь живой интерес к физике.
— Могу вам только посочувствовать, — произнес он сочным красивым голосом.
— Спасибо.
— Трисия приедет? — спросила Кэссиди, похлопывая меня по руке, и я отпустила руку Аарона.
— Я постоянно попадаю на голосовую почту.
— Я тоже. Короче, когда она появится, повторишь свой рассказ еще раз, потому что лично я ждать не намерена. Так что же случилось?
Я вкратце изложила события этого вечера, уделяя особое внимание тому, что произошло в квартире у Ронни, и время от времени оглядываясь на Аарона, потому что мне хотелось знать, как он к этому отнесется. Он слушал с искренним интересом, но сдержанно. Зато Кэссиди всем видом демонстрировала свое отношение: качала головой и красноречиво поднимала очи горе. Она глубоко вздохнула, услышав, что Питеру только что сделали операцию и что мне пришлось беседовать с множеством копов.
— Зачем Питера понесло на этот балкон? — спросила Кэссиди.
— Он считает, что Гарта убил Ронни Уиллис. Вот он и искал доказательства и улики. Ронни не стал бы с ним разговаривать, а швейцар не впустил бы его в дом.
— Не знаю, как это называется у вас, журналистов, но у нас, юристов, подобное именуется не иначе, как «взлом и незаконное проникновение в жилище», — пояснила Кэссиди.
— По-моему, речь все-таки идет о «посягательстве», потому что ни взломать, ни проникнуть он так и не успел.
Детективы, которые занимались этим делом, уже многое успели выяснить, обсудить и обдумать. Тем двоим, что сразу прибыли по вызову, участники событий попытались объяснить, что случившееся имеет отношение к другим происшествиям: Питер настаивал, чтобы они связались с Донованом, поскольку все это напрямую касается гибели Гарта, а Ронни из-за своей теории заговора, в котором якобы замешан Джек Дагласс, хотел, чтобы они переговорили с Эрнандес. Я же стояла на том, что это не более чем недоразумение, результат неуместного рвения, но должного впечатления мои доводы на полицейских не произвели. Впрочем, мне разрешили сопровождать Питера в больницу.
Ронни и Венди последовали за мной, потому что, пока врачи «скорой» колдовали над Питером, у Ронни начались боли в груди. Когда Питер находился в операционной, я зашла в палату интенсивной терапии — Ронни уже чувствовал себя значительно лучше, хотя его опутывало невероятное количество проводов от стоявших вокруг приборов. Едва увидев меня, Венди подняла шум, так что пришлось поспешно ретироваться.
Как раз перед приездом Кэссиди и Аарона Эрнандес и Гутри поговорили со мной и теперь совещались
